– Таким образом Иван IV, убив своего сына, прервал династию Рюриков на Руси. Началось время смуты.

– Кто это у нас здесь? – вниз спустилась крупная и высокая женщина. Под её властным взглядом мне показалось, что я уменьшаюсь, да и одноклассники вместе со мной. – Восьмой "А", занятно. Что на этот раз повторяете?

– Ивана Грозного, Татьяна Ивановна, – сверкая комсомольскими значками, ответили хором.

– А под лестницей почему?

– А чтобы слышать лучше, – объяснил учительнице Шувалов.

– И что, никто даже не курил?

– Так ведь мы бросили все, – Толик даже карманы вывернул, – вот, видите, ничего нет.

Татьяна Ивановна обошла всех по кругу и остановилась рядом с Толиком. Конопатый парнишка широко улыбался.

– Ай, да пакость ты, Гордеев, – ласково протянула учительница, провела рукой по воротнику рубашки и вытащила из-под него тоненькую папироску, – у меня же десятый класс на классном руководстве и почти все парни. Что же ты думаешь, я не знаю, как вы нычки делаете?

– Каюсь, с прошлой жизни завалялась одна.

– Считайте, что вас в очередной раз спас Кузьмин, так точно угадав тему зачёта, который вы все мне будете сдавать через неделю.

Выбросив сигарету в урну, учительница поднялась наверх и вышла в коридор. Парни облегчённо вздохнули.

– Татьяна Ивановна крутая, – проговорил Толик, обратно расстёгивая пуговицы.

– Конечно крутая, и сигареты забрала, и зачёт устроила! – недовольно проворчал остролицый парень.

– Игорь, ну ты-то не ной!

Прозвенел звонок, и все разом зашевелились. Толя крикнул мне что-то и побежал вместе с остальными ребятами, я ничего не понял, но кинулся за ними вдогонку. Мы еле успели добежать до прихода учителя. Парни объяснили, что биологичка не любит, когда кто-то опаздывает.

Мы сели с Толиком на последнюю парту, и пока учительница биологии что-то тихо вещала, Гордеев рассказывал мне про класс. Так как с парнями я уже успел мало-мальски познакомиться, Толик рассказывал мне всё про девочек.

– Вот, например, посмотри на Машу Селяеву. Она чаще всего в нашей компании появляется, – Машу я приметил ещё на первом уроке. Симпатичная улыбчивая девочка сразу мне понравилась. – Отличница, мисс совершенство, мечта, а не девчонка, но сразу говорю, лучше не переходить с ней грань дружеских отношений.

– Да я и не собирался… А что такое?

– Да ничего, Серёга просто тебя в карьере утопит и дело с концом, – я удивлённо посмотрел на соседа. Толя понял, что сболтнул лишнего и теперь не знал, говорить ли всё до конца или нет. По натуре Гордеев был тот ещё балагур, поэтому таить секрет, который почти рассказал, не мог. – Он уже год по Машке слюни пускает, только я тебе об этом не говорил. Весь класс уже знает, и только Серёга уверен, что его любовь – великая тайна. Он никого к Селяевой не подпускает, говорит, что будет бороться за своё счастье.

– А Маша что?

– Она же леди, – Гордеев манерно протянул букву «е» в слове «леди» и надменно взглянул на меня, видимо, пародируя Машу, – в классе она его особо не выделяет, а вот после уроков они иногда гуляют в общих компаниях.

– Ладно, раз Мария у вас – запретный плод, расскажи мне тогда вон про ту брюнетку, которая сидит за второй партой.

– Понравилась? Ну, не удивительно. Здесь ещё веселей. За Дианкой и вовсе вся школа бегает, начиная с пятиклассников и заканчивая одним лаборантом-второкурсником. Она у нас с кем попало не встречается, только самых крутых выбирает. Хорошо, наверное, когда мама – директор школы.

Я ещё раз взглянул на черноволосую красавицу. Она, будто почувствовав, что я обратил на неё внимание, повернулась. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Наградив взглядом королевы, она лишь усмехнулась и повернулась обратно. Анатолий ни сколько не удивился такому исходу, а я, чтобы поскорее забыть свою неудачу, выбрал следующую одноклассницу.

– А сидит с Дианой кто? Вроде, тоже ничего.

– Это Ермакова. Не спорю, Наташка – девица видная, только характер у неё уж больно тяжелый, да и ветреная она.

– Нимфетка? – я усмехнулся.  – Интересненько. Ну и девчонки у нас в классе, куда ни плюнь – одни сердцеедки! Ладно, нормальные в классе есть? Обычные такие, без выкрутасов.

Толик подумал и указал мне на парту, за которой сидели две девочки.

– Та, что слева – это Катька, – пояснил он, – она самая весёлая в классе. На переменах её почти и не увидишь – всё по этажам скачет, приключения ищет. А рядом с ней Юля Куликова, она поспокойней будет.

