Растерянность сменялась неверием, что прошли ее беды. Что не будет больше Сактарбека и его жен, которые унижали два месяца, показавшиеся ей годами. Что этот русский богатырь защитит от любой напасти. Она подошла к нему, преодолев два шага, крепко обняла за талию, прижалась щекой к широкой груди и зажмурила веки. Мезеня не готов был к такому порыву и немного растерялся, но оказалось приятно - женщина приняла его таким, каков он есть; ласково обнял, стараясь не задеть раны, положил подбородок ей на макушку. Да какая она еще женщина...
Вот так бы и стоять долго-долго, вдыхать запах, чувствовать, как зверь ворочается внутри, требуя своего, но не пришло еще время. Он дождется его и покажет этой крохе, что значит настоящее счастье. Прохладный вечер принес с собой усталость пережитого дня.
- Надо спать укладываться, - негромко проговорил он в макушку.
- Мне негде, - прошептала и невольно вздохнула.
- Со мной спать будешь. У стенки.
- Но, у нас...
Мужчина не дал ей договорить.
- Забудь, что у вас происходит. Отныне у тебя будет другая жизнь, а на кровати нам обоим места хватит. Залезай! - с улыбкой приказа ей.
Делать нечего, пришлось слушаться. Девушка легла к стенке, как он приказал, отвернулась от него, но мужчина бережно повернул ее в себе, уложил на одну руку и обнял другой. Укрывшись одним одеялом, вскоре стало уютно тепло от горячего тела молодого Мезени, она повернулась на бок, уже не отворачиваясь, а устраиваясь у него под мышкой.
- Удобно? - Зейда кивнула. - Так и будем теперь спать, - это было не предложение, это было непреложным фактом, который он не собирается нарушать.
Ранним утром девушка проснулась раньше Мезени. Долго рассматривала его лицо, спустилась изучающим взглядом к, покрытой черными кудрявыми волосами, груди. Вспоминала вчерашний день, не весь - выборочно. Не было желания вспоминать, как отец бил ее, но приятно вспоминалось, как обмывал больные места еще недавно совершенно незнакомый мужчина. Неприятно вспоминался приход Сактарбека, а в памяти всплывало, как остановил его Мезеня. Больше всего грело маленькое сердечко то, что он поставил ее наравне с собой. Это непривычно, только почему-то казалось, к этому можно будет привыкнуть.
Мезеня пошевелился, приоткрыл один глаз, увидев черные глаза девушки, довольно улыбнулся, потянулся и сгреб ее ближе к себе.
- Давно не спишь?
- Нет, - тихо ответила Зейда.
- Успела меня рассмотреть? - на его вопрос она ответила густым румянцем, он же едва слышно рассмеялся. - Чудо мое...
После завтрака в караван-сарай пожаловал турецкий купец, с которым много лет вели торговлю пушным золотом. Чинно поговорили возле товара. Купец перетряхнул все шкуры, пересчитал, оставшись довольный качеством, отсыпал золотом. Мезеня и Зуб так же остались довольными. Решили погостить еще пару дней в городе, прикупить товары, которых нет в Сибири и пора обратно домой. Приедут уже ближе к осени. Значит, надо купить Зейде что-нибудь теплое, а уж дома справим дошку и валенки с шапкой. Будет, как принцесса ходить. Приятны и непривычны для Мезени подобные мысли.
Закупив красивые ткани, украшения и многое другое, деньги еще для стаи остались большие. Взгромоздились на верблюдов, отправились тем же составом обратно, только для Зейды пришлось покупать седло. Не вышел отец провожать в дальнюю дорогу единственную дочь. Не пожелал ей счастливого пути. Окинула девушка последний раз отчий дом, караван-сарай и выехала вместе с караваном из ворот. Никогда она больше сюда не вернется
Глава 3
Глава 3
Дорога домой всем, кроме узбечки, показалась быстрой. Всё летело в родные края - тело, душа, мысли. А вот мысли у Мезени и его нареченной оказались примерно одинаковыми: один размышлял, как мать отнесется к Зейде, а она и сама боялась этой встречи, представляя глаза женщины, когда та увидит с кем приехал ее сын. Зуб, как все остальные, мечтал о встрече с родными.
