- Я же сказал тебе, Ди… вот сказал же…

Перед глазами белым-бело, и только золотится край оправы у самого зрачка.

- Безобидная игрушка… как… же…

С коротким визгом у них над головами прыгает Миднайт, швырнувший на пол нож, которым только что пропорол родного брата.

- Винс! – визжит он, прижимая к себе Донов планшет. – Винс! Ты сам виноват… сам! Ты зачем влез? Откуда только взялся?! Это не я… не я сделал…

И вылетает прочь из гостиной.

- До…гоняй…

Донни чувствует, что рука Юки отпихивает его в сторону.

- Быстрее…

Слова падают реже, чем капли на ковер, и они так тяжелы, что прибивают к месту.

Донни смотрит и смотрит на лежащего рядом Юки, под которым расползается красная лужа, с пугающей скоростью становясь все больше.

- Да стой же ты! – Донни замотал головой, продолжая бессмысленно зажимать рану. – Пожалуйста, стой же… куда ты…

Юки вдруг приоткрыл глаза и улыбнулся ему одним уголком посеревших губ.

- Донни… Ди… они же нашли … нашли Ёдзи, да?

- Да, да, нашли все, – Дон закивал, не решаясь поднять глаза от раны, которую продолжал упрямо пережимать и бинтовать. – Ты только не шевелись, только вот дыши по чуть-чуть, и все хорошо будет…

- Конечно… – Юки медленно перехватил его руку. – Конечно, Ди… не буду… ты только присмотри там… в лаборатории в твоей…

Он закашлялся и замолчал.

- Юки! – Донни схватил его голову перемазанными в крови руками и приподнял с пола. – Юки! Смотри на меня! Ты обещал, помнишь?! Ты обещал мне!

Рядом тихо заплакал Майки, примчавшийся на грохот и крики, а Дон все встряхивал и встряхивал тело Юки и орал сам себе, как заклинание.

«Я смогу! Я сделаю! Я всегда мог!... Донни, хоть что-то… сделай… сделай… да сделай же!!»

- Ди… там жаба моя… ты присмотри за ней… я хотел сетчатку пересадить, чтобы Й’оку глаза вернуть потом… он же ослеп уже, наверное…

Донни уперся лбом в висок Юки, глотая вдруг хлынувшие из глаз слезы и продолжая зажимать рану.

- Не надо… – умоляющим шепотом проскулил он сквозь зубы. – Не надо, Боги, если вы есть. Кто сказал, что им тут нет места лишь потому, что они не родились, как мы?.. Юки… Юки, слушай… какая сетчатка? Кадзэ же в живых уже нет… Юки…

====== Невозможное ======

- Мастер… сэнсэй…

Из глаз просто неудержимым потоком льются слезы, хотя маленький Донни изо всех сил размазывает их по теплым ладоням, в которые уткнулся лицом, в безумной надежде, что вот сейчас эти руки смогут все исправить.

На полу валяются черепки большой вазы, склеенной из кусочков стекла и картона с нарисованными маками.

Он так долго ее делал, так старался, чтобы вот в этот день подарить своему Учителю…

Вошел в додзе, улыбаясь, встретил родной взгляд отца и побежал к нему, прижимая к себе свое творение…

- Я Вам ее делал… я хотел… а там порожек…

Сплинтер ласково гладит умную голову сына и едва заметно улыбается ему, стараясь утешить.

- Ваза не главное, малыш, главное для меня – твое внимание и устремления. Ты сможешь сделать другую. Ты всегда сможешь добиться желаемого, и это самое важно.

И теплые родные руки обнимают, даря успокоение…

Дон понял, что лежит головой в ладонях отца, как в детстве, и судорожно выдохнул, еще крепче зажмурив глаза.

Сплинтер тихо что-то говорил на японском, поглаживая его по щекам большими пальцами и склонившись к самому уху.

«Юки, – мысль размазано и нечетко обрисовалась в мозгу, заставив сжаться в клубок, подтягивая колени к груди. – Юки…»

Он попробовал сесть, шатнулся, увидев странно накренившийся потолок, и был подхвачен за плечи.

- Тише, Донни, тише.

Это голос Лео.

«Как он тут оказался? Майки, наверное, им позвонил… какая разница…»

- Бро, осторожнее, – брат заботливо устроил голову Донни у себя на плече. – Воды?

Дон отрицательно качнул головой, закрывая глаза, в которых двоилось.

Он только сейчас понял, что он без очков, а в груди мерзлым комом лежит один-единственный вопрос. Такой же холодный, как и имя, которое он силился произнести вслух.

