Вместо Фициона встали двое ненавистных мне мертвяков, обтянутые посеревшей и местами лопнувшей кожей. Оскалившись, один из зомби вырвал трубу из стены и разорвал ее с одного края на куски. Второй сорвал с петель тяжелую дверь, и угрожающе рыча, затряс ею над головой. Неожиданно замолчав, он замахнулся и со всего маху запустил дверью в ребят.
Я знала, что у Фица все под контролем, знала, что его мертвецы не нанесут серьезных увечий Брому и Наире, но эта немая сцена выглядела до жути страшно.
Завораживающе прекрасный шар сорвался с рук ребят и волной прокатился по кварталу, в испепеляющей ярости сметая все на своем пути…
Это было потрясающе! Я судорожно проследила в направлении ударной волны. Ни следа от зомби, ни остатков от металла, ни удушающей взвеси в воздухе и сопутствующих ей тошнотворных запахов. Ничего! Сплошная пустота! Пораженная легкостью, с которой ребята стерли с лица земли главную улицу, я смотрела на свои серебристые туфельки и на оплавленную крышу, застывшую в нескольких сантиметрах от моих ног.
Вздох, исполненный облегчения и радости, раздался над опустевшей поляной и Наира осела в руках Брома, теряя сознание.
– Слишком просто, чтобы быть правдой, – ошалело протянул Фицион, выбираясь из-под завала.
– У нас четверть часа до того, как здесь появятся стражи, – хриплым голосом отозвался Бром.
***
Медленно, но верно моя жизнь вошла в спокойное русло, позволяя мне наслаждаться академическими буднями. На уроках борьбы Фиц меня осторожно подсекал и мягко опускал на газонное покрытие, чем будил в тренере зверя. Красавчик-тренер даже пытался сменить нам партнеров, на что Фиц поинтересовался, вправе ли он вызвать на дуэль ректорский состав? Фициону пришлось посетить уважаемого ректора, прежде чем тренер оставил нас в покое. Лишь изредка он мог позволить себе в адрес некроманта высказывания, мол, «у вас не тот случай, когда любовь окрыляет», или «ваши отношения, Фицион, гораздо выше ваших показателей»…
Каждый раз Фиц решал и мою проблему с водой. Он использовал мертвое знание, после чего у меня случался жар, крутило живот или носом шла кровь и я получала освобождение от занятий по плаванию. Настойчивое желание некроманта научить меня плавать я раз за разом отвергала. В конечном итоге, его стараниями я приобрела стойкую аллергическую реакцию на палевых олушей и их гуано.
Помню, как недружным строем группа адептов спускалась к океану. Мелкие камешки забирались в обувь, вынуждая останавливаться, трясти ступнями и тормозить движение. От одного вида пернатых глаза слезились, из носа текло и удушливый кашель пугал птиц, облюбовавших широкие уступы прибрежных скал. Сквозь слезы я смотрела на усмехающихся адептов, для которых все происходящее со мной было развлечением. Фиц тоже веселился, улыбаясь уголками рта, за что мне хотелось его просто придушить.
И все же, вопреки здравому смыслу мне было хорошо с ним. Не было необходимости лгать, ревниво оберегая свою тайну. Я доверяла ему, а он был достаточно внимателен ко мне.
Но бывали моменты, когда он смотрел на меня так, словно я лишь сладостная иллюзия, мираж, сотканный из света и росы. Изумрудный блеск его глаз гипнотизировал и пугал. Он склонялся ко мне и дышал мной. Легко и волнительно он целовал мои волосы, лоб, губы и я отвечала теплотой на ласку, словно эолова арфа на игру странника-ветра. Он обнимал меня, молчаливо обещая укрыть от всего мира. Но за этой преданной защитой стояла холодная решимость проводить в царство мертвых всех, кто посмеет причинить мне боль. И это понимание рождало во мне страх. Вспоминались слова дознавателя: «Лучшим мгновением в его жизни будет чья-то гибель…»
За месяц преобразилась моя комната, появился шкаф, в котором красовалось нежно бирюзовое платье, пришедшее на смену оливковому, которое изъели личинки моли. К слову, самих букашек я не нашла, хотя на зрение раньше не жаловалась. Пустоту под небольшим окном заполнил стол, ставший вотчиной книг, а глухую стену мы с Фиционом разрисовали. Желая показать Фицу, что буду рисовать, я наложила на стену иллюзию дракона с распластанными крыльями, представшего перед юной девой, забредшей в чащу на пегой лошадке. Задумка Фицу понравилась и он с интересом принял участие в росписи. Вышло необычно, в одном творении сплелись два разных стиля. Они дополняли друг друга, как округлый бокал с широким дном придает законченность богатому ароматом вину, как орнаментированная серебряная рукоять украшает смертоносное лезвие.
