Время многое изменило – и настал час написать то, что они не могли сделать по разным причинам. В том числе и по политическим. Избежать ошибок невозможно, и, наверное, мне также не удастся сделать это на 100%, но нужно говорить в Крымской войне именно как о войне, а не заниматься изучением ее второстепенных аспектов, романтизируя действительность и упорно продолжая игнорировать в действительности происходившее на полях сражений. С расплодившимися в последнее время экспертами (опять о них) трудно дискутировать, учитывая влиятельность их положения. А может, и не нужно. Жаль только, что перспективный и долгожданный проект тележурналиста Леонида Парфёнова «Война в Крыму»,* [*Леонид Парфёнов – известный российский тележурналист, снявший в 2005 году многосерийный кинопроект «Война в Крыму».] воспользовавшегося услугами этих научных консультантов, получился содержащим множество заблуждений и ошибок.

События военной истории как реального процесса всегда описывались и объяснялись посредством большого числа научных понятий. Их можно условно разделить на следующие: философские и общесоциологические понятия и категории; частносоциологические и другие социальные понятия; собственно военно-исторические и военные понятия.* [*Божедомов Б.А. и др. Военная история. Учебник для высших военных учебных заведений Министерства обороны Р.Ф. М., 2006 г., с.4–6.] Я отбросил все, кроме последних двух и буду пытаться в большей степени о них рассказывать читателям моего скромного труда.

Таким образом, нам предстоит рассматривать события, оперируя в основном не стратегическими и оперативными понятиями (хотя полностью отказываться от них было бы ошибочным), а тактическими терминами, цифрами: дистанциями, калибрами, дальностью поражения и всем тем, без чего рассуждения о победах и поражениях являются не более чем констатацией свершившихся фактов, а не правдивым анализом. Постараемся сделать то, что не удается современным авторам, которые или не могут качественно провести анализ собранных ими документов, или предаются буйству фантазии. И, как мы говорили, так появляются мифы. Например, из этого недомыслия родилась, например, сказка об истребленной под Балаклавой английской аристократии. Вот и приходится, говоря словами одного из современных историков, вышибать легенду, как палач табуретку.

Работы современных авторов, на мой взгляд, имеют один существенный недостаток – Крымская война в них не привязывается к другим событиям военной истории. Это существенно. Нельзя делать выводы из событий этой кампании, не проследив ее итоги в развитии, не вычислив ее наследие в опыте всех войн и военных конфликтов, прокатившихся по нашей планете с того давнего времени вплоть до последних дней.

И снова попытаюсь ответить на все время возникающий вопрос: а нужно ли вообще затрагивать историю одного, тем более безнадежно проигранного русскими сражения? Может, нужно оставить ее в том состоянии, в котором она пребывает поныне – полузабытье, изложенной в общих и совершенно расплывчатых чертах. В конце концов, не только у Крымской войны такая судьба. Таких белых пятен – сотни.

