Так уж сложилось, что люди в целом делятся на два совершенно разных типа. Одни совершая подвиги от героизма или глупости, внезапно чувствуют себя особенными. Они провозглашают себя победителями, повелителями и просто высшими людьми. Им начинает казаться, что они поднялись на ступень выше, стали кем-то большим, чем смертными, или попросту говоря - они просто задирали нос. Таких большинство, но бывают и совершенно другие люди, они способны на самые героические поступки, но настолько углублены в себя и свой вечный суд, что могут их и вовсе не заметить. Они действуют по воле порыва своего естества, не думая о героизме. У них нет мысли о том, как поступил бы тот или другой. Они не задумываются, мог ли быть способен на такое кто-то еще, просто в нужную минуту они забывают обо всем и делают то, что считают правильным, а после и сами поражаются, не веря, что у них действительно получилось. Их может поразить их собственная сила или смекалка, однако они скажут вам, что не смогут повторить подобное, а свой поступок назовут случайностью или везением.
Стен был скорее человеком второго типа. Он не придавал значения своему поступку, даже где-то в глубине души понимал, что слишком сильно рисковал. Более того в какой-то миг он успел испугаться за себя и свою душу. В тот самый миг, когда понял, что просто физически не может очнуться, будто между ним и его телом была преграда. Он боялся, что имя этой преграде Тьма. Ему было страшно даже представить, чем могла обернуться его ошибка. Вот только вспоминая все происходящее, он снова и снова понимал, что никаких признаков неудачи его затеи просто не было. Вот только ясность ума и полное отсутствие тела по-настоящему пугало. Сначала он думал, что проиграл Тьме. Затем, не найдя подтверждения первому предположению, решил, что просто умер, но как только в его сознании мелькнула эта мысль, он внезапно вновь увидел обрывок своего сна. Темноглазый Он вновь смеялся ему в лицо, только на этот раз он заговорил о другом.
- Возвращайся! - приказал Темный и что было сил, толкнул Стенета.
Или инквизитору так только казалось. Просто он не чувствовал прикосновения, не чувствовал удара, но внезапно полетел куда-то прочь, отчетливо ощущая падение и удар обо что-то мягкое.
В следующий миг, ощущение тела вернулось. Слабое и все онемевшее, его тело казалось беспомощным. Он с большим трудом открыл глаза, но свет солнца сразу причинил ему боль. Он тут же зажмурился и попробовал пошевелиться. Это ему удалось, но с большим трудом, он смог изменить положение.
- Не дергайся, будущий епископ, у тебя истощение, - с явной насмешкой сообщил ему голос Ричарда откуда-то со стороны.
От странных ощущений внутри себя, ему действительно хотелось исчезнуть, однако, пересиливая все, он заставил себя повернуть голову в ту сторону, откуда доносился голос.
Ричард лежал на кровати, практически весь покрытый бинтами, однако ничто не мешало ему улыбаться, даже цепи, приковывающие его руки к кровати.
- Ну и видок у тебя, старик, - говорил он. - Ты тут всех напугал. Давно я не видел, чтобы так бегали с... впрочем, надо бы позвать кого-то, пусть убедятся, что все с тобой нормально.
Он усмехнулся и схватив со стола книгу древних - запустил ею в дверь.
Стен даже не успел возмутиться, медленно соображая своим оглушенным разумом. Ему было не понять этого Темного, который помогал сражаться против своих. Да, он знал, что такое случается. Ему приходилось видеть темных, которые, имея черные глаза и порою особые силы, чувствовали себя обычными людьми. Они не знали языка Тьмы, не осознавали кем являются и ужасались новости о своем происхождении. За такими лишь наблюдали и ради их же блага не спешили раскрывать тайну другим. Людям обычно говорилось, что это просто особенные люди, понимая, что просто невозможно сказать обществу, что эти существа носят внутри себя существо Тьмы, что они сами и есть это существо. Зачем они появлялись и проживали смертную жизнь никто не знал. Но сомнений в их природе давно не было. Святые предметы реагировали на них, как на темных, печати изгнания убивали их, а Тьма никогда не могла вселиться в черноглазого, однако могла пробудить его и превратить в чудовище, которому не будет возврата. Все это выяснили еще их предки, а орден современности просто изредка сталкивался с подтверждением данной теории.
Вот только появление Ричарда и его знания выдавали в нем особенного. Стен еще не знал всех тайн этого юноши, но было совершенно очевидно, что зная темный язык, он может знать и нечто большее.
Думать об этом было некогда, тут же в палате оказались врачи и экзорцисты, что обступили Стенета и ругали Ричарда за очередную выходку.
- Тихо, вышли все отсюда! - приказал примчавшийся на шум врач, халат которого был одет поверх сутаны.