- Юки…

- Т-шш, – Лео обнял его сильнее. – С ним Раф… все хорошо… все обязательно будет хорошо...

Донни закрыл глаза, свернулся в клубок, уткнувшись лицом в пластрон брату, и беззвучно зарыдал, захлебнувшись этими словами и чувствуя, что внутри сработал детонатор механизма, что не давал отпустить себя все это время.

- Я… смог...

- А как же? – Лео прижался щекой к его макушке, погладив по плечу. – А как же иначе, бро? Разве могло быть по-другому?

Донни часто закивал, сжимая голову руками и продолжая трястись в истерике.

Действительно, могло ли быть по-другому?..

«Сделай, Донни! Сделай хоть что-то! Что-нибудь! Что угодно! Я не хочу потерять!»

Руки рвут с пояса аптечку…

Пальцев отчаянно не хватает, чтобы и зажимать рану, и копаться в сумке, и – самое главное – втаскивать нитку в иглу.

«Делаю! Я же делаю, Боги! Все-все, что только зависит, а этого, как всегда, мало… надо больше… надо еще…»

Его запястья вдруг обнимают длинные кисти с острыми когтями и на миг сжимают.

Крепко, уверенно, вливая одним прикосновением покой.

- Донателло, чем мне помочь?

И дрожь уходит из пальцев, хотя под ними затихает пульс, хотя страшнее этого ничего в мире нет, потому что это непоправимо… это… это надо остановить…

- Отец…

Донни на миг вскидывает глаза и жестом просит Сплинтера перехватить намокшую повязку на ране Юки и удержать жизнь.

Как-нибудь…

Как угодно…

- Повтори, что ты сказал, сволочь! Повтори!!

Кодама в прыжке сбил Миднайта с ног и вцепился ему в бандану, несколько раз приложив головой об парапет, около которого они свалились.

- Повтори!!

Мид прикрыл голову руками от удара и выронил драгоценный планшет.

Он не ожидал такой ярости от мальчишки, которого привык считать никчемным малявкой.

Кодама, конечно, был ниже него ростом и уступал силой, но его бешенство компенсировало все это с лихвой.

- Й’оку жив! – выкрикнул ему в лицо Мид, увернувшись от кулака. – Жив!

Кодама на миг замер, приблизив свое лицо к его, и впился взглядом в глаза, как бультерьер в жертву.

«Ну и злость! – Миднайт невольно отдернул голову. – Не замечал за ним такого раньше… хотя нет, замечал…»

Он невольно вспомнил тот день, когда их семья развалилась на части, когда все, что было у него, исчезло, а последнее, что ему оставил старший брат, это «тронь его, и я убью тебя!»

Вот в тот день у малявочки, сидевшего на руках у Й’оку, были вот такие же точно глаза. Ни страха, ни слез, ни тени ужаса – злость и обещание однажды уничтожить.

Кодама уже тогда научился ненавидеть его.

- Докажи! – парнишка встряхнул его за шею и еще раз ударил головой об бетон. – Или я тебя на куски порву.

- Кишка тонка! – Мид вывернулся из его рук и отшвырнул от себя одним пинком. – Не тебе со мной тягаться!

Кодама в воздухе перевернулся, приземлившись на ноги, и снова бросился на него, выдернув из ножен на поясе короткий странный штык с поперечной рукоятью.

«Однако!»

Миднайт увернулся от его броска, поймал за руку и два раза хорошенько приложил коленом в бок.

- Не в этот раз, – он выпустил Кодаму, и тот мешком свалился на крышу, хватая воздух короткими урывками и упрямо пытаясь подняться. – А теперь слушай сюда, мелочь, и слушай внимательно. Ты расколотил планшет, который был мне нужен, но я, так уж и быть, прощу тебе это. Тебя ищут твои драгоценные дядюшки, но есть место, куда они не сунутся даже за тобой. И именно там сейчас находится Й’оку. Идешь, или дальше будешь на брюхе валяться?

Кодама с трудом встал, тут же направив на Миднайта свой странный штык.

- Я тебя на лоскутки порежу, если ты мне соврал, понял? – хрипло пообещал он. – Пойду, но если Бофу там нет – пеняй на себя, Мид.

Тот кивнул, криво усмехнувшись.

«Это уже не моя головная боль будет. Пусть Мастер с ним разбирается. Я свое дело сделал – я его привел. Все. С меня взятки гладки, теперь я хочу свою прежнюю жизнь, которую мне обещали. Я у цели!»