— А что может быть насчёт него?

— Я должен знать точно, претендуешь ты на него или нет.

— А какая разница? Мы же вроде порешали, что ты забираешь себе Чонгука, разве нет?

— Нет, ничего такого мы не порешали.

— Если тебя действительно интересует моё мнение, то да, я против, чтобы ты встречался с Хосоком.

— Почему?

— Ты мне не нравишься, он достоин большего.

— Ты правда не любишь его?

— Кажется, мы уже затрагивали эту тему.

— Не помню такого. Ответь мне.

— Люблю, — произнёс Юнги спокойно, дожёвывая бутерброд. — И что теперь?

— Когда признаешься ему?

— Никогда.

— В каком смысле?

— Да в прямом, идиот ты недалёкий.

— Почему? — я действительно не понимал. — Ведь тебе даже нечего бояться. Он не отвергнет тебя. Пусть он и сказал, что чувства к тебе в прошлом, но я уверен, что что-то ещё осталось. Чонгук сказал, что у Хосока было много мимолётных влюблённостей. Скорее всего, я одна из них. А вот с тобой всё иначе. Вы могли бы быть вместе, если бы ты признался.

— Я не хочу. Меня всё устраивает. Не смей хоть намекнуть ему, ясно? Иначе будешь лежать в больнице рядом с Чимином.

— Почему ты поступаешь так? Почему лишаешь вас обоих счастья?

— Счастье? — он нервно хмыкнул. — Нахер ему сдалось такое счастье как я? Я сказал, чтоб ты не встречался с ним, потому что ты мне не нравишься. Но я себе не нравлюсь ещё больше. Я сложный человек. Не чистое зло, конечно, но и до добра мне, как до Пекина ползком. Я знаю это. Но ничего не могу поделать. Он много от меня натерпелся. И если мы будем вместе… натерпится ещё больше. Он слишком хороший и не заслуживает такого отношения, особенно от любимого человека. А я не смогу ради него измениться. Я всё равно останусь таким же язвительным и колким, не смогу удержаться от ненужных шуточек и сарказма. А в гневе могу и послать. Я слишком плохой для него.

— Всегда считал это ужасно идиотской отговоркой, когда говорят подобное. «Ты хороший, а я плохой. Я не достоин тебя» и бла-бла-бла, — я поморщился. — Это глупо. Ведь он любит тебя даже таким.

— Бывает. Я всё равно останусь при своём мнении.

— Дурак.

— Совсем расслабился? Думаешь, твой лоб сейчас со стойкой встретиться не может?

— Всё равно дурак.

— Возможно, я начну встречаться с Чимином. Слишком уж настырный он.

— Он, значит, достаточно плохой для тебя?

— Да, в самый раз.

— Я думал, он тебя бесит.

— Есть немного. Зато мне не надо будет постоянно бояться, что я могу ранить его чувства.

— Он может оказаться чувствительнее, чем ты думаешь.

— Значит, потерпит. Его не жалко.

— Ты ужасен.

— Вот и я о том же.

— Смотри, будешь посылать его, он из тебя отбивную сделает.

— Вряд ли. Когда он очнулся в больнице, был таким лапушкой.

— Похоже, ты ему действительно очень нравишься. И это… — вспомнил я. — Скажи уже Хосоку, что между мной и тобой ничего не было, ладно? Тебе он верит больше, чем мне.

— Зачем мне это говорить? Сами разбирайтесь.

— Не будь таким! Это ты всё испортил!

— Да насрать мне. Отъебись.

— Эй! Чимину говорил выражаться культурнее, а сам…

— Бывает, — он повёл плечом. — Пойду покурю, — слез с барной стойки.

— Ты не куришь, — напомнил ему.

Он окинул меня чуть сконфуженным взглядом и, отвернувшись, негромко признался:

— В больницу схожу.

На протяжении нескольких часов я был в баре совершенно один. Ладно Юнги со своей больницей, а вот куда Хосок пропал, меня чуток волновало. Не иначе как в магазин аж в Пусан отправился. Пешком. А вот после обеда моё чудное одиночество закончилось, ибо заявился Чонгук.

— Ты один? — Печенька окинул быстрым взглядом зал.

— Нет, — отозвался я поспешно, вскочив со своей подушки и едва не вжимаясь в стену за спиной. — То есть да. Но Хосок скоро придёт, — заверил взволнованно. — А Юнги…

— Знаю, — перебил. — Я звонил ему. Может выпьем, пока никого нет?

