– А жена то знает об этих… как там?.. ваших серьезных намерениях? – Бетти положила ногу на ногу и подол юбки задрался на запланировано неприличную высоту. Фрэнк почесал свой затылок и блуждающим взглядом оглядел потолок. Нэнси шумно выдохнула и поджала свои пунцовые от страстных поцелуев губы, всем своим видом показывая, что не только не одобряет поведения сестры, но и устала от всех ее выходок.

– Милая Бетти, я понимаю ваше беспокойство по поводу наших с Нэнси отношений. И хотел бы вас заверить, что у меня самые серьезные намерения. Я не женат. А если точнее – разведен. Детей нет. Республиканец. – Фрэнк встал, подошел к Нэнси и обнял ее за талию. В его глазах вспыхнуло по фитилю. – А Нэнси, мою ненаглядную, люблю больше жизни. Да и как такую красавицу не любить?

Бетти с интересом взглянула на сестру. Фрэнк одним движением руки, вынул нечто из ее волос, и иссиня–черных волна накрыла обтянутую застиранным трикотажем спину.

– Нда… – Бетти покачала головой. – Сеструха, если ты перестанешь носить свои дурацкие култышки на голове и не будешь одеваться, как монашка, все мужское население нашей богом забытой дыры будет твоим.

– Все население меня не интересует, – повернув лицо к распоясавшейся сестре, строго заметила Нэнси. – Тем более, что наш городок – вполне комфортное место для проживания, а не богом забытая дыра.

– Да ладно тебе, – махнула рукой Бетти и вскочила. – Слушайте, голубки, а поесть у нас что–нибудь найдется? Я голодная, как сто чертей.

Она кинулась на кухню. Открыв холодильник, достала из морозильника картонную коробку с полуфабрикатом.

– Пиццу будете?

Она выглянула из кухни. Нэнси, как малолетка, стесняющаяся первого поцелуя, отпрянула от Фрэнка.

– Миллион калорий в твоей пицце! – вспыхнула она.

– А я б не отказался, – весело воскликнул Фрэнк и потер ладошки. – Честно сказать, я проголодался.

– Руки мыть и за стол, – приказала Бетти и снова скрылась на кухне. Загудела микроволновая печь.

Фрэнк и Нэнси дружно потянулись на кухню.

– Значит, сестренка, ты отказываешься от ужина? – спросила Бетти, ставя перед мужчиной большую тарелку с куском пиццы, щедро обсыпанной крошками сыра.

– Нет, на ночь мне не стоит есть, – сглатывая слюну, сказала сестра.

– Или все же передумаешь?.. – снисходительно улыбнулась Бетти. – Немножко, а? По ранжиру. Фрэнку – самый большой кусок, мне поменьше, а тебе самый маленький. С гулькин нос… – Ее личико продолжало светиться улыбкой.

– Умеешь ты уговаривать! Возьму грех на талию, – махнула рукой сестра.

Все дружно рассмеялись. Волна напряжения отхлынула, уступив место обычному разговору, какие ведут за столом родственники: о сортах сыра, о петрушке, которая очень полезна организму, о теплой летней погоде, о простых числах, делящихся сами на себя…

Пока ужинали, Бетти все время поглядывала то на Фрэнка, то на сестру. Выглядели они, как настоящие влюбленные: исполненные счастья взгляды, полуулыбки, нежные прикосновения. То он заправит ей за ухо прядь волос, упавшую на лицо, то она стряхнет несуществующую крошку с его колен. Он поправит очки – она тоже тянется к своей переносице.

– Ладно, голубки, вы как хотите, а я пошла, – сказала Бетти, вставая. – Как говорится, утро вечера мудренее. Воркуйте тут, сколько хотите, я все равно ничего не услышу. Жуть как спать хочется.

3. Заводная девчонка

Заснула Бетти сразу, как только ее голова коснулась подушки. А когда проснулась – в окно уже вовсю светило солнце. Нэнси, одетая в светло–серый льняной костюм, была готова к выходу. Бетти рывком села на постели.

– Сегодня когда вернешься? – осторожно, будто стесняясь, спросила Нэнси. – Как вчера? Или как всегда около двенадцати?

– Это ты уходишь, – проворчала Бетти, качаясь из стороны в сторону. – Я пока дома.

Нэнси поджала губы.

– Какие планы на день?

– Погода пляжная?

– Вполне, днем совсем будет жарко.