После граничного города, где они поменяли верблюдов на привычных лошадей, дорога пошла быстрей. Казалось, даже телеги двигались быстрее. Мезеня предложил, было, девушке ехать на телеге, чем трястись в седле, но она отказалась. Ей было интересно рассматривать необычную природу, которая меняется с каждым поворотом дороги.
Иногда мужчина ловил себя на мысли, что наблюдает, как она улыбается каждой вспорхнувшей птице, цветам, росшим у дорог, не жалуется на тяжелые переходы от одной ямской станции до другой. Каждый вечер он растирал ладонями ее спину через тунику, укладывая рядом с собой. Она на самом деле привыкла спать с ним в одной постели, заботиться, готовить на всю артель. Мезеня не приставал к ней, просто был нежен, жалея.
Величественные горы Восточного Саяна покрытые бархатом тайги, ошеломили своим размахом. Что она видела в жизни? Только пески. А здесь возвышались высокие горы, тянущиеся кряжами на многие мили, подпирающие облака белыми шапками среди лета. Вот и последний поворот. Слушали леса бешенный стук волчьих сердец, преодолевающих последнее расстояние до родной стаи. Гнали коней, в надежде, что потом они отдохнут на приволье.
С гомоном и улюлюканьем въехали они в становище, как герои с войны. Мальчишки высыпали горохом на улицу, едва лошадям под ноги не кидаясь. Женщины с радостными лицами встречали своих мужчин. В центре поселения остановились. Поставили телеги рядком, спешились. Кинулись родные друг к другу, обнимаясь, целуясь. Женщины не могли оторваться от своих мужчин - мужей, сыновей, отцов. Мезеня помог девушке спешиться, взял за руку и подвел к немолодой, с едва заметными сединами в черных волосах, женщине.
- Благослови нас, матушка, - преклонил он пред ней колени, опустив голову.
То же самое сделал и Зейда. Смотрела Мара на смуглую маленькую девчонку, склонившую перед ней голову рядом с ее сыном. Знать не просто так столь годов не женился Мезеня? Ждал вот такую маленькую, что из-за него ее и не видно. Судьба распорядилась на свой лад, и не Маре вершить суд над сыном.
- Поднимитесь, дети, - спокойным голосом произнесла она. - Благословляю. Идемте в дом.
Только после слов матери, поднялся Мезеня с колен, поднял Зейду и, взяв за руку, повел к дому. За спиной слышались шушукивания да перешептывания. Каждый из прибывших на свой лад рассказывал историю, происшедшую за Далекими Песками. Только Зуб знал все подробности, но поделился ими лишь с женой дома. Держа на руках годовалого Ольжатку, рассказывал своей Зорюшке все в подробностях, а она едва успевала ахать.
У самого крыльца к Мезене выпорхнула высокая чернявая девушка со светящимися глазами, да так и остановилась, словно вкопанная, завидев, что он держит за руку смуглую иноземку.
- Ме-зе-ня... - прошептала она по слогам. - А это кто? - глаза волчицы стали колючими, отчего Зейда попятилась за спину мужчины.
- Это, Цветана, суженая моя, - спокойно и серьезно ответил мужчина. - Женой мне станет.
Цветана попятилась, в брезгливом ужасе глядя на невзрачную, по ее мнению, чужачку, резко развернулась и убежала с глаз долой. Слезы жгли ей лицо, забежала в дом, чуть не сбив мать, метнулась к себе в комнату.
- Цветочек, да что приключилось? - гладила по спине, распластавшуюся на кровати, дочь.
- Он из-за Песков суженую привез! - с рыданиями возмущалась Цветана. - Мой он должен был быть!
- Если он отразился в ней, ты ничего не сможешь сделать, доченька, - тяжело вздохнув, прошептала мать.
- Сничтожу иноземку! - в сердцах крикнула Цветана, выпрыгивая из окна черной волчицей, только ошметки от одежды полетели по комнате.
Собрала разноцветные куски, что остались от сарафана и белой сорочки, Дора да жалеючи дочь, покачала головой. Не будет ей счастья с Мезеней. Самого красивого да статного мужчину в становище приворожила волоокая смуглянка. Не отступит он от нее теперь. Зная это, жалела непутевые мысли дочери, опасаясь, чтобы та греха не наделала.
