Часам к семи вечера, когда я уже окончательно озверела от голода, я вдруг услышала подозрительную возню в одном из тупиков. Я поспешила туда и увидела, что четыре тонкие фигуры окружили кого-то, лежащего на земле. Они молча били его ногами, как будто не было дела обычнее, чем это.

- Эй, я вам тут не мешаю!? - гаркнула я, обращая на себя их внимание.

Идиоты по очереди обернулись ко мне, как будто только сейчас заметили. Это были взрослые люди, но худоба делала их похожими на длинных детей. Их глаза были такими же дикими и невыразительными, как у невидимок.

- Оставьте его в покое! Разойдитесь!

Я подошла ближе и посмотрела на лежащего... Я глазам своим не поверила, это был стражник! Эти мрази раздели его и просто забивали до смерти! Он весь был в синяках и порезах.

- Вы что, совсем ума лишились!? - крикнула я, поднимая соратника.

Дохляки даже не расходились, они все еще стояли вокруг и пялились на меня. Отрешенные выражения их лиц окончательно меня взбесили!

- Молчите!? - крикнула я, оставляя стражника за спиной и надвигаясь на толпу безумцев. - Что ж, я научу вас уважать стражу!

Наконец-то, до них дошло, что я тут не просто так распинаюсь. Они пригнулись, готовясь убежать, но единственный путь к отступлению я закрывала собой.

И тут эти твари ощерились! Они раскрыли свои гнилые пасти и зашипели на меня, как стая крыс! В руках каждого появилось по костяному ножу, они сгруппировались, как будто всю жизнь только и делали, что вместе охотились.

Я взревела и бросилась на самого сильного, того, кто у них был нападающим. Я свернула ему шею, прежде чем он сделал хоть что-то, но за это время остальные попрыгали на меня со всех сторон, пытаясь воткнуть свой нож хоть куда-нибудь. Я снимала их с себя поодиночке, разбивала лица, ломала руки, била головами о стену... но их не становилось меньше! Вместо каждого убитого появлялись двое новых, они прыгали сверху, кусались, пытались дотянуться корявыми пальцами до моих глаз, дергали за волосы и не переставая шипели! Я билась не с людьми, а с какими-то очеловеченными животными, которые дрались так, словно хотели сожрать меня!

В пылу драки я не смотрела на лица, но очередной крик боли был слишком тонким и пронзительным для взрослого. Я замешкалась всего на секунду: я не могла просто взять и искалечить ребенка! Но эта секунда сомнений дорого мне стоило, гаденыш вырвался из моих рук и с кровожадным шипением вонзил свой ножик мне прямо в живот! Его приятели попрыгали на меня сверху, пытаясь повалить на землю. Это были те самые дети, которые преследовали меня эти два дня. Видимо, все это время они просто пасли меня, дожидаясь удобного момента...

Я закрыла глаза, чтобы не видеть их детских лиц, и схватила двоих, вгрызшихся мне в руки. Я ударила их друг о друга и отбросила в стороны, затем взялась за следующих, сидящих на спине... я давила их одного за другим, пока проулок не опустел.

Пять или шесть засранцев сбежали, все остальные валялись мертвые.

Осмотревшись, я нашла среди трупов стражника: тот едва дышал. Я взвалила его себе на спину и пошла к мостам, ведущим наверх.

Мой рабочий день был окончен.

Когда я пришла на пост, ко мне навстречу выбежало пять стражников. Они забрали у меня раненного и помогли добраться до казармы.

- Ты выглядишь так, как будто перебила всех на нижнем ярусе! Сколько их там было!? - спросил тощий лекаришка, обрабатывая мои раны.

Я знала, что эти порезы заживут уже через пару дней, но чувствовала, что слишком слаба для того, чтобы восстанавливаться самой. Того и гляди, свалюсь где-нибудь от потери крови...

- Не знаю... тринадцать, кажется.

- Ты убила тринадцать человек!? - изумился он, хлопая своими маленькими глазками.

- Я убила сто шестьдесят одного человека, - поправила я. - Я же из убийц, ты не знал?

Он ошеломленно помотал головой.

Конечно, лекаришка был жалкой пародией на настоящего человека, но свое дело он знал. Его настойки смогли успокоить мою боль, а раны он зашивал так проворно, что я почти не чувствовала иглы.

