И... хочется тут же задать вопрос, как она здесь оказалась? Её переместили в это место?

Лорен в панике. Мысли сливаются. Всё, что она помнит — это Викторию. Её победу и то, как ей самой измученной пришлось потерять сознание. А потом она...

- Неужели! – довольный голос у двери. – Я думал, ты уже никогда не проснёшься.

Лорен взволновано смотрит в другую сторону. Продолжая ещё ощущать яростное биение своего сердца, девушка лишь с облегчением вздыхает, замечая у края двери улыбающегося Томлинсона. Всё хорошо. С ней всё хорошо.

- Что произошло? – сразу же интересуется Лорен, не в силах понять произошедшее.

Она чувствует себя очень слабой и головная боль с жёсткостью отдаёт в височной области. Ей нельзя резко двигаться. Ей нужно успокоиться и хорошо разобраться в том, что случилось за последние минуты её странной жизни.

- Ты потеряла сознание, – объяснил Луи, делая шаг в сторону кровати, на которой лежала растерянная девушка. – Мы с Зейном отнесли тебя в эту комнату и позаботились о том, чтобы ты пришла в нормальное состояние. Как ты себя чувствуешь?

Что?! У Лорен перехватывает дыхание от такой неожиданной мысли. Комната Зейна? Серьезно? Хочется взвыть на этом же месте от такого дикого развития событий, но она пытается контролировать свою ярость. Надо успокоиться. Держать себя в руках.

- Всё хорошо, – нервно отвечает Лорен, продолжая наблюдать медленное приближение Луи. В конце концов, парень присаживается на край кровати и девушка ещё лучше замечает голубизну его пристальных глаз. Он взволнован. И неужели он так беспокоится о ней?

Лорен почти не дышит и просто наблюдает, как этот таинственный ей человек оказывается всё ближе к ней и всё плотнее. Она замечает напряжённость его лица: нахмуренные брови, сжатые губы, пронзительный взгляд. Парень прекрасен. Он молчит и это молчание кажется настолько интимным, что Лорен невольно отводит взгляд, пытаясь сконцентрироваться на чём-то другом.

У неё был ужасный день. Она в ужасном состоянии. Думать стоит именно об этом.

- Очухалась уже? – в комнате раздаётся ещё один мужской голос и, увы, обладатель такой язвительной интонации был менее приятен, чем Томлинсон.

Лорен даже поднимать своего взгляда не хочет. Она растеряно оборачивается и видит хозяина этого помещения, который даже не удосуживается проявить хоть каплю уважения. Малик не заходит в комнату. Лишь опирается на край двери, удобно располагаясь на своём пороге.

Он выглядит злобно. Руки сложены на груди, а взгляд так и выражает одно недоброжелательство, смешанное со сдержанным потоком яростного гнева. Стоит пойти чему-то не так и Лорен знает — гнев Зейна появится уже во всей своей красоте.

- Я в порядке, – без тени удовольствия отвечает девушка. Хочется отвести взгляд, но это кажется невозможным. Зейн слишком притягивает своё внимание.

И Лорен сдавленно молчит. Больше не произносит ни звука, отдаваясь всей концентрацией на своё дыхание, а не на буйные нервы, колотящие внутри. Ненависть к Зейну заполняет всё. Обида к нему уже давно овладела пространством сердца.

- Рад это слышать, Грейсон, — наконец, заявляет Зейн, уже склоняя голову слегка набок. Его губы кривятся. Глаза выражают ту же самую злость. – Тебе стоит получше заниматься своим здоровьем, милочка. А то смотри, скоро совсем сдохнешь в этих местах.

Он делает шаг вперёд и от этого сердце Лорен с напряжением содрогается. Она растеряно смотрит на Малика и не знает. Что делать? Видеть, как он приближается? Как наполняется ещё большим гневом?

- Если ты не можешь тренироваться, то просто выметайся отсюда, – опять заявляет он. Не молчит. Не останавливается. А говорит всю эту грязь, от которой уже просто чересчур сильно тошнит. – Никто не любит слабачек, Грейсон, и знаешь, я уж тем более не испытываю к ним уважения.

Его взгляд. Это презрение, эта безжалостность.

Лорен задыхается от такого потока негативной энергии и, не зная, что делать, она просто сжимает кончиками пальцев ткань одеяла и видит, как Зейн с гордостью разворачивается. Слава Богу, он уходит. Покидает её в этом месте и больше не тяготит своим жутким присутствием.