— Спасибо, мне хватило, — отозвался я сухо.

Мы стояли друг напротив друга, и хоть между нами был целый зал, это от неловкости не спасало. Лицо Куки было спокойным и каким-то непроницаемым, он сделал шаг ко мне, а я только сильнее вжался в стену, наступив ногой на мангу, лежащую у подушки.

— Чего ты шарахаешься? — Чонгук отступил обратно.

— Тебе… принести твой обычный набор? — я натянуто улыбнулся. — Молоко и банан?

— Не нужно.

— Хочешь чего-нибудь другого? Кажется, там оставалось ещё пару рисовых пирожков.

— Хочу выпить. С тобой. Опять.

Я нервно сглотнул и опустил голову, глядя на целующихся героев манги под моей ногой. Стало ещё более неловко и я перевёл взгляд на окно, надеясь увидеть спешащего в бар оранжевого.

— Послушай, Печенька… — начал я несмело. — То, что сегодня было…

— Не нужно. Я и так всё понял, — он направился за барную стойку, начав перебирать бутылки.

— Это… — я решил всё равно продолжить. — Это было…

— Ошибкой. Да? — оторвав взгляд от этикетки на бутылке, посмотрел на меня.

— Я просто…

— Сказал же, не нужно. Я и так всё вижу, не дебил.

— Ну да, гений же, — я хмыкнул.

— Да тут и гением быть не надо, — открыл бутылку, собравшись пить прямо из горла.

— Эй, не пей! — наконец отлипнув от стены, молниеносно подскочил я к нему и выхватил из рук бутылку.

— Почему?

— Это… стоит денег. Дорогой алкоголь, — залепетал я. — Нельзя так.

— Я заплачу.

— Ты несовершеннолетний, тебе нельзя пить.

— А утром ты, похоже, был иного мнения, раз сам пил со мной.

— Да чего ты добиваешься? Напьёшься сейчас, а потом придут Хосок и Юнги. И что будет?

— А мне насрать, что будет.

— Думаешь, Хосок тебя за такое по головке погладит?

— А тебя это волнует? Беспокоишься, что Хосок будет зол и расстроен? Так беспокоишься за него, что даже отлип от стены и подошёл ко мне так близко?

— Нет, — отрезал холодно и, отставив бутылку, налил стакан воды и протянул ему. — За себя беспокоюсь. Напьёшься и будешь приставать. Воды лучше выпей.

— Я могу и в трезвом виде приставать.

— Не сомневаюсь.

— Тэхён, — произнёс он вдруг полушёпотом, мягко притягивая к себе за талию.

Я от неожиданности дёрнулся, разлив воду ему на грудь. Рубашка Чонгука промокла и прилипла к телу, но он всё равно не убрал своих рук с моей талии.

— Тэхён, — повторил снова, приблизившись к моему уху, а потом уткнулся лбом в плечо. — Позволь мне поцеловать тебя ещё один раз, — прозвучало как-то совсем жалобно. — Я был пьян… воспоминания смазанные и всё кажется сном. А я хочу запомнить. Даже если это будет наш последний поцелуй.

— Не разыгрывай тут драму, — фыркнул я, отчего-то не предпринимая попыток уйти, хотя тот держал совсем не крепко.

— Надеюсь, ты никогда не влюбишься. Потому что быть влюблённым на редкость паршиво, — он оторвал голову от моего плеча и взглянул на меня: его глаза были влажными, а ресницы чуть слиплись.

Я согласно кивнул на его слова, а после, задержав дыхание, быстро поцеловал в уголок губ.

— И всё? — выдал Куки разочарованно и, не видя с моей стороны какого-либо сопротивления, сам стал целовать меня, медленно и неторопливо.

Поцелуй прервала хлопнувшая дверь. На пороге отчего-то без пакета, зато с ошарашенным лицом стоял Хосок.

========== 29. (заключительная) ==========

— Шеф… — пробормотал я, торопливо стряхивая со своей талии чужие ладони.

Чонгук даже не посмотрел на Хосока, обессиленно опустивший руки по швам и склонивший к груди голову, он был похож на шкодливого котёнка.

— Привет, Куки, — оранжевый улыбнулся, привычно, мягко, по-домашнему. — Как спалось? Ты покушал? Давно ты тут?