– Красота–то какая, красотища! У–ух. – Раскинув руки, Бетти потянулась. – Надеюсь, что сегодня–то я вам не помешаю, – сказала она, опуская руки на одеяло. – В любом случае, теперь без стука врываться в твою комнату не буду. – Бетти соскочила с кровати, подбежала к столу, где лежал ее сотовый телефон. – Ну, ты уходишь или… что? – спросила она, отсоединяя трубку от зарядного устройства.

Нэнси повесила на плечо сумку и еще раз испытующе глянула на сестру.

– Надо, чтоб Фрэнк с тобой серьезно поговорил. Тебе скоро восемнадцать, а в голове ветер. Ты хотела вроде на курсы записаться, чтобы после школа уже была профессия…

– Я раздумала. Не мне быть портнихой. Я решила – после школы в университет подамся. – Бетти оперлась спиной о стенку и скрестила руки на груди. – Вдруг у меня кое–какие таланты проклюнутся. Вон какая у меня сеструха умная. Да и жених у нее – явно не дурак.

– Если за учебу возьмешься всерьез, у тебя есть шансы, хоть и совсем небольшие, – поджав губы, резко ответила сестра. – А сейчас у тебя по большинству предметов твердый ноль.

– Вовсе у меня не ноль, а вполне удовлетворительные оценки.

– Я то знаю, как ты свои «удовлетворительные оценки» получаешь.

– Мир не без добрых людей. И твой Фрэнк тоже ничего, кажется добреньким дяденькой. Сколько ему лет? Чему он учит молодежь в своем университете?

– Мистер Колрой преподает высшую математику.

– Может, и в математики подамся, – протянула с задумчивым видом Бетти. – А то, говорят, в математике одни мужчины. Надо бы разнообразить контингент.

– Дуреха ты, – покачала головой сестра. – Ты хоть таблицу умножения помнишь?

– А калькулятор на что? – хохотнула Бетти.

– Значит, не сможешь сказать, сколько будет семнадцать умножить на сто двадцать три?

– А мне и не интересно. – Бетти отошла от стенки и провела рукой по бедрам. – Мне умножать да вычитать не понадобится. С такими, как у меня ногами, не надо быть семи пядей во лбу.

– Ты ошибаешься. – Глаза сестры заволокло туманом. – Глупость – синоним зла. Ты даже не представляешь, сколько по своей пустоголовости можешь ошибок наделать.

– Да хватит меня воспитывать, сеструха. Я и без тебя науку жизни изучу, как надо. – Бетти почесала свой голый живот. – Кстати, вы хоть предохраняетесь? – она внимательно посмотрела на выпуклый животик Нэнси. Та, поймав ее взгляд, выпрямила спину, животик исчез. – Будь начеку, сестренка, чтоб не залететь. – Бетти подмигнула ей и вдруг рассмеялась.

– Какая ты у меня все же маленькая дурочка. – Нэнси посмотрела на Бетти с умилением: босоногая, в белых кружевных трусиках, жемчужинка в пупке, маленькие тугие грудки. Не то ребенок, не то маленькая женщина…

– Одевайся. – Сдвинув брови, Нэнси поправила на плече ремешок сумки и пошла к двери.

– Пока, сестренка. Счастливого, как говорится, пути. – Как только дверь за сестрой захлопнулась, ту тже начала нажимать на телефонные кнопочки, трубка протяжно загудела. После десятого гудка, Бетти услышала:

– Это кто?

– Это я – Бетти, – ответила она, узнав голос Эда. – Ты сказал, если солнце будет – пойдем на пляж.

– Сколько сейчас?

– Да жарко, не сомневайся.

– Времени сколько?

Бетти глянула на циферблат будильника, стоящего на комоде рядом с телефонным аппаратом.

– Девять часов двадцать три минуты.

Эд застонал.

– Такая рань.

Трубка зачастила гудками.

Позвонить второй раз Бетти осмелилась только после одиннадцати. Бесстрастный голос возвестил, что абонент недоступен и предложил перезвонить позже. Она перезвонила в половине двенадцатого. Эффект был тот же. Потом в двенадцать. Наконец, когда она, измученная ожиданием, полезла под душ, раздался звонок. Как была, голая, она выбежала из душевой, мокрой рукой схватила трубку.

– Алло!

– Чем занимаешься?

Черт! Нэнси… И что ей неймется?..

– Бисер плету, – проворчала Бетти и, придерживая подбородком трубку, выдвинула ящик комода, достала полотенце, обернула вокруг тела.