Ни время, ни пространство не стерли Лео из ее сердца. Улыбка, живая и открытая, стояла перед взглядом, как и протянутая навстречу ладонь.

- Ты очень похож на его брата, – негромко заметила она, сжав пальцы в замок. – На старшего.

Й’оку покачал головой и вдруг погладил ее по щеке, слабо улыбнувшись.

- Ты любишь его?

Караи промолчала.

Говорят, что те, кто лишился зрения, видят мир иначе.

Сквозь темноту, сердцем, глубже, чем можно увидеть глазами.

Й’оку осторожно обнял девушку за плечи и притянул к себе, погладив по голове.

- Я жалкая копия Леонардо, созданная из клочка кожи Бакстером Стокманом для противостояния оригиналу. Я мало похож на него.

- Ты клон? – Караи приподняла бровь, удобнее устраивая голову на его плече. – Невероятно. Даже пахнешь почти так же.

Й’оку вздохнул.

– Я и мои братья были созданы для борьбы с кланом Хамато, который, как нам сказали, похитил Рафаэля, сотворив наши копии для обмана. Ты сказала, что Мастер не лжет – скажи мне это еще раз теперь.

Могло ли такое случиться, что под ногами рухнули сами основы мироздания, а она осталась жива?

Да, могло.

Караи сидела, прижавшись к Й’оку и закрыв глаза в повисшей тишине.

Здорово было бы знать, что он соврал ей – выдумал виртуозную ложь, чтобы запутать и разжалобить.

Разум не верил, находя сто и одно оправдание.

Душа горела в груди, чувствуя, что он сказал правду.

- Ты так и не сказал мне, кто такой Ёдзи, – Караи приоткрыла глаза.

- Я не знаю точно, откуда он появился, – Й’оку качнул головой. – И почему оказался маленьким, но он очень похож на Рафаэля, очень-очень. Они обещали забрать его к себе домой и позаботиться.

- Они?

- Леонардо и Рафаэль.

- Лео никогда не врет, – Караи улыбнулась уголками губ. – Наверное, все так и есть, как ты сказал. Ты хочешь вернуться к ним? Думаешь, ты им там нужен еще?

- А ты разве не хочешь? – Й’оку чуть отстранился и пробежал пальцами по лицу Караи. – Но ты, в отличие от меня, свободна. Почему ты здесь, если тебя не заперли в клетку, не привязали и не следят? Почему ты не уйдешь, если все равно оставила сердце в Америке?

Караи отстранилась и встала, глянув на него сверху вниз.

«Я сама себя заперла, Й’оку, и думала так обрести покой. И если бы не ты – так бы оно и случилось однажды».

- У охраны смена в полночь. Знаешь, иногда две минуты – это целая вечность, особенно, когда кто-то забыл на полу отмычку. Доброй ночи, Й’оку.

- Мне больше нравится Кадзэ, – тот не сдвинулся с места. – Храни тебя Боги, сестра.

====== Побег ======

Духота.

Она разбудила уже к ночи, когда закат заполонил весь чердак, вынуждая вывалиться из коробки, чтобы дышать.

Дышать воздухом, а не спертым страхом и бесполезной надеждой пополам с горьким разочарованием… не одиночеством…

- Твою мать… – Кодама сел, вцепившись в свою бандану, и зажмурил глаза, стараясь успокоить бешеный ритм сердца. – Твою мать, а…

Он огляделся, вспомнив, где находится, и сердито шмыгнул носом.

Один.

Абсолютно, совершенно один.

Ему приснился Бофу, сдвинувший крышку с коробки и протянувший навстречу ладонь.

Бофу, каким он его помнил – сильный, красивый и такой любящий, что захотелось зареветь вот прямо сию минуту.

Ведь крышку и в самом деле кто-то сдвинул, и было тепло руки.

«Призраков не бывает, – Кодама потер обиженно булькавший живот. – Это сон, просто сон… Бофу умер… из-за меня».

Он лег на бок и до глухой ночи пролежал так, бессмысленно вырисовывая пальцами в пыли буквы и слова, пока голод не стал совершенно невыносимым.

«Собрался один жить – давай, поднимай зад и вали доставай жрать. Никто тебе на блюдечке ничего носить не обязан».

«А может, домой, а? – жалко хныкнул голос в голове, вынудив сморщиться. – К дяде Рафу хочу очень, он же все поймет…»

Кодама ударил ногой коробку и сердито натянул на голову капюшон толстовки, поднимаясь с пола.

