— Не обязательно так стараться, — прошептал он, когда Виктор начал медленно расстегивать его рубашку. — Все-таки одежда больше не нормируется.
— Ты не против?
Юри помотал головой. Хищно улыбнувшись, Виктор втянул его в обжигающий поцелуй, впился пальцами в ткань рубашки и резко дернул в обе стороны, заставляя пуговицы отскакивать и разлетаться по полу, пока стаскивал ее с его плеч. Юри жаждал быть разорванным вслед за рубашкой, жаждал наконец-то раскинуться перед ним в полной капитуляции и исцелить собой раны его души, обещая, что ничто никогда больше не причинит Виктору вред. Его пальцы зарылись в пепельные волосы, гладя и немного оттягивая их, пока Виктор заставлял его пятиться к кровати. Когда его ноги уперлись в твердый край, Юри переместил руку на спину Виктора и нещадно дернул за его одежду, позволяя им обоим упасть.
Виктор задержал на нем взгляд расширившихся глаз лишь на мгновение и тут же занялся стягиванием рубашки, разорванной вдоль спины до самого воротника, и затем полностью забрался на кровать. Неосознанно их бедра сталкивались друг с другом снова и снова, снова и снова, пока губы соединялись в голодных, глубоких поцелуях, и Виктор сладостно простонал, когда Юри перевернул их, удерживая его плечи вжатыми в матрас.
— Юри, — произнес он между поцелуями, — Юри. Я люблю тебя.
Они признавались в этом почти каждый день, вот так просто и легко, но Юри никогда не устал бы от этих слов.
— Скажи мне по-русски? — шепотом попросил он, водя губами вдоль края его уха.
— Ya tebya lyublyu, — ответил Виктор голосом, упавшим на пол-октавы.
Юри ткнулся носом ему в волосы.
— Ich liebe dich. (6)
— Je t’aime, je t’aime à la folie. (7)
— Ti amo. (8)
— Это нечестно! — пожаловался Виктор. — Ты знаешь больше языков, чем я!
Юри сделал паузу и немного расправился. Он мог бы сказать и «saranghae» (9). Он мог бы даже покопаться в памяти и подобрать ту же фразу на кантонском диалекте, но это потребовало бы слишком много объяснений.
— Тогда я скажу тебе по-другому, — мягко уверил он, поглаживая щеку Виктора. — Чего бы ты хотел? Что тебе сейчас нужно?
Виктор расставил ноги чуть шире и двинул бедрами вверх ему навстречу. Закусив губу, Юри выругался, и Виктор довольно улыбнулся.
— Не могу дождаться, когда стану твоим, только твоим и ничьим больше. Покажи мне, как это будет? — сказав это, Виктор приподнялся на одном локте и прошептал: — Помнишь наш первый раз, в Берлине? Не повторишь ли ты то же самое, залюбив меня до такого умопомрачения, что это изменит всю мою жизнь?
Юри совершенно точно помнил, что Виктор был куда застенчивей и сдержанней в ту ночь, чем сейчас, когда он рвано дышал под ним и улыбался, словно кот, налакавшийся сливок. Это до безумия возбуждало — видеть на его лице отражение всего того пути, что они прошли вместе, и чувствовать под собственной раскаленной кожей, что Виктор изменил и его. Он вывел Юри из его разложенной по полочкам жизни и вовлек в роман, преодолевающий расстояние между континентами и побеждающий саму судьбу.
Да, он сделает это снова с Виктором, решил Юри, притягивая его для поцелуя. Если бы их ситуация была обратной, если бы в Москве у них была такая же возможность жить счастливо, как здесь, в Лондоне, то Юри отбросил бы все свои идеи, утащив чемодан с государственными секретами прямо в Советский Союз ради Виктора. Войны, границы, политика — все это меркло по сравнению с их любовью. Однажды он уже сделал выбор в пользу самоотречения, когда попросил Виктора остаться в Берлине и сражаться, но вряд ли он смог бы поступить так снова.
— Это изменило и мою жизнь, — признался он, расстегивая штаны Виктора.
После, вряд ли он вспомнит, кто из них достал смазку из ящика тумбочки и как так получилось, что Виктор уже не лежал под ним, прижатый к матрасу, а сидел на Юри, откинувшемся на изголовье кровати, но Юри точно никогда не забудет, как теплый свет лампы отражался в прохладно-голубых глазах и как Виктор запрокинул голову, позволяя волосам рассыпаться по плечам расплавленным серебром.
