Далеко за счастьем ходить не пришлось. Сели в машину и поехали. У антиквара, кстати сказать, во владении был пусть и не новый, но все же «Ситроен». На этой машине они домчались с ветерком до нужного адреса. Но когда Саша увидел дом, к которому его подвел антиквар, в душе у него появилось неприятное предчувствие. Этот дом он видел. Более того, ему уже доводилось здесь бывать и не далее, как сегодня утром.

– Совпадение, – прошептал Саша и приказал себе не волноваться.

Но когда антиквар подошел к знакомому подъезду, Сашины мысли заметались со скоростью кроликов. Куда они идут? Неужели туда, куда он думает? Но тогда… Разве это не означает…?

Мысли были короткие, быстрые, вспугнутые, Саше никак не удавалось додумать каждую из них до конца. Так что он пребывал в растерянности.

Но когда они поднялись на нужный этаж и оказались перед знакомой дверью, Саша все же не выдержал, спросил:

– Нам точно сюда?

– А что вас, молодой человек, смущает?

Смущает! Да Саша не знал, куда деваться от обуревавших его чувств. Это же была квартира Васька. Того самого собутыльника Жеки! Верней, тут жила Марина – подруга Васька. Но вместе с ней под одной крышей обитал и Васек. А значит, это была и его квартира. Квартира того самого Васька, кого наняли неизвестные мужчины специально для распития канистры коньячного спирта. И что? Васек нанял себя сам, раз они направляются в гости к Ваську?

Оказалось, что нет. Ни Василий, ни его супруга даже не показались в коридоре, словно бы их вовсе не было. А может, и впрямь куда-то ушли? Но квартира была та самая. Во все той же сильно захламленной прихожей антиквара с Сашей встретил мужчина средних лет. Он был темноволос, и на его лице имелась бородка. Точь-в-точь такая, как была у Кортеса со страницы школьного учебника.

Сердце у Саши и прежде стучало в ускоренном режиме. А при виде этой бородки оно застучало так прямо угрожающе быстро. Похоже, он нашел преступника! Но внешне Саша старался держать себя в руках. Ни словом, ни взглядом ему нельзя выдать охватившее его волнение. Стоит этим двоим – антиквару и его приятелю почуять неладное, как прощай наклевывающееся знакомство. Прощай обещанная сделка!

Бородатый представился Виталием и сразу же провел гостей в комнату, в которой Саше уже довелось побывать сегодня. Та самая заставленная пыльными старыми вещами комната, по полу которой они с Мариной ползали, собирая рассыпавшиеся из странной вазы шарики. Саша оглядывался по сторонам с хорошо понятным волнением, но его новые знакомые думали, что юноша просто поражен увиденным, и пока что не трогали его, давая время оглядеться.

Они с антикваром, которого, как выяснилось из разговора, звали Борисом, обсудили какой-то рояль, который и даром никому не нужен, а хозяйка возомнила, что сможет получить за него бешеные миллионы.

– Старая кляча вконец обезумела. Я ей говорю: чтобы рояль ваш вывезти, еще деньги заплатить надо. И немалые деньги. Хотите избавиться от рояля, участвуйте в его перевозке. А она мне свое. На рояле этом, дескать, сам Шаляпин играл, вот его фотография. Заплатите мне под нее полтора миллиона и забирайте рояль на все четыре стороны, любой музыкант его у вас с руками оторвет. Я за рояль сел, клавиши жму, никакого звука. Крышку поднял, смотрю, а в инструменте уже не просто все рассохлось от времени, там вообще ничего нет.

– Но если инструмент с историей, его можно использовать.

– И понимаешь, фотография такая, что не понять, тот это рояль или просто на него похожий. Да я и сам сколько хочешь таких фотографий тебе раздобуду. Было бы желание.

– А его у тебя и нет?

– Чтобы сам инструмент отреставрировать, часть деталей нужно менять, а то и вовсе новые изготавливать. Кто станет вкладываться? Ведь нипочем потом вложений не отобьешь. Да и будет ли инструмент потом хорошо звучать? Дешевле и проще человеку пойти и новый рояль себе купить или заказать. А фотографию Шаляпина можно потом и так на него поставить, почему бы и нет?

Потом поговорили о каком-то золотом браслете с бирюзой, который оказался и не золотой, и не с бирюзой, а просто мастерской подделкой.

