- Тогда пусть говорит дальше! - сказал Буревестник, поворачиваясь к Солнцу. - Если храм нашли не из-за нее, то мы судим не того.
- Узнав про храм, стражники не сразу отправились взрывать остров, - продолжила Яшма, когда на площади стало достаточно тихо. - Сперва они стали отлавливать оранжевых по одному. Втайне от остальных, стражники отводили их в пустые части острова и задавали вопросы. Кое-кто из опрашиваемых рассказал про храм, не прошло и часа.
- И ты знаешь, кто это был? - мрачно спросил Солнце. Казалось, он стал еще темнее, хотя это было невозможно: его черная кожа итак поглощала весь свет, даже черт лица было не разглядеть.
- Я не знаю имени вашего предателя, - Яшма внимательно смотрела на Солнце. - Но кто-то из оранжевых был уверен, что я знаю, и пытался убить меня, когда я лежала в вашем лазарете. Сама, или по приказу, одна из жриц отравила одну из моих ран, чтобы скрыть правду, - она замолчала, переводя дыхание, потом снова взглянула на судей. - Имени я не знаю. Зато я знаю, к кому первому стражники пошли бы с вопросами. И кого бы они первым убили, найдя храм. И не могу не спросить тебя, Солнце, почему двести твоих людей казнили, а ты до сих пор жив и здоров?
После ее слов на площади стало так тихо, что были слышны крики чаек на далеком берегу. Слова Яшмы поразили всех: она обвиняла Солнце в измене собственной стае, и делала это не без оснований!
Поверить в то, что верховный жрец сам сдал храм стражникам, спасая свою жизнь, было почти невозможно... однако, то, что его не тронули, было более чем странно. И то, что жрицы, считающие Яшму уже мертвой, решили подстраховаться и прибегнуть к яду, тоже было странно. Какой смысл им был добивать ее ядом, не высказав всего, не заставив признать свою вину? Нет, это не было похоже на месть. Это было похоже на трусливую попытку избавиться от возможного свидетеля.
Эти мысли никому не приходили в голову. Даже мне.
Мучаясь догадками, все ждали, что скажет верховный жрец.
- Твои слова только доказывают, что ты не знаешь всего, о чем говоришь, - произнес Солнце. - Я был в храме, когда его взрывали, меня первым отвели туда и подо мной разорвался первый снаряд. Я был мертв трое суток, но потом Бог возродил меня в столпе оранжевого пламени, пролившемся с неба! Все присутствующие видели это.
- Ты это что, серьезно!?... - Василий чуть не подавился, глядя на Солнце. - Ты теперь у нас воскресший пророк!?
- Огненный столп мы видели, но поверить в то, что ты говоришь?... - Буревестник поморщился.
- Он говорит правду, - тихо сказал Погодник, с трудом подняв голову со стола. - Он был в том храме и должен был умереть. Если кто и предал свою стаю, то это был не Солнце. Он понес наказание от стражи вместе с остальными.
Погодник никогда не лгал и всегда говорил то, что было на самом деле. Если было в этом мире хоть что-то нерушимое, то это было его слово. Сейчас он не подтверждал то, что Солнце воскресил его Бог, он лишь говорил, что тот был в храме в момент взрыва и как-то спасся... Пожалуй, только эта мысль удерживала меня и многих других в толпе от того, чтобы не уверовать сию же секунду.
Убедившись, что никто больше не собирается обвинять его, Солнце продолжил.
- Ты не назвала имени предателя, и поэтому все, что ты говоришь, не снимает с тебя вины! - произнес он, крепче сжимая посох. - Люди погибли, потому что ты сдала нас страже. Доказательств обратного у тебя нет!
- Да, по моему доносу на ваш остров пришли пять сотен стражников, - ожесточенно сказала Яшма, сжимая кулаки. - Но вас две с половиной тысячи, и никто не посмел противостоять им! Ваша стая самая большая и единственная могла дать отпор страже в одиночку, но вам было легче безропотно отдать им своих соседей, чем взяться за оружие и попробовать защитить своих! Вы можете проклинать меня, можете повесить или сжечь, но в смерти тех двухсот виновата не я, а ваша трусость!
- Ты обвиняешь нас в трусости, а сама отлеживалась у стражников, пока мы отвоевывали остров! - крикнул кто-то из толпы оранжевых. - Ты не лучше нас, и не имеешь права так говорить!
Ему вторили согласные. Карпуше снова пришлось успокоить толпу, гаркнув на них как следует.
