– Может, хоть скажешь, как тебя зовут? – Не выдержала Глафира.
– Андрей. – Все также продолжая рассматривать проносящийся мимо лес, просто ответил незнакомец.
– А меня Глафира, если конечно тебе это интересно. – Не удержалась от шпильки девушка.
– Очень интересно, я просто не знал, как начать разговор.
– «Врет, конечно», – подумала Глафира, но раздражение от невнимания к своей персоне улеглось.
– Тебя где в городе высадить лучше?
Андрей повернулся к Глафире, выдержал небольшую паузу, что то явно обдумывая и сказал.
– Лучше всего немного не доезжая, или на кольцевой.
– Ты где то там живешь?
– Нет, до дома мне еще далековато, но так будет лучше.
– Да ладно, могу и до дома подвезти. Чего уж тут. – Как то само собой вырвалось у Глаши.
– Я в Минске живу.
Сказанное не сразу дошло до Глафиры.
– Постой, это в столице Белоруссии? – Уточнила Глафира.
– Да. – Просто ответил Андрей.
– А сюда чего тебя занесло? На заработки приезжал?
– Нет, я издалека иду.
– А издалека, это откуда?
– Ну, с далекой южной страны.
– Если не хочешь говорить, так-так и скажи, я обижаться не буду. – Надула губы Глафира.
– С Афганистана я иду. – Еле слышно проговорил Андрей.
– Ого, – удивилась Глафира, – это как тебя туда занесло? Чего ты туда поперся?
– Меня никто не спрашивал. Как впрочем, и других парней, которые со мной служили. Просто нужно было выполнить свой интернациональный долг, и помочь братскому народу строить счастливое будущее.
– Не поняла. Сейчас же вроде там наших нет. Там, кажется, амеры воюют.
– Сейчас да. А раньше мы воевали.
– Шутишь да? – Обиделась Глафира. – Там война закончилась, меня еще на свете не было.
– Согласен, звучит глупо, но это правда. Я сам понять не могу, как такое могло произойти. Той страны, в которой я жил, уже нет. Нужно прятаться, потому как современных документов у меня нет, а мы теперь в разных странах живем, и ваши полицейские, мягко говоря, не совсем приветливые люди. Я уже имел честь столкнуться, и желания повторной встречи у меня нет. Я не знаю, что ждет меня дома, в котором я не был 30 лет. Знаешь, если это шутка, я бы очень хотел, чтобы так подшутили над кем-нибудь другим.
Андрей все это говорил тихим спокойным голосом, да и на чокнутого он никак не тянул. И Глафира ему поверила. Нет, умом она, конечно, понимала, что это бред сивой кобылы чистой воды, но это умом, а вот сердце говорило, что Андрей не врет, и все, что он говорил, правда. Она посмотрела на протянутые документы. На одной книжице стояла надпись, Военный билет, на другой, Комсомольский билет. Подробнее их рассмотреть Глафира не решилась, как-никак за рулем, и хоть дорога вроде свободна, но это дорога и расслабляться никак нельзя, потому как дорога такого не прощает, любое неверное движение приведет к аварии, а оно ей надо. Впереди показалась заправочная станция, и Глафира, не раздумывая съехала с шоссе. Сидя в придорожной кафешке, Глафира крутила в руках никогда ранее не виденные ей документы, и с интересом наблюдала за Андреем, который с аппетитом уплетал чебурек с чаем. Конечно, такой едой сыт не будешь, но Андрей наотрез отказался взять у нее деньги, мотивируя тем, что в его время парни платили за все. Ладно, это его дело, не хочет не надо. Глафира еще раз взглянула на то, что было у нее в руках. Документы были изрядно потрепаны, и залиты кровью. Андрей перехватил этот взгляд, и, извиняясь непонятно за что сказал.
– Немного испачкались, но меня тогда ранили, да и бой шел, не до них было.
К горлу Глафиры подкатил непонятный комок, и она просто кивнула головой, и чтобы скрыть непонятные чувства, раскрыла одну из книжиц. Это оказался комсомольский билет, чтобы скрыть навернувшиеся непонятно откуда слезы, Глафира прочла когда, кем, и кому он был выдан. А с фотографии на нее смотрел Андрей, один в один такой же, как и тот человек, что сидел напротив. Чуть-чуть моложе выглядевший, и без страшного шрама на голове.