И вот еще, я наконец-то решила поменять так надоедливый мне образ Роиль. За обедом я демонстративно накладывала себе полпорции, чтобы те, кто искал объяснение моим тающим объемам, могли спокойно спать. Вскоре я уже могла не камуфлировать свою фигуру пышными формами Роиль, тем более что недоедание действовало мне на нервы и раздражение хотелось чем-нибудь заедать.
Больше не было необходимости следить за иллюзией округлых форм, и вместо целого образа Роиль я надевала по утрам только ее маску с притягательно золотистым загаром. Маску, которая совсем не требовала от меня усилий.
ГЛАВА: 32
Скинув чужую маску, я порхала по комнате словно мотылек, непрестанно обрывая своим хрупким станом утренний свет, льющийся из высокого окна. Исполненная грацией и очарованием я замерла, устремив взгляд в далекое небо. Чистый свет обрисовал мой профиль, подсветил линию плеч, упругую грудь, в то время как темнота скользила по шелку медных волос, сумрачным крылом падая на пол.
Фицион присел на краешек стола, притянул меня к себе и, не удержавшись, плавно провел руками по моей талии.
Мне нравилось смотреть на его застывшие губы и нравилось слушать его голос, заполняющий тишину. Нравилось ощущение безопасности, которое дарили его нежные объятия. Меня наполняло чувство спокойствия. И я радовалась новому дню, который встречал нас прохладой и неполным светом, припудренным пылью. Ничего лишнего. Только я, он и обычная жизнь. Обычная, но такая обманчивая…
Я обвила его шею руками и без всякой надобности, а просто в силу хорошего настроения спросила:
– Фиц, а ты косы плести умеешь?
– Нет, – усмехнулся он.
– Жаль. А мне так хотелось быть сегодня красивой. Мы же идем на праздник?
– Некромант в многолюдной толпе… Ничего хорошего нам не светит, – предостерег Фиц.
– Шоу обещает быть незабываем! Адепты будут демонстрировать всему городу виртуозное управление стихиями. Это же требует полного контроля над эмоциями! Академия «Поющей стрелы» определенно заслуживает нашего внимания, – убеждала я.
– Солнце, нет.
Казалось маловероятным, что мне удастся убедить Фица пойти на празднование, но я не желала принимать его отказ.
– Как ты думаешь, какими воспоминаниями может похвастать деревенская девчонка? – и не дожидаясь ответа, я продолжила: – дневной дойкой, помощью в медосборе или резкой веников для бань?.. Фиц, больше всего мне хочется посетить праздник, посвященный столетию академии «Поющая стрела»…
***
Никогда в жизни я не видела ничего подобного. Моим глазам предстал невероятный мир, где сладкий запах карамели сплелся с пряным ароматом осени. Я без устали разглядывала лавки со всевозможной снедью, тканными гобеленами и рушниками, расшитыми вручную, украшениями из меди и серебра с натуральными камнями, с эмалью, с жемчужными обнизями. Вторя праздничному настроению горожан, играли уличные музыканты, ритмично притоптывая своим аккордам. Брызгами разлетался смех. Кружась в беззаботном веселье, стучали каблучки. Звенели медные монетки, наполняя шляпы музыкантов.
Однако колючие взгляды некоторых прохожих, устремленные в нашу с Фиционом сторону, смазывали светлые чувства. Нашлись и те, кто посчитал своим долгом открыто выказать неуважение. Фиц был невосприимчив к людскому яду, а вот я…
Обернувшись, я на миг задержала взгляд на дамочке в шляпе с широкими полями, что была явно на «ты» с тенденциями моды.
– Не для того тебе, милая, сила дана, чтоб с кем попало дружбу водить! – уколол меня женский высокий голос и я кожей почувствовала напряжение Фициона.
