- Ра-аф-ф!! – хрипло с надрывом и рыком летит в ответ, как редко у Лео бывает. – Это же не я тут выбираю. Это не штаны в магазине. Что я могу сделать?!

- Не люби ее!

Лео бессильно бьется ему лбом в плечо и крепко обнимает.

- Вот влюбишься однажды, вот тогда потолкуем.

- Да я б давно, – Раф прижимает брата к себе и успокаивающе гладит по плечам. – Только таких, как ты, больше нет на свете. А ты… ну, ты же просто Лео.

И вот действительно, только без памяти влюбившись в Кадзэ, Раф хоть чуть-чуть начал понимать своего брата.

И тем больнее его резануло, когда он думал, что клон просто использует его по приказу Шредера.

Потому что он не верил, что у Лео это может быть взаимно.

Не верил, считая Караи лживой и подлой, а еще жадной. И некрасивой для его брата.

И ревновал, боясь, что Лео уйдет от них к ней.

- В какую память, дурища? Больная, что ли?

- Ты убил его, – Караи боднула лбом решетку. – Но Кадзэ жив, а в нем есть часть Лео…

Колко хмыкнув в ответ, Раф окатил ее высокомерным и больным одновременно взглядом.

- Морально я его убил – это точно, – он отвел взгляд, погладив подушечками пальцев Кадзэ по разбитой щеке. – Я уверен, он меня простил уже сто раз и думает, как спасать, придурок несчастный. Но знать не хочу, каково ему там сейчас.

Караи мотнула головой, приоткрыв рот.

До нее не сразу дошло услышанное.

- Что? Я же видела…

- Хер ты лысый видела, как и твой папаша, – Раф криво усмехнулся. – Все привыкли, что я – тупая боевая машина с двумя клинками и без грамма мозгов. А-ку-пунк-ту-ра, детка. Я тоже кое-чем отлично владею из арсенала целителей.

Караи нахмурилась, с трудом сложив растянутые Рафаэлем слоги в одно слово.

«Акупунктура?»

- Но ты же сказал мне…

- Что сделал чуть больше, чем убил. Ага, сказал. Я предал Лео. Предал, глядя в глаза, бодро расписался в том, что мне вот он, – Раф прижал к груди голову Кадзэ, – важнее, чем родной брат, что всю жизнь со мной бок о бок был. Лео меня спасал столько раз, что и не счесть, Лео добрый, сильный, мудрый. Лео сто пудов простил и меня, и тебя, и весь белый свет, а я вот… до последнего мгновения думал, что лучше – убить или предать. Честно.

Слова сорвались на бессильный рык.

Раф приложился затылком об толстый стальной прут и глухо зло завыл в потолок, чувствуя, что даже боль в теле не может перекрыть боль внутри.

«Как ни крути, выбирать-то не из чего же было. Сердце вырвать из себя или душу вырвать. Разница-то в чем?»

Раф бьет коротко и уверенно. Он знает куда. Сай лежит в ладони штыковым хватом, чтобы сразу наверняка, чтобы не мучился, чтобы даже почти не почувствовал.

Время словно превращается в какую-то безразмерную жвачку, потому что в этот короткий рывок, куда обычно влезает не больше выдоха-рыка, впихивается целая гора мыслей.

«Лео, ты не почувствуешь, ты простил, я вижу это. А я предал тебя, променял на Кадзэ, как всегда боялся, что сделаешь ты. Вот, выходит, судил-то по себе. Ты бы сейчас, если бы тебе пришлось сделать такой выбор и убить кого-то из братьев, ты бы вот точно сделал это быстро-быстро… Ты умеешь решать любые задачи и следовать принятому решению».

Сай разворачивается в руке упором вперед.

«Только я не ты, Лео. Я-это-не-ты…»

Точку он знает отлично и не сбавляет силы удара.

А там сбросить с пирса и молиться, чтобы не захлебнулся в заливе.

Искать тело не будут.

Никто не поверит, что дурак-Рафаэль знает что-то кроме своего бесспорного таланта крошить чужие кости.

Караи резко выдохнула, закрыв глаза.

- Почему ты сразу не сказал мне?

- А потому что откуда мне знать, что тебе до него за дело, – раздосадованно буркнул Раф, с удивлением понявший, что все еще отчаянно ревнует Лео, как последний собственник. – Это… это мой брат, а ты всегда мне казалась его недостойной… ты некрасивая… Ты даже не знаешь, как он любит тебя. Ты – дура, Караи. Вот.

Караи вздрогнула и долго-долго смотрела на Рафаэля, который отвернулся и осторожно положил подбородок на макушку Кадзэ.