– Вот с ними сперва и познакомлюсь. Слушай, а почему у вас весь первый ряд пустой и только одна девчонка там сидит? – поинтересовался я. Толик посмотрел на неё, потом вновь на меня, потом опять на неё, потом придвинулся ко мне и шёпотом спросил.

– А ты что, её уже видишь?

– В смысле, уже вижу? Кто она?

– Да так, наша местная девочка-призрак, – ответил Гордеев и небрежно махнул рукой в её сторону, – несколько лет назад в этой школе она умерла.

Спокойная интонация моего соседа и смысл сказанных им слов совсем не вязались друг с другом. Я ещё раз взглянул на «призрака». Девчонка по-прежнему сидела и писала в тетради.

– Если у тебя крыша поехала, то это не значит, что со мной случилось то же самое! – я как мог пытался доказать Толику его неправоту. – Она живая, её на прошлом уроке Пётр Андреевич спрашивал, она у доски отвечала.

– И что? Всё равно она призрак, она не существует для нас. Её зовут Никто.

– Спорю на что угодно, она живая, и на этой перемене я с ней заговорю.

– Удачи! Только последние пару лет она почти ни с кем не разговаривает.

Я не мог дождаться окончания урока, который как назло тянулся невообразимо долго. По возможности я не упускал девочку из виду на случай, если она куда-нибудь испарится. Прозвенел звонок. Вихрем сорвавшись с места, я поскорее собрал учебники в рюкзак, чтобы осуществить задуманное. Толик специально задержался в классе, желая посмотреть на это зрелище.

– Привет, я Лёша, – представился я, ожидая, что таинственная Никто сейчас обернётся и что-нибудь скажет в ответ. Но ничего не происходило, она, будто не слыша меня, продолжала укладывать вещи в свою сумку. Я попробовал ещё раз завязать разговор. – А как тебя зовут?

Девчонка на мгновенье замерла, взяв сумку в руки, и развернулась. Она была невысокого роста и оттого смотрела на меня снизу вверх. Её спокойное лицо было точно позаимствовано у красивой фарфоровой куклы, я видел такие у бабушки в серванте. Ровные и аккуратные черты лица были будто результатом многолетних трудов талантливого скульптора, и лишь одна деталь выдавала в ней человека – её глаза. В этих глубоких глазах застыла тьма. Я пытался отвести взгляд, что-то сказать, но с каждым мгновеньем странная сила заставляла меня всё смотреть и смотреть на неё. Не помню, сколько я простоял так, но, когда вновь начал осознавать реальность, странной девочки рядом со мной уже не было.

– Ну что, поговорил? – ехидно улыбаясь, спросил меня Толик, когда мы вышли в коридор.

– Можешь говорить всё, что угодно, – проворчал я, не глядя на него, – но она живая и никакой не призрак.

– Лёха, ты идиот! Когда я говорил, что она призрак, я имел в виду, что мы её не замечаем, не существует она для нас. А так, она вполне себе живая.

– Странные шутки у вас в классе и совсем не смешные. Сколько вы в эти игры с ней играете? День, два, или уже неделю?

– Два года, скоро будет три, – совершенно спокойно ответил Гордеев, и мы зашли в кабинет.

Кабинет физики был пуст, одноклассники толпились за дверью, а учительница, судя по доносящимся голосам, сидела в лаборантской и разговаривала со своей помощницей. Я не понимал, зачем Толя привёл меня сюда. Парнишка тем временем легко запрыгнул на высоченный подоконник, с грустью взглянул на серый двор.

– Всё случилось в этом кабинете два года назад, дело было зимой, – Толик явно начал издалека. Я понял, что рассказ будет долгим, поэтому присел за учительский стол и приготовился внимательно слушать. – В нашем шестом «А» было четырнадцать человек. С нами училась ещё одна девочка Кравченко Яна. У Никто было имя Вероника. Ника была нормальной девчонкой, с ней многие дружили, даже я. А потом в один миг всё изменилось. В тот день девчонки сильно поссорились и пришли сюда. Из того, что удалось нам услышать, было ясно, что они не поделили какого-то парня. Не было ещё такой сильной ссоры у нас в классе. Мы с ребятами стояли в коридоре, ждали, когда они выйдут. Сначала тихо было, а потом раздался Янин крик, и мы вбежали в кабинет. Вероника стояла на подоконнике, а вот Яны нигде не было. Я первый догадался подбежать к окну. Яна упала на острые штыри забора. Она умерла, вернее, это Ника убила её.  Мы чуть ли не своими глазами видели, как Берг столкнула Яну, но никто нам не верит. Это война, Алексей, где мы непременно докажем свою правоту и отомстим за Яну. Мы все похоронили в своей памяти Веронику Берг. Для нас нет этого человека, есть только призрак Никто.