— Нет ничего, кроме тебя, — хрипло шептал Юри, пока Виктор медленно насаживался на него, — черт, Виктор, ничего, только ты, я так люблю тебя, я просто не могу…
И Виктор целовал его лоб, веки, губы, повторял раз за разом его имя, как молитву, как благословение, прижимая ладони прямо к рокочущему сердцу Юри.
Все было медленно, а потом вдруг быстро, как будто все их нежные фразы вспыхнули тонкой бумагой и переросли в неистовое пламя. Слова тонули в глубоких поцелуях, пока Виктор хватал его за пряди волос, и Юри так сильно впивался пальцами в его бедра, что это грозило синяками; его сознание давно покинуло атмосферу, но тело при этом ощущалось невероятно живым и реальным. Когда они вместе опрокинулись вперед, Юри выскользнул из Виктора, и тот протестующе оскалился и вновь соединился с ним, уперевшись пятками ему в крестец.
В этом и было их будущее: переплетаться с Виктором в каждой области их жизни, вдоль и поперек. Юри не хотел ничего другого.
Прийти в себя удалось только через некоторое время, и они кое-как дошли до ванной, чтобы выпить по стакану воды и вытереться мягким полотенцем. Юри заключил его в объятие, положив голову ему на плечо, и Виктор начал неторопливо массировать его спину.
— Я должен сказать тебе кое-что, — в итоге решился Юри. — Я буду отсутствовать во второй половине месяца. Поеду в Хэмпшир. Это по работе, поэтому я не могу… то есть, я имею в виду, я даже сам не знаю, что там намечается, но…
— Ничего, — сонно произнес Виктор, все еще поглаживая его рукой. — Ты не обязан ничего говорить. Я ведь все еще шпион из вражеского лагеря. Но я буду скучать по тебе.
Юри и так знал, что был ужасным человеком, но в тот момент он ощутил это особо остро.
— Мы можем поговорить об этом подробнее с утра.
— М-м, — протянул Виктор, касаясь губами макушки Юри, — как скажешь, любимый.
Если бы все было так просто.
_________________
1. Перевод отрывка стихотворения выполнен Mrs. Lady Night.
2. Имеется в виду английская колония в Африке Южная Родезия. Ныне — территория государства Зимбабве.
3. Константин Волков на должности сотрудника советской разведки прикрывал вице-консула в Стамбуле. В 1945-м году пришел в департамент консульства Англии и дал понять англичанам, что готов сдать все интересующие материалы за сумму денег и новый паспорт, чтобы бежать с женой на Кипр. В более конкретной беседе сказал, что располагает сведениями о нахождении советских агентов на территории Турции и о том, как распределились силы советских разведчиков в специальных службах Великобритании. Информация о том, что Волков сдал все англичанам, дошла до Кима Филби — руководителя британской разведки и одновременно завербованного агента советской разведки, который и доложил о нем Советскому Союзу. Волкова быстро поймали и расстреляли за предательство.
4. Джон Кернкросс — офицер британской разведки во время Второй мировой войны, работавший также на советскую разведку. До 1990 считался вероятным пятым членом «Кембриджской пятерки», пока его не разоблачил советский перебежчик Олег Гордиевский.
5. Дональд Дональдович Маклэйн (Гомер) — британский дипломат, бывший также агентом советской разведки. Член Коммунистической партии Великобритании с 1932 года. Член КПСС с 1956 года. Бежал в СССР, где прожил вторую половину жизни.
6, 7, 8, 9. — «Я люблю тебя» на немецком, французском («Люблю тебя безумно»), итальянском и корейском языках.
========== Chapter 6: London, Part Three (2) ==========
Летнее солнце приятно грело спину, пока Виктор шел домой с небольшим бумажным пакетом из продуктового под мышкой. Юри отсутствовал уже четвертый день, и было необычно иметь всю квартиру в своем распоряжении, ужинать, отправляться ко сну и вставать поутру в одиночестве. Стоило начать привыкать к этому, особенно если придется разлучиться на какое-то время, когда Виктор официально перейдет на другую сторону, но ему это все равно не нравилось. Тем не менее, одиночество давало ему много возможностей наконец-то рассортировать разные кусочки информации, которые к этому моменту удалось утащить из посольства.
