- Ну чего? – тихо спросил Раф, мягко обняв его и дождавшись, когда комната опустеет. – Я думал, ты обрадуешься ему, а на тебе лица нет. Я даже свечи тут зажег ради этого.

Раф умолчал, что жег их постоянно в сумасшедшей надежде, что этот теплый и так любимый Кадзэ огонь, однажды все же разорвет темноту его утраченного зрения. Дон и Юки сказали, что это невозможно, но Раф уперто верил и раз за разом поджигал фитильки, как в детстве загадывая одно и то же желание.

Кадзэ повел плечом и подавленно привалился к его груди.

- Спасибо тебе. Я рад, правда… просто Ёдзи вырос, а я даже не знаю теперь, как он выглядит. Получается, его ты один вырастил, а я… я даже не увижу, каким он стал теперь. И очень боюсь забыть, какой ты.

Раф глубоко вздохнул и потянул его за руку, усаживая себе на колени, потом взял ладони Кадзэ в свои и, поцеловав каждый ноготь, положил себе на скулы.

- Смотри, – шепнул он. – Это же мой клон. Такой же, как я. Знаешь, ничего уникального и особенного, даже глаза зеленые. Только дурак.

Теплые родные пальцы бережно обрисовали его лоб, скулы и нос, прочертили по губам, обвели линию нижней челюсти и подбородка.

- Таких, как ты, больше нет на свете, – Кадзэ грустно улыбнулся ему, качнув головой. – Я даже свечи твои не могу рассмотреть теперь. Но я их помню – самый красивый и теплый свет.

«Ой, я тоже так раньше думал, – Раф пододвинул к себе подсвечник с тумбочки. – Тоже считал, что таких, как Лео, нет на свете. Все ошибаются, любовь моя. Все абсолютно. Пусть и наши очкарики тоже ошиблись на этот раз, а?»

- Да и ляд с ними, со свечами этими, – он задул одну и поцеловал Кадзэ в губы. – Мы же ниндзя, мы все равно живем в вечной тени. Так что какая разница? Все дома, все у всех хорошо, а у нас с тобой – еще лучше.

Кадзэ улыбнулся, подставив под теплое дыхание шею. Как же ему этого всегда не хватало. Раф умел успокаивать одним своим присутствием и дарить уверенность в том, что все обязательно сложится.

Ну и пусть Кодама уже взрослый, а Кадзэ не сделал для него ничего-ничего. Они наверстают это завтра – запустят воздушного змея, пойдут плавать в залив и обязательно сделают настенную мозаику из битых плиток для Мастера Сплинтера.

- Я хотел спросить тебя – ты не знаешь, что стало с Миднайтом?

Раф прикрыл глаза, но успел удержать себя от секундной дрожи.

- Убежал, когда взорвалась Цитадель Шредера, – негромко сообщил он, позволив себе только едко скривиться.

Кадзэ же знает, что Раф никогда не врет, а значит, отпустит и эту горечь из своего сердца тоже.

Они долго молчали, уткнувшись друг в друга лбами и думая каждый о своем, пока Кадзэ не шевельнулся.

– Ты не хочешь перебраться на кровать? – он неожиданно лукаво улыбнулся, встряхнув память Рафаэля о точно такой же улыбке, и прижался к нему всем телом. – А? Там будет гораздо уютнее.

Раф хмыкнул, включаясь в реальность, и опрокинул его на спину, улегшись сверху и подперев голову рукой.

- Ты достаточно мной манипулировал, уговаривая жрать таблетки. Думаешь, я не знал об этом? Так что не надейся затащить меня в кровать – я в ней належался по самые не могу. И на полу все будет отлично – скрипеть нечему.

- Да я вообще не собирался тебя в ней одного оставлять… – Кадзэ вскинул брови и попробовал вывернуться, но Раф усмехнулся еще шире и заткнул ему рот поцелуем.

«Выкуси, Фортуна! Все равно все по-моему вышло!»