«Хоти дальше! А я сам проживу! Никто мне не нужен, достали своим враньем и няньканьем! Он мог спасти Бофу и не спас. И дядя Лео тоже! А Бофу… а Бофу мог выжить для меня! И не сделал этого! Я им не нужен! Хоти чего хочешь, а я один жить буду. Никого мне не надо больше».

Он вскочил на подоконник и выбрался на крышу, продолжая накручивать себя, чтобы уж точно не понесли ноги домой, чтобы не прийти с жалкими соплями и не показать, что он, как ребенок, не может ничего, и тем самым доказать правоту своих родных.

Пусть кого-то другого жалеют и придумывают ему вранье, а он сам проживет, сам все себе сделает и сам справится с тем, что теперь знает.

И будет с этим жить, и станет таким же, как Бофу, даже еще лучше. Или как дядя Раф…

На крыше Кодама обнаружил пакет с пиццей и кексами, заботливо оставленный на видном месте, и брезгливо пихнул его ногой.

«Не надо мне подачек ничьих. Выследили все же. Значит, буду строить себе другой дом, подальше от этого места!»

Он стащил с головы бандану и бросил ее около пакета, решительно побежав прочь по крышам.

Еду достать просто – на любом прилавке пирожки лежат горами!

Раф проснулся, и первое что почувствовал, еще глаз не открыв, это тепло под щекой и уютное почесывание на загривке.

«Кадзэ?»

Сон снова принес с собой черные звуки и голоса, но в этот раз во сне был ветер, коснувшийся лица, и отчаяние, бравшее когтями за душу, когда он почувствовал боль, ударившую по руке.

В темном слепом ветре из сна неясно было, куда идти дальше.

«Но получилось же, кажется?»

Раф шевельнулся, усиленно вспоминая, смог он или нет наощупь вскрыть замок на том, что держало его руки прикованными к стене.

Кажется, смог.

И, кажется, даже куда-то он шел во сне.

- Лео?

Нахмурившись, он всмотрелся в лицо брата, который дремал, устроив его голову у себя на коленях.

«Значит, точно никуда не ушел, чего и следовало ожидать. Ох, Лео».

Оглядевшись, Раф понял, что это не чердак, где обосновался Кодама, но как он попал сюда, вспомнить не мог.

- Проснулся? – Лео, не открывая глаз, улыбнулся ему. – Давай завтракать.

Сев, Рафаэль тряхнул головой.

- Это ты меня сюда притащил?

Старший брат кивнул и потянулся за сумкой, стоявшей в углу маленькой комнаты с выбитым окном.

- Майки еду принес. Я сказал ему, где мы находимся. Я и Ёдзи оставил пиццу, но боюсь, он так расстроен, что есть ее не станет. Мальчишка просто не в себе.

Раф поддел складным ножом кусок мяса и задумчиво сунул его в рот, кивнув.

Конечно, Кодама не примет ничего от них сейчас – это он понимал отлично.

Сам бы вообще, наверное, швырнул любой кулек с едой в своих благодетелей, да еще обложил бы матом и убежал подальше.

Далось вот это Леовское снисхождение с заботой пополам, когда внутри углями жжет чувство вины.

- Ему сейчас не до еды, я думаю.

Лео грустно кивнул, всматриваясь в окно.

- Я присмотрю за ним сегодня. Ты домой иди, ладно? Хоть выспишься нормально.

- Я сам, – Раф отрицательно качнул головой.

Почему-то ему казалось, что пока он рядом с Кодамой, пока бережет это последнее, что осталось от Кадзэ – останутся сны.

Останется их темнота, их усталость, звуки и запахи.

Останется Кадзэ, пусть и незримо, но все же будет у него…

Лео качнул головой.

- Мастер Сплинтер тревожится. Он считает, что мы должны вернуть Ёдзи домой без его согласия. Ему небезопасно оставаться на поверхности.

Раф открыл рот, чтобы возразить, и был прерван сигналом рации.

- Майки? – Лео сдернул с плеча передатчик. – Что у вас?

Он вслушался в неразборчивые крики младшего брата и вскочил.

- Надо домой! Там что-то случилось…

Раф сложил нож и, уже поднимаясь, вслушался в свои ощущения.

Ему все нутро орало, что надо остаться здесь, что если он уйдет, что-то случится, что-то дурное и страшное.