- Но зачем ты вообще пошла к стражникам!? - вдруг воскликнул Василий. - Это первое и самое главное, что нужно было выяснить! Какого тебя туда понесло, почему ты решила вернуться, искромсав полсотни людей, с которыми жила бок о бок четыре месяца!? Бог с ними, с оранжевыми, которые и вправду не стали защищать своих, хотя могли! - он искоса взглянул на Солнце. - Лично мне для решения ничего больше не нужно, только ответы на эти простые, человеческие вопросы! Зачем ты пошла к стражникам!?
Это были вопросы, которые ей никто до сих пор не решался задать. Но на самом деле это было то, о чем все мы, все ее друзья, мучительно думали все эти полгода. И хотя я не отступился бы от нее ни на шаг, даже скажи она, что просто всегда хотела быть стражницей, я замер в ожидании того, что же она все-таки ответит.
- Я... - вдруг Яшма запнулась.
Все это время она говорила уверенно, не раздумывая, как будто знала наперед каждое свое слово. Теперь же она стушевалась и умолкла.
Ее молчание заставило меня нервничать. Неужели там было что-то хуже, чем то, к чему я себя готовил?...
- Я ошиблась, - наконец, сказала она. - Я хотела пойти по стопам прабабки, но потом поняла, что не могу там жить. Но и возвращаться сюда я не собиралась. Я не рассчитывала на то, что выживу после той вылазки.
- Она врет! - вдруг сказал Погодник. Все это время он почти лежал на столе, уткнувшись лицом в сложенные руки. Сейчас он приподнялся, чтобы посмотреть на Яшму, будто хотел убедиться в верности своих ощущений. - Она не думала ни о какой прабабке!... - пробормотав это, он снова положил свою огромную голову на стол.
- Говори правду перед судом! - приказал ей Солнце, вспыхнув. - Как ты посмела лгать!?
- Хорошо, я скажу правду! - крикнула Яшма, раздраженно тряхнув головой. Пряди волос выбились из кос, упав ей на грудь. - Ты отправил Дельфина на смерть! Он погиб бы в ямах на острове синих, если бы его не вытащили, поэтому я и пошла к стражникам с условием, что его освободят и разрешат жить на Остове! Нравится вам такая правда!?
Вся толпа, все сотни, собравшиеся на площади, обернулись на меня. Я же не мог отвести глаз от Яшмы... неужели она не врет, неужели она решилась на все это только из-за меня!?
- Ты не должна была!... - только и смог сказать я.
- А что я должна была!? - сказала она так тихо, чтобы слышали только я и ближние ряды. - Сидеть, сложа руки, и молиться Солнечному Богу!?
- Я бы вернулся!
- И в каком же виде ты бы вернулся!?... - воскликнула она, отворачиваясь от меня.
- Она говорит правду? - спросил Буревестник у Погодника.
- Да! - сказал колдун, собравшись с силами ударив о стол своим посохом. Звук получился неправдоподобно громкий, словно и стол, и посох были раз в десять больше. Все болтуны сразу заткнулись. - Она пошла к стражникам, потому что это был единственный способ спасти Дельфина. Я и сам пытался его вытащить, но я бы не успел. Ее поступок спас ему если не жизнь, то рассудок. Одной загадкой для нас стало меньше. Теперь мы знаем, кто на самом деле одел его в черное и тем самым начал восстание.
- Лично мне больше ничего слышать не надо, - сказал Василий. - Я знаю Яшму с детства: она готова пойти на что угодно ради тех, кто ей дорог. У оранжевых был шанс избежать последствий ее доноса, и она наверняка подумала об этом, прежде чем заговорить со стражей. То, что они сами сдали свой храм, уже не ее вина!
- Готовность к самопожертвованию - то, чего оранжевым никогда не понять, - вдруг сказал Буревестник, глядя на Солнце. - Вы могли спасти своих, это правда. Но вы струсили, а теперь пытаетесь наказать девчонку, которая ценой своей свободы и жизни пыталась спасти близкого человека! В этом вам есть, чему у нее поучиться.
- Делаете из нее героиню, да!? - Солнце яростно взмахнул посохом. - Но ведь она предала не только нас, она смогла убить людей, с которыми ела за одним столом полгода! Ценность жизни ей не ведома, в ней нет ни чести, ни сострадания, только эгоизм, умение и желание убивать! Это ее путь, ее смысл, как у всех красных. Подумайте об этом, прежде чем дальше говорить о ее самопожертвовании! Ее поступок - не жертва, а очередное убийство для достижения цели.
