Переход до реки превратился в одну сплошную драку. Хазары не считались с потерями. До сего дня, я не видел большего безумия. Не считаясь с собственной жизнью, они перли на пролом, пытаясь просто задавить нас массой. Напрочь забыв об инстинкте самосохранения. И это приносило свои плоды. С каждым шагом нас становилось все меньше. Я сам уже не соображал, что делаю. Я колол, рубил, брыкался ногами. Глаза застилала кровавая пелена, и не было видно этому ужасу конца. Но вот меня накрыло. Такое и раньше случалось, даже довольно часто. На краткий миг, тело как будто окатили ключевой водой, и всю усталость, как рукой сняло. Я снова почувствовал себя полным сил, кровавая пелена спала, дыхание восстановилось, руки и ноги налились силой. Играючи, словно не прилагая особых усилий, я перерубил ближайшего хазарина надвое. Саданул кулаком по конской морде, и бедная лошадка завалилась, подминая под себя седока. Сила так и бурлила во мне, стараясь вырваться наружу. А я ее и не сдерживал. За считанные секунды я разметал хазар, что были рядом, и огляделся. Ешкин-перекошкин, оказывается, мы уперлись в берег. Дошли, значит. Теперь бы еще на тот берег перебраться. Словно от надоедливой мухи я отмахнулся от летевшей в меня стрелы. Щит я где то во время этого безумия потерял, а может он просто развалился, не помню. Подняв валяющуюся под ногами саблю, я метнул ее в обидчика. К моему удивлению попал, да так что тот рухнул вместе с лошадью.

– Ни хрена в тебе силенок осталось, – изумленно прошептал стоявший рядом Жила. Он весь с ног до головы был заляпан кровью.

– Ты как, живой? – Глупый вопрос, но в голову больше ничего не пришло.

– Да вроде целый пока. – Неуверенно ответил Жила.

– Тогда пошли.

Я словно торнадо, прошел вдоль нашего строя, разбрасывая в стороны ошеломленных хазар. Мой напор оказался настолько силен, что между нами появилось пространство, пусть небольшое, всего метров десять, но хазары боялись переступить эту незримую черту. И на какое то время мы получили передышку. Хрупкое, краткое, перемирие перед финальным актом, которое может разрушить случайно упавшая пылинка.

– Может пока они думают, в реку сиганем, дадут боги кто-нибудь да выживет, – почему то шепотом сказал подошедший Вадим.

Вид у него был, прямо скажем, не ахти. Кольчуга порвана, на боку рана, левая рука, словно плеть весит.

– А здесь брод, или стремнина? – Зачем то спросил я Вадима.

– Торир говорит, что брод. Он через него переправлялся, когда к Хазарам шел. А это что, что-то меняет?

– Вообще то ровным счетом ничего, я так просто спросил. Жила, собери всех наших.

– Ты что удумал? – устало поинтересовался Вадим.

– А что тут думать. Как только мы ударим, веди людей на тот берег, сколь сможем, продержимся. Только вы нас не ждите, уходите, как только можете.

К нам подошел незнакомый мне воин, в хорошей броне с топором в руке. С такими топорами варяги чаще всего ходят. А парень на варяга не очень то и похож. Я мотнул в его сторону головой, как бы спрашивая Вадима, это кто такой.

– Это Торир, посланник князя Киевского. – Правильно истолковав мой кивок, представил парня Вадим. – Как раз в последний день перед предательским нападением к нам присоединился, и вот к переправе вывел.

– Ты, сотник Арт. – Уточнил у меня Торир. Я молча кивнул головой, общение с малознакомыми людьми не мой конек. Я всегда очень трудно схожусь с людьми. – Ну, вот и познакомились.

Я снова молча кивнул головой.

– Торир. Как только, Арт со своими ударит, веди людей на тот берег, и уходите сразу к крепости. Лады?

– Нелады. – Ответил Торир. – Я вместе с ними пойду, – кивнул он головой в мою сторону.

– А кто людей к крепости выведет? Я так точно не знаю куда идти. А если мы где не укроемся, то один фиг, где помирать. Давайте все здесь на этом берегу ляжем. – Устало проговорил Вадим.

– Парни, кончай препираться, сколько нам время еще хазары выделят неизвестно, а мы его пока просто попусту тратим.– Я положил руку на плечо Торира. – Пойми, ты сейчас выигрышный билет, для тех, кто может выжить.

