— Просто хотел убедиться, что с тобой всё в хорошо, — я натянуто улыбнулся. — Что ж… Я убедился — так что могу идти.
Комната была проходная, а в здании имелось два выхода, так что вместо того, чтобы идти мимо Септума, я двинулся в обратном направлении.
— И всё? — раздалось встревоженно мне в спину, и я остановился, не поворачиваясь к нему лицом. — Больше ничего не скажешь? Не спросишь?
— А тебе есть что ответить? Уверен, что мне надо это слышать?
— Ты прав. Тебе лучше не слышать.
Он шумно отхлебнул из бутылки.
— Не злоупотребляй алкоголем. Тебе будет плохо.
— Плевать. Хуже, чем есть, уже не будет.
— Я лучше пойду.
— Нет! — выкрикнул поспешно. — Ты не можешь уйти!
— Почему?
— Потому что… я нравлюсь тебе, — прозвучало совсем неуверенно и тихо. — Я же всё ещё нравлюсь тебе? Или… уже нет?
Я сглотнул. Снова сыпать бесполезными признаниями не хотелось.
— Когда любишь, нужно уметь отпускать. Я правда хотел тебя вернуть, полностью зациклившись на этом… Но кажется, это было чересчур эгоистично. Я не могу держать тебя рядом против твоей воли. И неважно в качестве кого. Поэтому…
— Хосок, — откинув бутылку в сторону так, что та звонко разбилась, Септум подбежал ко мне, крепко обхватывая со спины за пояс. — Ты можешь меня простить? Ты ведь простишь меня, правда? Всё ведь может быть, как раньше, если я вернусь? — залепетал, прижавшись щекой к моей шее. — Я хотел вернуться… Правда хотел… Но я так долго не приходил… И боялся, что если заявлюсь теперь, ты будешь злиться и не захочешь меня видеть. Но я так сильно скучал… Мне было тяжело без тебя.
— Почему ты не приходил? — я старался говорить сухо и спокойно, надеясь, что тот не слышит моё бешеное сердцебиение. — Ты мог просто сказать, что взаимности нет и не будет, мы бы остались друзьями. Понимаю, из-за того поцелуя ты мог подумать… — смутился. — Но я бы не стал тебя больше ни к чему насильно склонять, если бы ты ясно дал понять, что шансов у меня. Мы бы правда могли продолжать просто дружить.
— Сначала… я не поверил тебе, — пробормотал. — Как вообще кому-то может нравится такой как я? А после испугался. Испугался, что всё же возьму и поверю и захочу стать ближе… И тогда мне придётся быть ещё более откровенным. А я этого не хотел. Не хотел, чтобы ты заявился в школу разбираться с моими обидчиками. И ещё больше не хотел, чтобы ты узнал, кто я… Ты так негативно отнёсся к сигаретам, что я боялся, что в этом случае, ты точно вконец во мне разочаруешься, — он ненадолго примолк. — Но сейчас мне всё равно! — выдал запальчиво. — Если ты хотя бы разрешишь мне снова приходить… Я готов рассказать всё!
— Я слушаю.
— Я… Я говорил, что не знаю, почему мне так достаётся в школе. Но я солгал, — выдавил хрипло, будто эти слова больно царапали ему горло. — Я прекрасно это знаю. Это всё потому… что я сын убийцы. Мой отец получил пожизненное. А его дело три года назад прогремело на всю страну.
— И что? Ты ведь не несёшь ответственности за поступки отца.
