Рекомендовано к публикации Издательским советом Русской Православной Церкви

ИС Р17-712-3288

Святитель Феолипт Филадельфийский

Вступительная статья, перевод и комментарии А. И. Сидорова

При участии священника Александра Пржегорлинского

Главный наш источник относительно жития Филадельфийского святителя, Никифор Хумн, в своей «Эпитафии» (Р. 187–188)² пишет, что родом он был из Никеи. Весьма смутное указание на происхождение свт. Феолипта служит, скорее всего, указанием, что его биограф ничего не знал ни о родителях, ни об обстоятельствах воспитания будущего митрополита. Возможно, семья святителя занимала очень скромное положение в социальной иерархии византийского общества. Год рождения его определяется как 1250 или 1251.

Творения самого свт. Феолипта и свидетельство Иоанна Кантакузина предполагают, что он обладал вполне приличным светским («внешним») образованием³. Однако судя по дальнейшему течению жизни святителя, основу основ становления его личности составляло прежде всего церковное и особенно монашеское воспитание. Никифор Хумн пишет, что в Никее («митрополии благочестия» – εύσεβείας μητρόπολιν) были у Феолипта отцы и наставники, «учители догматов Духа», под руководством которых происходило возмужание его, в первую очередь духовное (ουχι σωματικής μονον ηλικίας, άλλα καί ψυχικής κατά Χριστόν έπιδόσεως); здесь он постигал науку рассуждения над Священными Писаниями и глаголами Духа (μελέτην γραφών ιερών και λογιών του Πνεύματος), здесь научался страху Божию и поучался в заповедях Господних (Р. 188–189). Позднее, уже будучи женатым и рукоположенным в сан диакона, святитель почувствовал тягу к монашеской жизни и, видимо, в окрестностях Никеи присоединился к другим подвижникам. Претерпев многие искушения и духовные брани, он нашел себе одного мудрого и опытного старца⁴, под водительством которого постиг высокую науку подлинной жизни по Богу, то есть делания и созерцания, трезвения ума и т. д. С чем был связан столь решительный поворот в жизни свт. Феолипта, сказать трудно. Скорее всего, то было внутреннее призвание, тот Божий зов в душе, противиться которому он не смел.

Никея до 1261 года была столицей Византийской империи, поскольку Константинополь, захваченный крестоносцами, находился под властью латинян. Когда Михаил VIII Палеолог отвоевал обратно град Константина, изгнав оттуда латинян, то, казалось, прежняя империя возродилась. Однако угроза нового крестового похода, а также опасность со стороны турок поставили державу ромеев в сложную ситуацию. Поэтому, исходя из утилитарно-политических соображений,

Михаил Палеолог решился на заключение церковной унии с Римом, которая состоялась в Лионе в 1274 году. «Как и следовало ожидать, Михаил встретил упорное сопротивление к введению унии со стороны громадного большинства греческого населения»⁵. Среди наиболее непримиримых врагов унии оказался и Феолипт. Он был схвачен и предстал перед судом, на котором, по свидетельству Никифора Хумна (Р. 204–206), присутствовал и император (скорее всего, это происходило в 1276–1277 годах). Между Михаилом Палеологом и Феолиптом состоялся диалог⁶. Император стал спрашивать исповедника о его родине и происхождении, на что тот ответил, что речь в данном случае должна идти о другом: «О Христе и правом исповедании, данном нам от Него» (υπέρ Χρίστου και της ορθής ομολογίας της παρ αύτου δοθείσης ήμιν). Когда император вопросил: неужели «мы» кажемся Феолипту нехристианами, тот изрек, что не клятвами и словами, а делами и поступками (έργοις δέ καί πράγμασι) следует удостоверять в истине, затем прямо обвинил василевса и сторонников в извращении Священных Писаний. На это император в гневе ответил: «Священные – мы!» (τάς ιεράς ημείς!). Присутствующие, побуждаемые разъяренным царем, стали избивать исповедника, и только бывший там же Александрийский патриарх Афанасий II утихомирил вошедших в раж придворных. После этого Феолипт был отправлен в темницу⁷.

Сколь долго продолжалось заточение молодого исповедника, сказать трудно, но, видимо, оно не было, как указывает Никифор Хумн, кратковременным (διά καρτερεί κάνταΰθα χρόνον ούχΐ μικρόν). После освобождения свт. Феолипт возвращается на родину и здесь опять избирает жизнь монашескую, а точнее, отшельничество (ζην καταμονας ελομενος και εαυτω μόνω και τώ Θεώ προσλαλεΐν). На сей раз ему пришлось испытать сильнейшее искушение. Молодая и красивая жена Феолипта, которая, вероятно, первоначально согласилась на его избрание трудной иноческой стези, затем, побуждаемая, по словам Никифора Хумна (Р. 210–211), лукавым, пришла к келлии своего бывшего мужа, ставшего отшельником, и стала убеждать его вернуться в лоно супружеской жизни. Мужа она упрекала в том, что он отказывается от брака, им же некогда добровольно избранного, и приписывала ему мнение, будто он считает, что пребывающие в супружестве погибнут, а спасутся только те, которые отвергли его⁸. Феолипт увещевал ее возлюбить паче всего Божие, а не принадлежащее миру, но его увещевания не производили должного действия. Подобное искушение продолжалось около года⁹, пока подвижник Христов не преодолел, с помощью Божией, его. Вообще, можно констатировать, что отношения молодого Феолипта с супругой, как их изображает Хумн, оставляют много вопросов. Как бы то ни было, но, по сообщению того же источника (Р. 212), Феолипт стяжал в своем родном городе широкую известность как защитник Православия и духовный наставник: многие приходили к нему за назиданием и духовным утешением.