– Вот научились делать! Меня обманули! Латунь с позолотой за золото выдали. И пластик под камень так сделали, что не подкопаешься. Уж на что я тертый калач, а ничего не заподозрил. Да что я, Геннадий Сергеевич, а уж он вообще всю жизнь на камнях сидит, насчет бирюзы сначала дал мне твердую гарантию. Лишь дома под электронным микроскопом ее посмотрел и поднял тревогу. Звонит: отбой, Боря, никакой чистки или реставрации этот браслет не стоит, грош ему цена в базарный день. «Подари, – говорит, – его какой-нибудь девчонке, пусть она тебя за него отблагодарит». Я так и сделал.

Из разговоров Саша понял две вещи. Во-первых, Боря с Витей знакомы уже давно и плотно. И во-вторых, аферюги они еще те, хотя какие-то понятия о чести у них тоже существуют. Но сугубо свои понятия, какие обычному человеку невдомек. Ну оно и понятно, когда живешь на том, что скупаешь старый хлам, а потом продаешь его как старинную антикварную вещь, нужно обладать изрядной ловкостью, чтобы все не просто сошло тебе с рук, а еще и покупатель остался доволен.

Наконец приятели вспомнили про своего молодого гостя.

– Виталя, у тебя же имеются мужские карманные часы? Я не ошибаюсь?

– Есть такие.

– Золотые, я не ошибаюсь?

– Золото на них еще царское.

– Молодой человек интересуется для своего батюшки. Хочет сделать ему презент ко дню ангела.

Саша молчал. А бородатый Виталя глянул на него приветливо.

– Отца баловать – это дело хорошее, – сказал он. – Очень благоразумное вложение. Глядишь, со временем и батюшка вас, молодой человек, с наследством не обидит.

– Да я совсем не поэтому.

– Поэтому или нет, а часы я вам сейчас покажу.

Виталий порылся по карманам, нашел в одном из них точеный железный ключик, которым и открыл замок на верхнем ящике комода. И оттуда на свет появилась приличных размеров шкатулка, даже целый ларчик, битком набитый самыми разными часами. Тут были солидные мужские часы, были легкомысленные и кокетливые женские часики. Имелись часы иностранные и часы наши – отечественные. Но все они были уже не новыми. Средний возраст часов в этом ларце был примерно сто лет. Встречались часы советских марок, но подавляющее большинство было старше.

Саша с любопытством наблюдал, как со дна ларчика Виталий извлек отполированную до блеска коробочку, в которой на мягком ложе из серо-голубого бархата лежали круглые мужские часы. Металл на них был золотистого цвета, и в первый момент Саша ахнул, будучи уверен, что видит перед собой часы прадедушки Жеки. Но стоило ему взять их в руки и рассмотреть поближе, как из его груди вырвался вздох разочарования.

Никаких инициалов на корпусе у этих часов не наблюдалось. Там имелась эмалевая вставка: кавалер в слишком тесных панталонах, грозящих лопнуть на его пухлом заду, целует ручку прекрасной дамы, которая одновременно успевает еще и томно обмахиваться веером. Ни кавалер, ни дама, ни сами часы Саше совершенно не понравились.

Но Виталий с Борисом нахваливали товар на два голоса:

– Смотрите, молодой человек, вот они! Любуйтесь! Какая красота! Или вам не нравится?

– Боюсь, мама не одобрит.

– Чего? Это же вы от себя покупаете.

– Она и так папу ко все женщинам на свете ревнует. А тут на эмали молодая девушка, мужчина ее целует, мама решит, что это напоминание папе, чтобы он не упускал случая, и потеряет последний покой. Да и меня она покоя лишит.

– Интересная у вас маменька.

– Да уж какая есть. Родителей не выбирают. Может, у вас есть другие часы? Тоже золотые, но если можно так выразиться, более нейтральные.

– Есть! Как ни быть!

Виталий был настроен оптимистично. Он продемонстрировал Саше не меньше десяти пар часов, начиная от старинных брегетов и заканчивая вполне современного вида командирскими часами, славящимися точностью хода. Но ни на одних часах не было нужных инициалов. На некоторых часах была сделана гравировка, и тогда Саша, не стесняясь, просил лупу и внимательно разглядывал надписи. Как ни странно, такое его поведение уверило продавцов в том, что к делу покупатель подошел серьезно, а значит, есть шанс рано или поздно втюхать ему какой-нибудь товар.