- Сейчас будет щипать! - сказал он, поливая мое искусанное предплечье какой-то коричневой жижей.

- Эй! - воскликнула я, отстранившись. Чувство было такое, как будто мне под кожу сунули раскаленный гвоздь!

- Тише-тише! - зашептал он, пугливо улыбаясь. - Потерпи, это больно, но зато дрянь с зубов этих людоедов не отравит твою кровь.

- Людоеды!? - я посмотрела на лекаришку, пытаясь понять, не вздумал ли он шутить надо мной.

- Да, к сожалению, это так, - сказал он совершенно серьезно. - На нижнем ярусе людям не хватает еды, потому многие из них питаются человеческой кровью. Обычно стражники туда даже не суются: это бесполезно, там почти некого охранять.

- Так почему им не дадут еды? Я видела там детей, они едва живы от голода! В чем вообще смысл Остова, если ваши дети превращаются в животных!?

- Все не так просто, скоро ты и сама это поймешь, - вздохнул он, поправив стеклянные очки на своем носу. Лекаришка встал, чтобы смешать мне очередную мазь. - Еды мало, кормить можно только тех, кто работает. Люди получают еду за деньги, которые им платят за работу. Чем больше работаешь, тем больше ешь.

- И как же должны работать трехлетние дети!?

- Детей кормят родители или в детских приютах. Если на нижнем ярусе находится ребенок младше двух лет, его оттуда забирают, а остальных... их уже не перевоспитать. Мы пробовали.

Когда лекаришка закончил меня штопать, я отправилась в столовую, где потребовала себе тройную порцию.

Да, дети внизу умирают с голоду, а стражники, разгуливающие по мостикам, едят вдоволь, и это неправильно. И я отнесла бы всю свою еду тем детям, если бы сейчас по их вине мне не нужна была каждая крошка. С такими ранами я не выходила ни с одной битвы на арене: сейчас на мне не было ни одной части тела не покусанной и не рассеченной ножом!

Нет, эти твари точно не заслуживают моей жалости. Пока они загибаются в подземелье, я охотно буду есть за троих, чтобы защищать нормальных детей!

Пока я ужинала, обдумывая случившееся, ко мне подсел Краб. Разумеется, он уже знал обо всем и начал извиняться за то, что не рассказал мне о людоедах. Я сказала ему, чтобы не извинялся: ведь, на самом деле, я сама напросилась на нижний ярус.

Оказавшись в своей комнате, я снова почувствовала, что не смогу уснуть. Стоило только лечь, перед глазами вставала рожа Дельфина, мокрая и серая, как у утопленника... даже воспоминания о тех жутких детях не могли перебить мысли о нем.

Чтобы отвлечься, я снова отправилась в залы для тренировок. В это время пялиться на меня там было некому, и я могла дубасить плетеных противников, сколько влезет.

Но не прошло и пары часов, как в зал заявился какой-то стражник.

- Не хотел бы я оказать с тобой в поединке! - сказал он, подходя ко мне. - Тоже не спится?

- Не могу привыкнуть к камню вместо неба, - ответила я, оставляя почти разрушенного врага и оглядываясь на вошедшего.

Этот мужик, в отличие от многих, был высокий и по-настоящему сильный. Гора мышц, голос, как вой штормового ветра... хоть кто-то здесь оправдывает свое место в страже!

- Наконец-то я увидел дикарку с Огузка, о которой все говорят! - сказал он, усаживаясь на мягкий пол и рассматривая меня.

- Ну и как я тебе? - спросила я, разломав своего плетеного противника ударом ногой с разворота.

- Честно, я разочарован: думал, ты будешь уродливее, - ответил стражник. - У тебя кроме мышц и полосатой кожи совсем ничего нет?

- Могу пить и есть все подряд, - ответила я, вставая напротив него. - Отведи меня куда-то, где есть выпивка, и я покажу тебе все свои таланты!

- Устроим как-нибудь, - он кивнул, улыбаясь. - С Огузка ушла вся вода, ты уже знаешь? - спросил он, садясь на мягкие подстилки.

- Я была в патруле, - я покачала головой.

- Стаи утопили стражу и объединились, захватив Огузок. Выжили почти все, кроме красных: их остров разнесло взрывом.