Церковное Предание устойчиво связывает свт. Феолипта с Афоном. Это нашло отражение и в «Добротолюбии», где говорится: «Сначала он проходил подвижническую жизнь на Святой Горе»¹⁰. В «Афонском Патерике» уточняется, что молодой Феолипт начал подвизаться на Афоне еще до Лионской унии и арестован был уже здесь¹¹. Учитывая тот факт, что будущий святитель был еще очень молод, когда он подвергся аресту, то свидетельство о его пребывании на Афонской Горе до этого ареста и о том, что за столь краткое время он достиг здесь высот духовного преуспеяния, вряд ли следует признать достоверным. Но само пребывание его на Святой Горе не следует подвергать сомнению, только срок этого пребывания, скорее всего, необходимо отодвинуть на более поздний период. Напрашивается предположение, что свт. Феолипт, вернувшись в Никею и некоторое время предавшись здесь строгому подвижничеству, в какой-то момент поспешил на Афон для усовершенствования в «высшей духовной науке», то есть в стяжании равноангельского жития, ибо Святая Гора тогда была, несомненно, наипервейшей академией духовной жизни и богомудрия. Духовная дщерь святителя – Ирина Хумнена Палеологиня (в монашестве Евлогия)¹² – весьма точно указывает, что он стал архиереем в 33 года, до этого 8 лет подвизаясь как монах¹³. И вероятным представляется также то, что дополнительным побуждением его решения покинуть родные места служило желание избежать повторных искушений со стороны супруги, которая, как можно думать, осталась жить в Никее. Очень возможно, что до Афона Феолипт некоторое время подвизался на Горе св. Авксентия в Вифинии, где получил великую пользу от духовных собеседований с неким подвижником по имени Нил, которого Никифор Хумн (Р. 217) называет «великим» и который, как предполагают, тождественен преп. Нилу Италийцу¹⁴. Уже после «школы», пройденной на Горе св. Авксентия, Феолипт отправился на Афон. Весьма важным свидетельством в пользу его пребывания здесь является и повествование свт. Филофея Константинопольского, который, говоря о начале подвижнического пути свт. Григория Паламы, когда тот постигал начатки добродетелей (смиренномудрия, целомудрия и т. д.), замечает: «Этому научал, вместе с другими, Григория и тот подлинный светоч Филадельфийской церкви – Феолипт, который от того безмолвия и священного сожития Святой Горы (εκ της ίερας εκείνης ησυχίας τε καί ξυναυλίας του της άγιότητος όρους) перешел или, точнее, взошел на святое предстоятельство церковное. Он был отцом из названных выше отцов, введшим Григория в таинство [всего] наипрекраснейшего (μυσταγωγος των καλλίστων); когда Григорий еще жил в мирской суете, он был наилучшим образом посвящен Феолиптом в священное трезвение и умную молитву, о навыке которой тот чудным образом поведал [ученику]»¹⁵. Согласно этому ценнейшему сообщению, не верить которому у нас нет никаких оснований, свт. Феолипт был возведен на Филадельфийскую кафедру тогда, когда он был уже хотя и молодым, но известным афонским подвижником. Почему об этом умалчивает Никифор Хумн, главный жизнеописатель святителя, остается неизвестным. Не вызывает сомнений и тот факт, что учеником Феолипта был выдающийся столп Православия свт. Григорий Палама; его Феолипт назидал, уже став архиереем, во время своих неоднократных посещений Константинополя. В «Триадах» свт. Григорий, защищая исихазм, ссылается на преп. Симеона Нового Богослова и преп. Никифора Исихаста, а затем говорит: «Да только ли старые (древние – τους παλαιούς) святые? Мужи, свидетельствовавшие незадолго до нас и отличавшиеся силой Святого Духа, передали нам то же самое из собственных уст (ή ήμιν διά στόματος οικείου παρέδωκαν). Я говорю о богослове – воистину богослове и достовернейшем созерцателе (тайнозрителе – επόπτην) истины Божиих тайн, – о прославившемся при нас достоименном Феолипте, предстоятеле Филадельфийской церкви, вернее, светильнике, озарявшем из нее вселенную (мир – τον κόσμον)»¹⁶.