Но все же необходимо попытаться заново осмыслить его. Именно поэтому моя цель – рассказать о событиях с другой стороны. Это оборотная сторона медали, не та, с которой оно преподносилось до настоящего времени. И мне совершенно не интересны обвинения в отсутствии патриотизма, которых после выхода первой книги я услышал предостаточно. Более чем уверен, что в году эдак 1937-м мои яростные малообразованные оппоненты без сомнения застучали бы на вашего покорного слугу в компетентные органы как на английского шпиона. Для этой публики напомню слова великого русского историка Карамзина, * [*Карамзин, Николай Михайлович (1766–1826) – русский писатель и историк.] сказавшего, что «…патриотизм не должен ослеплять нас». Да и не только Карамзина, по отношению к которому могут возразить, что он, дескать, совсем не участник описываемых событий. Хорошо, тогда обратимся к словам вице-адмирала И.Ф. Лихачёва.* [*Вице-адмирал Иван Федорович Лихачёв, кругосветный мореплаватель, один из активных участников обороны Севастополя, публицист. В начале 1853 г. капитан-лейтенант, заместитель главного редактора журнала «Морской сборник». С началом Восточной войны в 1854 г. его откомандировали на Черное море, где Иван Федорович стал флаг-офицером при руководителе обороны Севастополя вице-адмирале В.А. Корнилове. На пароходо-фрегате «Бесарабия» он участвовал в сражении с отрядом англо-французских кораблей. В конце года И.Ф. Лихачёва произвели в капитаны 2 ранга. В 1855 г. успешно организовал эвакуацию людей и вооружения с позиций, участвовал в строительстве наплавного моста через бухту, по которому 27 августа 1855 г. были выведены войска. За день до этого Иван Федорович получил сильную контузию, но командный пункт покинул лишь с уходом последнего отряда. За примерность и отличие был удостоен орденов Св. Анны 2-й степени с мечами и Св. Станислава с императорской короной и мечами. В августе 1856 г. ему присвоили звание капитана 1 ранга. В 1866 г. И.Ф. Лихачёва назначили членом Артиллерийского морского технического комитета. В 1874 г. ему присвоили звание вице-адмирал. Умер И.Ф. Лихачёв 15 ноября 1907 г. в Париже. Согласно его завещанию он был похоронен в мужском монастыре г. Свияжска под Казанью. Именем вице-адмирала названы мыс в западной части залива Петра Великого и пролив в северной части Охотского моря.] В период Крымской войны он был флаг-офицером вице-адмирала В.А. Корнилова. Это он впервые в России в 1888 г. предложил создать Морской генеральный штаб. Из цензурных соображений в 1901 г. его статью не опубликовали. Через пять лет его правоту подтвердила война с Японией. Вот что он писал: «Наивные увлечения патриотического шовинизма, не допускающего никаких пятен в «героизме» своих соотчичей, равно как предвзятые псевдонаучные придирки педантического критицизма, мало помогут к уяснению действительного хода событий в их естественной последовательности. Только отрешась и остерегаясь опасных увлечений в сторону того или другого из названных направлений и оставаясь на твердой почве простой натуральной реальности, можно более или менее успешно и поучительно изучать и уразумевать примеры военной истории».

Усвоение уроков военной истории должно быть нацелено на понимание и решение проблем нынешних и будущих. Вот что писал по этому поводу Александр Андреевич Свечин, не случайно названный русским Клаузевицем: «Не вглядываться в прошлые события, не изучать причины наших поражений – значит, не желать исцелить нашу армию от сковывающих ее недугов, не желать ей в будущем побед… Природа всего военного знания историческая… Военная история предстанет перед нами неисчерпаемой сокровищницей интереснейших и поучительнейших мыслей и фактов, если мы не будем зарываться в нее, укрываясь от настоящего, от практической работы; страницы прошлого должны представлять для нас не могильные памятники, а оружие для борьбы в настоящем, ключ к его пониманию. Каждое поколение должно само выковывать новое историческое оружие, сколько бы труда это ему ни стоило, и овладевать им, чтобы иметь возможность свободно ступать своей дорогой и не тащиться в хвосте за другими… Военный историк должен пролагать новые пути стратегии, оперативному искусству и тактике… Расцвет русской военной истории только и может произвести на свет русскую доктрину».

Для особо непримиримых поясняю, что не принимаю ничью сторону: и русские, и союзные войска мне интересны только как участники всего лишь одной долгой кампании.

Война, по образному выражению адмирала Альфреда Мэхена,* [*Мэхен Альфред Тайер (1840–1914) – американский военно-морской теоретик, историк, контр-адмирал, историк.] – это такая же наука, как и остальные, опирающаяся на собственные законы и правила. Потому буду стремиться к построению работы как целостного и насыщенного сочинения, помня о том, что «…настоящее искусство военного историка выражается не в умении раскрашивать картину яркими красками, а в умении группировать факты; точно так же, как и сражение выигрывается не красочностью сцены, а расположением сил».* [*Тоурас П. Энциклопедия военной мысли, М.2001 г., с.263–264.] От себя добавлю: военная история, война – не только наука, но и работа, которую, как и любую другую, можно делать хорошо или плохо. Кто делает хорошо, тот победитель, кто делает плохо – тому часто приходится ложиться в сырую землю. Памятники ставят не всегда отличникам. Больше всего их стоит на братских могилах.