К этому времени подтянулись все парни, кто остался жив, из моей сотни. Мало, очень мало их осталось. Сердце защемило, как от боли. Я, самолично подписываю сейчас им смертный приговор. В то, что кто то из нас сможет спастись, я не верил, даже по теории вероятности шансы очень малы.

– Други, братья, простите меня за мой выбор но…

– Опять пламенная речь, – перебил меня Жила, – Арт, да ты достал уже своими речами, откуда в тебе эта хрень бубнить разную бредятину. Всем и так все ясно, так что меньше слов и больше дела.

Парни за моей спиной загыгыкали. А у меня с души свалилась целая гора. Я повернулся в сторону Хазар, и, не удержавшись от театрального жеста, выставил в их сторону меч. И все исчезло. Я оказался в кромешной темноте. А мое, невидимое мне тело, стало наполняться энергией. Она затопила меня от пяток, до кончиков волос на макушке, и все прибывала и прибывала. Грозя разорвать меня на части. И наконец то нашла выход, вырвавшись наружу, словно шампанское из бутылки.

– Ну, и что это было? Зачем ты его шандарахнул?

– Это не я.

– Классная отмазка.

– Нет, серьезно, у меня и в мыслях не было ничего подобного. Оно само как то получилось.

– Неплохо получилось, должен заметить. Эффект просто потрясающий. Только как мы теперь выкручиваться будем? По договору, мы не нападаем на себе подобных. За такое преступление ты сам знаешь, что ждет.

– Но он не один из нас.

– Да ну. А мои глаза, говорят об обратном. Такой удар даже подготовившийся не выдержит, а ты лупанул, будто обухом по загривку. И что? А ни чего. Он просто впитал все в себя, а то, что не влезло, выкинул наружу. И ты хочешь сказать, что на такое способен человек?

– Он чужой здесь.

– Ты тоже когда то был чужим.

– Все, все. Я понял, что совершил ошибку. Но поверь, я не собирался это делать. Я тебе еще раз говорю, я честно, сам не понимаю, как это вышло.

– Интересно, он нас слышит, или в отключке.

– А есть разница?

– Поживем, увидим.

– Лада, что ты делаешь?

Ответа я не услышал, мою голову нежно приподняли чьи то невидимые руки, и поднесли к моим губам емкость, из которой в мой рот потекла живительная влага, успокоившая бушевавшую в моем теле энергию.

– Ну как он, живой?

Я открыл глаза и увидел склонившегося надо мной Вадима. Первая мысль, пришедшая мне в голову.

– Хазары?

– Те, что живы, остались, улепетывают так, как будто за ними вся нечистая сила гонится. Забудь о них, Боги через тебя наказали их, за их преступления. Слава Перуну, что не оставил нас в трудную минуту, как только доберемся до капища щедрую жертву ему преподнесу. Если честно, я раньше не очень верил в богов, но то, что увидел.

– А что ты увидел? – Сам то я не видел ничего, и было очень интересно, что здесь произошло.

– Как, что? Молния ударила из чистого неба прямо в тебя, а потом из тебя по Хазарам. Куда ты мечом тыкал, туда и лупила. Да ты глянь, сколько их полегло.

Я сел и огляделся, из такого положения мало что было видно, поэтому я попробовал встать, но ноги почему то не слушались. Я чувствовал в себе столько силы, а встать не мог. Но мне, тут же помогли, подхватив под руки. Увиденное, не сильно меня обрадовало. Вернее, вообще не обрадовало. Не скажу, что я смотрел на трупы людей и лошадей равнодушно, или радостно, просто сам не мог понять, что же я ощущаю. Наверно более подходящее слово, пустота.

– Отбились, и ладно. Пойдемте уже.

Гл3

Мы те, кто есть.

И в этом наша суть…

В салоне машины Глафира лучше рассмотрела парня. Ее ровесник, на вид, не больше 25 лет. Можно было бы сказать, что довольно приятной наружности, если бы не страшный шрам, разделяющий лоб на две половины и оканчивающийся возле переносицы. На нем была одета простая ветровка, под ветровкой видавшая виды тельняшка, штаны цвета хаки, и тяжелые армейские ботинки. Короче вид вполне не презентабельный. Не бомж, но где то рядом. Хотя одежда чистая, и что главное потом не воняет. Затянувшаяся пауза слегка начала раздражать. Парень даже и не думал начинать какой-нибудь разговор, а это обидно. Сидел, отвернувшись, и разглядывал лес вдоль дороги, как будто больше, и посмотреть не на что.