— Ты правда так считаешь? — он рассмеялся мне в плечо, глухо и низко, с нотками безумства и истерики. — Другие говорят иначе. Ведь я его сын, а значит, могу стать таким же. Гены пальцем не раздавишь. Мне постоянно тычут этим. Они всегда ждут, когда же я оступлюсь, когда же скачусь по наклонной, когда же пойду против закона… Если в школе или где-то на моей улице что-то случается, всегда в первую очередь думают на меня. В глазах окружающих я уже потенциальный преступник. И знаешь, что хуже всего? То, что вместо того, чтобы доказывать им обратное, порой мне ужасно сильно хочется подтвердить их слова. Ах, преступник? Хотите, чтоб я им был? Так я им буду! И ножом под рёбра всем, кто посмел так сказать! — голос его звучал пугающе яростно. — И чтобы все руки в крови и стены не отмыть! И чтобы слышать их крики и мольбы о пощаде всю жизнь! Я закончу свою жизнь за решёткой, — он сбавил тон. — Я просто отброс общества, понимаешь? Я не хотел, чтобы ты это знал…
— В тебе просто говорит злость, — положив ладонь на сцепленные на моём животе руки Септума, я стал ласково их поглаживать. — В порыве гнева многие допускают мысль об убийстве, но тех, кто воплощает эту мысль в реальность, единицы. Это вовсе не значит, что ты завтра возьмёшься за нож. Просто тебя довели оскорблениями, и ты зол. И всё. В этом нет ничего страшного.
— Ты не можешь быть уверен… Если даже я не уверен в себе, как ты можешь?
— Люди вправе верить в разные, даже диаметрально противоположные вещи, — освободившись от его рук, обернулся. — Так что ты не можешь запретить мне верить в тебя просто из-за того, что сам не веришь.
— Это… что? — он поражённо уставился на мой нос, а я даже не сразу понял о чём он. — Зачем ты?..
— А, ты об этом, — я неловко потупил взгляд в пол. — Мне просто нравится.
— Так и скажи, что в честь меня проколол, — довольно усмехнулся.
— Да, — не стал отрицать.
— Эй, — он часто заморгал, а щёки его заметно порозовели. — Ты не должен был так легко соглашаться.
— Раз уж у меня нет тебя, пусть хоть такой септум будет.
— Но я… тоже хочу быть у тебя, — выпалил, покраснев ещё больше.
— В качестве младшего брата?
Он отрицательно помотал головой и, зажмурившись, быстро и неуклюже клюнул меня в щёку. Однако отстранившись, видимо, решил, что этого недостаточно, и потянулся ко мне снова, на этот раз робко касаясь невинным поцелуем уже губ.
— Мне не нравится вкус пива, — поморщился я, но всё же не сдержал лезущую наружу улыбку.
— Прости. Но если… если ты всё-таки… несмотря на всё… захочешь встречаться с таким как я, — забормотал торопливо и отрывисто, — обещаю больше не пить. И курить брошу. Ведь я курю только когда нервничаю, а с тобой мне не нужно будет нервничать. Если захочешь, я даже волосы в чёрный могу перекрасить… и пирсинг весь снять. Только вот татуировки… Забью ту фразу галактикой, как ты и хотел.
— Нет, ну давай до крайностей не доходить, — рассмеялся я. — Волосы и пирсинг оставим в покое. Сам ведь говорил, что без них — это уже не ты. А зачем мне нужен не ты?
— А такой вот я… значит, всё же нужен? — предположил нерешительно.
— Естественно. Только такой вот мне и нужен, — кивнул. — Вопрос в другом, нужен ли тебе такой обычный я, который мало того, что прелестей курения как ни старался не оценил, так ещё и жажду убивать не поддерживает?
— Определённо нужен. Нет никого, кто был бы теплее, светлее и заботливей тебя. Ты стал моим домом, — и широко улыбаясь, он снова стиснул меня в объятиях. — И вовсе ты не обычный, ты солнечный, — добавил.
— А ты пьяный, — рассмеялся.
— Хочу, чтобы ты был моим, — прозвучало неожиданно серьёзно.
— Ты не забыл, в каком месте мы находимся? Я могу неправильно понять твои намерения.
— Мне всё равно. Можешь понимать, как нравится.
— Молодёжь нынче такая бесстыдная, — зацокал языком я. — Хоть бы представиться удосужился перед тем, как делать такие двусмысленные намёки.
— Меня зовут Ким Тэхён. И я хочу навсегда остаться твоим Септумом, которого не может заменить простое кольцо в носу.