Этого человека Стенет знал хорошо, ибо еще юнцом он не раз попадал к нему, как пациент. Теперь из рядового врача-заклинателя, Сморт Онгри превратился в главу госпиталя. Это Стенет понял не только по его грозному тону, но и по отличительному символу на вороте сутаны. То, что спорить с ним никто не стал, только подтверждало предположение Стенета. Он даже поражался, что смог заметить символ, не замечая ничего остального. Его рассеянное внимание никак не собиралось на гуле голосов, но на лидере он сосредоточился сразу, изучив его внешний вид и не упуская его слова. Однако он четко понимал, что ему трудно сохранять внимание и хочется просто побыть в тишине.
- И так Стенет, - заговорил Сморт, как только все остальные покинули палату, - У тебя нет серьезных ран, проверка на одержимость дала сразу отрицательный вариант, но мы не могли быть уверены...
- Вы просто не делаете выводов, - перебил его Ричард. - Я вам сразу сказал, что с ним, а вы...
- Заткнись, иначе я переведу тебя в другую палату!
- Я из нее сбегу, - смеялся Ричард, явно насмехаясь и над своими ранами и над цепями и даже над властью экзорцистов.
Врач явно разозлился. Нервно вздулись вены на его висках, а в лицо ударила краска. Казалось, он взорвется от негодования и просто броситься на темного мальчишку, однако Стенет невольно вмешался.
- Помолчи, Ричард.
Он, конечно, мог приказывать этому пареньку, как старший и как экзорцист более высокого звания, но было очевидно, что Ричард не признавал подобных правил, однако почему-то кивнул и затих. Это поразило врача, а Стенета даже не удивило, словно это было так же естественно, как существование рассвета.
- Что вы хотели мне сказать, - невозмутимо спрашивал Стенет у врача, будто ничего и не произошло.
- Я хотел узнать все ли нормально, действительно ли единственная проблема - слабость?
Стенет медленно сел на кровати и неспешно расправил плечи, затем стал медленно двигаться, проверяя движение всех суставов. Тело слушалось безукоризненно, однако слабость приходилось преодолевать. Только правое плечо немного ныло, в чем Стенет тут же признался.
- Я в полном порядке, разве что потянул наверно правое плечо, ноет немного.
Врач что-то спешно пометил в личной карте Аврелара и пробормотал.
- Это я проверю, однако у меня есть один деликатный разговор.
Мужчина вновь покосился на Ричарда, а тот только хихикнул, словно предвкушая что-то.
- Говорите спокойно при нем.
Врач внимательно посмотрел на Стена и резко спросил в лоб.
- Ты алкоголик?
Такого вопроса Стенет не ожидал и оттого застыл, словно в оцепенении. Он еще по дороге к столице признался себе о недопустимости подобного образа жизни. Он однозначно решил все изменить, однако сейчас даже не думал об этом. Все эти мысли просто исчезли во время битвы с чередой воспоминаний. Его порыв давно угас и он был готов просто вернуться к прежней жизни. Это одна из привычек человеческой натуры. Замечая недостатки или признавая неудовлетворенность своей жизнью, человеческое Я стремится к переменам. Люди с большим удовольствием рисуют себе картины новой жизни и пути к ней. Я сделаю это! - говорят себе они и даже начинают или готовятся начать, вот только редко доводят дело до конца, одни устают и отступают, другие возносят себя на первом шаге и замирают, так ничего по-настоящему и не достигнув; третьи же пересматривают проблему и ничего не начинают, внезапно обнаружив, что все не так уж и плохо, как им почудилось в тоске. Суть все равно одна - люди не меняют свою жизнь, а оставляют ее прежней, возвращаясь к тому с чего начинали, изредка вспоминая, что окружающая их реальность совсем не похожа на их желания и мечты. Кто-то называет это рутиной, кто-то ленью, а кто-то трусостью, но едва ли кто-то смог бы изменить свою жизнь с первого мгновения, после принятого решения. Мир привычек прочными клешнями держит каждого из нас. Он впивается в наш разум и заставляет что-то делать буквально механически. Так Стенет, как тренированный боец уверенно двигался в бою, не задумываясь о своих действиях. Точно также, механически, по воле привычки, он заправлял ворот сутаны, готовил еду, целовал в лоб засыпающего Артема и открывал флягу. Это был тот губительный рефлекс порока, который появляется куда быстрее отточенных движений в бою. Стен знал все это, но как человек он уже начинал думать, что сильно преувеличил свою проблему. В конце концов, ему удавалось не пить, он отдавал себе отчет и был уверен, что не просто знает меру, но и способен в любой момент остановиться. Все это могло дать ему право уверенно взять флягу и с упоением сделать несколько глотков.