«Любит? Лео жив? Я не могу в это поверить».

Сердце зашлось какой-то дурной короткой дробью безумной надежды.

Рафаэль не станет ей врать. Да и на раздавленного горем предателя он не похож. Скорее на ревнивого и злого пса.

Девушка не смогла удержать едва тронувшую губы улыбку.

- Значит, нам, тем более, надо выбираться, – решила она, стряхивая оцепенение. – Я тут, пока била в стену, обнаружила, что кладка в одном месте просела. Смотри, есть лаз в соседнее помещение.

Раф усмехнулся левым уголком губ, так, чтобы она не видела.

Воодушевление Караи даже немного позабавило его.

- Ну, лезь тогда, чего штаны-то протираешь об пол? – бросил он. – Давно бы драпала, спасая свою шкуру.

Караи вздохнула и закрыла глаза.

- Рафаэль, я не такая гадкая, как, возможно, кажусь тебе. Я хотела спасти Кадзэ, чтобы ты был с ним счастлив, потому что Лео же именно этого хотел. Он о своем счастье не думает никогда, или оно у него в вас… ты сказал, что он любит меня, но, видимо, вас – сильнее.

Раф качнулся из стороны в сторону, что-то взвешивая в своей голове, обрисовал пристальным взглядом указанную Караи дыру в стене, и коротко обреченно выдохнул.

«Сука-судьба! Вот умеешь свинью подложить по полной программе».

Он даже позавидовал Караи, отчаянно и совсем по-детски.

Вот у нее еще будет все.

Она выберется, она найдет Лео и будет счастлива с ним.

И ее не будет жрать совесть за это счастье.

Почему ему, Рафу, такого вот не дано? Почему он вечно должен получать свой кусок пирога измазанным в дерьме?

Почему он тоже просто не может быть счастлив с тем, кого выбрало его сердце, а?! Просто валяться на травке, просто глазеть на закаты и обсуждать новости спорта?

Раф улыбнулся сам себе, неожиданно осознав простую и очевидную истину.

А, в общем-то, все ведь именно так, как он и задумал с самого начала, влезая в это во все.

Ничто же не изменится.

Ничто не станет по-другому.

И никакая судьба не сможет помешать ему.

Ведь он все выбрал для себя, останется только Кадзэ спросить.

«Лео, я вот хоть так расплачусь с тобой за все, что ты сделал для меня. Хоть не последним дерьмом буду. Ты же ее любить-то не перестал, курицу эту? А я, как бы, ее спасаю сейчас, да? И она скажет тебе об этом…»

«Хуй она скажет, Рафи. Потому что если ты ей все объяснишь сейчас, то она никудашеньки не пойдет. А у нас тут времени в обрез на все и про все».

- Ладно, – он повернулся к девушке. – Тогда слушай меня внимательно – как пролезешь туда, сразу дуй в канализацию, а там уж ори, что есть мочи, и стучи по трубам – Донни тебя найдет сам.

- Но, Рафаэль, – Караи замотала головой. – Как я покажусь вашей семье? Лео же…

- Простил тебя, дуру упрямую, как и меня, – оборвал ее Раф недовольно скривившись. – Сказал же уже тебе. Давай, шевели задницей.

- А как же вы?

- Что мы? – Раф усмехнулся ей, потом протянул руку сквозь прутья и несильно пихнул в плечо. – Задержимся тут на часок-другой, а потом догоним тебя. Сама понимаешь, давно не виделись очень, все дела.

Караи недоверчиво дернула бровью и не тронулась с места.

- На вас смотреть страшно. О чем ты только думаешь, а?

- Проваливай, – Раф оскалился. – Я не смогу идти, сама же видишь. И Кадзэ – тоже. Лучше пошевели булками и скажи моим братьям, что нам тут очень помощь нужна.

- Я не уйду без вас, – Караи скрестила руки на груди, упрямо наклонив голову. – Бежать, так всем вместе.

Раф зло выдохнул и прищурился.

- Проваливай, я сказал. Парни придумают, как нам помочь, если ты скажешь им, как сюда пробраться.

Караи долго и очень внимательно смотрела на Рафаэля, пытаясь понять, что ей не нравится в его тоне.

Он говорил с ней зло и свысока и как-то слишком уж резко, для счастливой улыбки в его взгляде.

- Я не пойду…

– Дай уже вдвоем побыть, а? – Раф устало закатил глаза. – То папаша твой неугомонный лезет, то Мид-говнюк, теперь и ты взялась, что ли? Тогда подержи свечку.