Лорен дрожит. Её тело содрогается, а дыхание сбивается с привычного ритма, отчего опять так трудно владеть над собой. Боль просто до невозможности сильная. От этого устаёшь с ней бороться. Хочется хоть какого-нибудь спокойствия и хоть какой-то радости, а не этих вечных упрёков и слов о том, какая она жалкая и ничтожная.

- Эй, Лорен, – Луи дотрагивается до её руки. Пальцы соприкасаются с женской кожей и Лорен инстинктивно прячет свой взгляд, надеясь не выдавать своей внутренней слабости. – Эй, посмотри на меня.

Луи настойчив. Он притягивается ближе и его руки уже дотрагиваются до лица девушки. Его ладони. Тёплые, сильные. Поверхность мужского тела отдаёт теплом и Лорен невольно расслабляется от такого согревающего тактильного чувства. Хочется расслабиться, наконец. Перестать бороться с тем, против чего невозможно идти.

- Посмотри на меня, Лорен, – опять повторение этих слов.

Девушка продолжает дрожать и находиться в неизвестном для себя планировании действий, но вскоре действия решаются сами за неё. Луи давит на скулы девушки чуть сильнее и поворачивает её лицо к своему взгляду. Лорен вздыхает. Видит Луи прямо перед собой и замирает от того, насколько близко он к ней находится. Его черты, дыхание — всё будто касается её прямо в этом узком пространстве. Она чувствует его энергетику. Она ощущает, как готова отдаться его действиям прямо сейчас.

- Зейн всегда будет презирать меня, да? – с грустью спрашивает девушка, итак зная ответ на свой вопрос.

Она не сомневается, что всегда. Такие, как Зейн Малик, далеки от снисходительности. И от этого просто больно. Всё вокруг оказывается несправедливым.

- Не переживай, – Томлинсон говорит с улыбкой и его губы оказываются прекрасным отвлечением её рассеянного внимания. – Зейн просто тяжёлый человек. Он ненавидит испытывать страх. А сегодня ты напугала его, вот он и ходит таким угрюмым.

Это ирония? Лорен кажется, что да. Она совсем не понимает смысла сказанных слов и хочет сказать что-то ещё, но Луи не позволяет. Она пыталась раскрыть свои губы. Сказать хоть что-то, сделать нужное движение.

Но его пальцы предотвратили это действие. Его руки накрыли её губы и не дали возможность Лорен самой решать, что ей нужно делать.

Она не двигается. Не дышит. Смотрит в его глаза и теряется в этом пронзительном потоке неопознанных ею ранее ощущений. Что-то не так. Что-то должно случиться.

- Как же ты мне нравишься, Лорен, – совсем тихо говорит Томлинсон. Его руки давят на женские губы сильнее и Лорен инстинктивно раскрывает их. Не дышит. Не думает. – Слишком сильно нравишься.

Он больше не хочет себя сдерживать. Останавливать, отдаваться каким-то предрассудкам. И он делает то, что хочет прямо сейчас.

Губы нежно касаются её губ. Лорен чувствует аккуратное прикосновение и теряется, испуганно ощущая такое в первый раз. Её целуют. Прижимают ближе к мужскому телу, врываются полностью в её рот. Плоть к плоти. Губы к губам. От этого всё внутри начинает дрожать. Внутренние эмоции захлёстывают и Лорен просто теряют свою голову в этот самый необъяснимый миг.

Луи кладёт руку ей на шею и притягивает ближе к своему рту. А затем заставляет её рассыпаться на осколки. Настойчивые губы рвут на части рот девушки. Врываются вовнутрь, выворачивают всё наизнанку, заставляют тонуть в таком омуте жгучего пожара горячих прикосновений. Язык касается губ, без разрешения врывается глубже. Лорен сдерживает стон. Изгибается. Дрожит, а потом невольно ухватывается руками за мужскую футболку.

Что происходит? Что с ней делают прямо сейчас?

Она хочет больше. Она оказывается полностью погруженной в эту самую бездну неописуемого наслаждения и чувства, которое поглощает её без остатка. Ей горячо. Ей приятно.

Ей действительно это нравится.

Зейн не должен был этого видеть. Он не должен был.