Гарри Поттер и Глас Народа

Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango

Ноябрь 1916 года

Генри Поттер, Гарри для родных и друзей, но только для них: все-таки член Визенгамота с 1913 года... так вот, Генри Поттер оказался в Бирмингемском университете, превращенном на время войны в госпиталь, не просто так.

- Непонятный, непонятный случай, - повторял Леонард, пока вел своего дальнего родственника вдоль учебных аудиторий, где сейчас лежали раненые. - Хоть я и сквиб, но ты же знаешь, Гарри, сквибы могут видеть и воспринимать недоступное магглам. Его недавно доставили с континента, и...

- Ты хоть скажи, кого "его"?

- Связиста, младшего лейтенанта ланкаширских стрелков. Я как раз дежурил в приемном покое, когда его привезли, мы перекинулись парой слов, и оказалось, что он тоже из Бирмингема и учился, как и я, в школе короля Эдуарда. Он не по моей части, ведь я военный хирург, а у него даже не ранение, а пирексия неясного происхождения, но... С ним что-то очень странное. И мне кажется, Гарри, что это волшебство.

- Ты серьезно думаешь, что у твоего одношкольника-маггла какая-нибудь волшебная болезнь, или сглаз, или проклятие? - спросил Поттер.

- Я бы не удивился. Во всяком случае, от лечения толку мало.

- От вашего лечения вообще толку немного... - вздохнул Генри, потомок славной династии зельеваров.

Леонард махнул рукой.

- Если бы министерство магии позволило использовать волшебные лекарства хотя бы в тяжелых случаях... - сказал он.

- Ты же знаешь, я пытался этого добиться. Но пока Арчер Эвермонд - министр магии, на такое рассчитывать не приходится... - Генри снова вздохнул. - И Визенгамот на его стороне. Даже мне трудно спорить с теми, кто говорит, что эта война - бессмысленная жестокость и что нарушать в ней нейтралитет - глупо и опасно.

- Доктор Гэмджи, вас зовут в приемный покой, - догнала их запыхавшаяся медсестра.

- Гарри, посмотри сам, хорошо? Он в последней палате справа по коридору, один, так что ни с кем не перепутаешь, - и Леонард устремился обратно вслед за медсестрой.

В последней палате справа по коридору и в самом деле лежал всего один больной.

Сначала Генри показалось, что над кроватью, стоящей под высоким стрельчатым окном, клубится дым, как будто пациенту вздумалось курить в постели. Но, присмотревшись, волшебник обомлел.

Над кроватью клубились... видения. Они колебались, словно дым, или пар, или языки пламени, перетекали одно в другое, но сами по себе были четкими и яркими.

Первое, что увидел Поттер, была белая башня, у подножия которой бил хвостом и изрыгал огонь огромный, каких на свете не бывает, дракон. Башня вспыхнула, словно факел, и обрушилась в пламя. Видение было настолько подробным, что волшебник разглядел и блестящее, будто сделанное из стали, тело дракона, и огненные стрелы, сыпавшиеся сверху.

А дальше видения начали сменять друг друга с головокружительной скоростью.

Сверкающие сталью драконы вдруг раскрылись посередине, и из них повалили мерзкие существа с кривыми мечами. Это были не драконы, а какие-то безумные машины!

Воин в золотых доспехах, с золотыми кудрями, ниспадающими из-под шлема, сражался с огненным демоном на краю обрыва, - и оба рухнули в пропасть: один - как золотая искра, другой - как горящая головня.

Ненадолго ужасы войны отступили, и Генри увидел, как из земли показался сначала серебряный, а затем золотой росток, которые на глазах тянулись вверх, превращаясь в два прекрасных дерева: одно в потоках голубовато-зеленоватых листьев с серебристыми цветами, как у вишни, а другое покрытое гроздьями золотых соцветий, из которых сочился и капал на землю свет.

Но в разгорающемся зареве снег на горных вершинах сделался алым, как кровь, и рукотворные драконы, блистая сталью и бронзой, извивались, наползали друг на друга, чтобы расшатать основания огромных врат высоко наверху, и вот уже белые стены пошли трещинами...

А потом все накрыла огромная, увенчанная белопенным гребнем зеленая волна, и волшебник вздрогнул и пришел в себя.

Он осознал, что сидит на свободной кровати напротив больного, над которым по-прежнему клубятся видения. Это был самый обычный маггл: молодой человек с коротко стриженными русыми волосами и небольшими усиками, должно быть, ровесник Флимонта, единственного сына Генри. Выглядел маггл не слишком здоровым, но никакого сглаза или проклятия на нем, конечно, не было.

Молодой человек открыл глаза.

- Добрый день, - сказал он, щурясь. - Вы из медицинской комиссии?

- Я? Н-нет... - Генри взял себя в руки и собрался с мыслями. - Я родственник доктора... то есть майора Гэмджи, тоже... медик. Доктор Гэмджи попросил меня взглянуть на вас.

Собеседник чуть смущенно улыбнулся.

- Но у меня ничего серьезного. Прошел битву на Сомме без единой царапины - и свалился с обычной "окопной лихорадкой"...

Генри кивнул, сообразив, что надо сделать.

- Видите ли, я занимаюсь исследованиями в области медицины. Разрабатываю экспериментальные лекарства, которые помогли бы многим... людям. И я постоянно ищу добровольцев. Если бы вы согласились принять участие в испытании моего новейшего лекарства от пирексии, я был бы вам чрезвычайно признателен.

- Конечно! - обрадовался молодой человек. - Моя матушка умерла от диабета до изобретения инсулина, и я буду очень рад оказаться полезным.

Генри достал из кармана небольшую фляжку с виггенвельдовым зельем, которую всегда носил с собой - просто на всякий случай, и подал больному, радуясь, что фляжка непрозрачная: иначе ярко-зеленый цвет "экспериментального лекарства" непременно насторожил бы маггла.

Больной отпил из фляги, и глаза у него сделались круглые, как у всякого, кто первый раз пробует снадобье из крови саламандры с добавлением слизи флоббер-червей. Но все же он допил "лекарство" до конца.

- Вот и славно, - сказал Генри, поднимаясь. - Надеюсь, вскоре вам станет лучше.

Вернувшись домой, Поттер никак не мог выкинуть из головы странного маггла. Даже прочел за вечерней трубкой маггловскую газету, зачем-то прихваченную в кабинете у Леонарда. И пришел в ужас от описания битвы на Сомме: десятки тысяч убитых, применение отравляющих газов, самодвижущиеся бронированные лоханки... Но по крайней мере волшебник понял, откуда в видениях младшего лейтенанта взялись нереалистичные бронированные драконы, в которых прятались неприятного вида существа с кривыми мечами: то было не безумие, против которого бессильно даже волшебство. Однако в остальном видения маггла оставались загадкой.

Генри все казалось, что он что-то такое читал, и даже не очень давно, но воспоминание никак не давалось. Он подошел к книжному шкафу и принялся наобум вынимать оттуда книги, в которых была хоть пара слов о волшебных видениях. И лишь убирая на место коричневый томик "Historia Regum Britanniae", куда заглянул, чтобы освежить пророчества Мерлина о красном и белом драконе, он вспомнил.

Опустившись на колени, Генри извлек из нижней полки книжного шкафа пухлый манускрипт в кожаном переплете. На первой странице пожелтевшей от старости рукописи твердой рукой было выведено "Дневнiкъ достопочтеннаго Рэлстона Поттера въ бъiтность онаго членомъ Вiзнгамота съ 1612 по 1652 годъ". И ниже "Vox audita latet, littera scripta manet".