Гл4
Я так рвался домой,
только где он, родной?…
До пограничной крепости, мы добрались без особых проблем, да и откуда им было взяться. Думаю, оставшиеся в живых до сих пор улепетывают без оглядки. Пограничная крепость, к которой мы так рвались, на самом деле не впечатляла своей мощью. Так несколько десятков домов обнесенных насыпью, и огороженных частоколом. Для того что бы жить в таком месте нужно обладать завидным мужеством. Здесь не было дружинников в прямом смысле этого слова. Все население было воинами никогда не расстающимися с оружием. Будь то в поле на посеве, или уборке, при постройке нового дома, или в кузне всегда оружие рядом, всегда начеку. Поэтому ничего удивительного не было в том, что нас уже ждали. Переправу никогда не оставляли без присмотра. В любую пору года, в любую погоду, обязательно кто-нибудь находился рядом. Ведь от этого зависела их жизнь. Жизнь жен, детей, матерей. Конечно, особого препятствия для большого войска крепость не представляла, в этом случае люди просто уходили в лес. А вот от простых набегов, или лихих людей очень даже берегла. Судя по всему крепость не один раз разрушали, но ее отстраивали заново с упорством достойным восхищения. Гораздо проще было бы плюнуть, и уйти в глубь. Где жизнь, пусть и не легче, зато спокойней. Но здесь им брат вольный ветер, и нет над твоей душой бояр, да чинуш всяких, некому в землю кланяться, все равны. Главу миром избирают, не за красивые слова, а за реальные дела. И отношение к нему уважительное, не от того, что красиво говорит, а от того что дело делает, людей бережет. И случись беда в первых рядах стоит, за спины не прячется. Перед нами, как раз такой глава сейчас и стоял. Мужик мужиком, всунь его в группу, что стояла за его спиной, так и не догадаешься, кто из них главный.
– Звиняйте, но в крепость мы вас не пустим. Не потому что не верим, – тут же добавил он, – а потому что негде там всех вас разместить. Больно отряд у вас большой.
– Да уж, большой. – Печально вздохнул Вадим. – В крепость мы и сами не пойдем, нет в том нужды. Нам просто отдохнуть немного, да припасов, каких съестных.
– Ну, за это не переживай. Пусть у нас и не так много припасено, но поделимся всем, чем сможем.
– Спасибо на добром слове, а может еще, и конями поделитесь с подводами. Для раненых.
– Ну, коней то у нас не много. – Прищурился мужичок.
– Мы заплатим. – Улыбнулся Вадим.
– Плата, это хорошо. Только разве мы крохоборы какие, чтобы со своих людей, нужду терпящих, последнее отбирать. Вы бы разрешили нам, то, что там, на переправе осталось, себе забрать. Глядишь и все довольны остались бы?
Вадим уже не улыбался, а просто хохотал.
– Договорились.
– Вот и ладненько. Только погостите у нас пару денечков, пока коники освободятся, а мы уж обо всем остальном побеспокоимся. И людей накормим, и раненым уход обеспечим. Только предупрежу сразу, баловства не потерпим.
– Не будет никакого баловства, – уже серьезно говорил Вадим. – Неужто не видишь, только-только от смерти ушли.
– Видели мы, как Хазары вас обложили, – кивнул головой староста. – Думали, уж не выживет никто, а тут Перун, как начал стрелами кидать. Ух и жуть. Если бы своими глазами не видел, не в жисть не поверил-бы. – И с опаской скосил взгляд в мою сторону. – Ну, так это, стало быть, раз договорилися, вы того, становитесь лагерем, да и чего лясы точить, дел невпроворот.
Видно главе, да и не только ему, не терпелось добраться до переправы. Оно и понятно, оружие, броня, амуниция, все это в поле сейчас лежало бесхозное. А ведь все денег стоит, да и не малых. Почитай к переправе ломанулось все население крепости. Остались только старики, да дети малые.
– Ну и пройдоха этот староста. – Посмотрел им в след Вадим.
– На его месте любой так бы поступил. Для них это Эльдорадо.
– Что еще за Эльдорадо такое? – Повернулся ко мне Вадим.
– А черт его знает, – пожал я плечами, – вроде страна такая, где очень много золота.
