- А потом я встретил тебя… Я, конечно, боялся так же, но… я стал чувствовать себя более уверенным, чтобы приходить на занятия, потому что я знал, что в какой-то степени стал моим защитником.

Недолгая пауза в его речи идеально подходила для моей ответной реплики, но я совершенно не знал, что сказать. Наверное, я был рад, что он не избегал меня в те дни, когда не появлялся в школе, но в то же время я, блять, был взбешен, что он использовал меня в качестве живого щита для себя. Очевидно, я неплохо справился со своей ролью, потому что его тогда никто не тронул, но даже тот факт, что я не владел всей информацией не смог препятствовать легкой улыбке, возникшей на моем лице.

Он нуждался во мне.

- Так… - начал я, все еще понятия не имея, что говорить. Я чувствовал, что у меня не было ничего, что я мог бы ему предложить – ни слов утешения, ни мудрого совета.

- Я знаю, что со стороны это выглядит дерьмово, но я просто больше не хотел быть один. На тот момент я уже давно мечтал подойти к тебе и завязать разговор, а потом у меня появилось целых два идеальных повода все же это сделать. Во-первых, я хотел, чтобы ты пошел со мной на Pixies, а во-вторых, я понимал, что перестану быть легкой мишенью, если буду находиться рядом с тобой. Ты знаешь, когда Мэтт сказал, что собирается избить меня?

- Нет… Колин просто сказал, что Мэтт планирует это.

- Чувак, я ведь даже не общаюсь вообще ни с кем, кроме тебя, и я, конечно, понимаю, что я чересчур симпатичный и крутой, но черт… Почему существуют такие ограниченные люди? Я, блин, не в состоянии изменить то, что меня привлекают парни. Господи. И теперь какой-то придурок хочет избить меня только из-за этого? Блять… мне что, снова прятаться? Дерьмо, дерьмо, дерьмо…

Я наблюдал за тем, как он сначала сыпал проклятиями, а потом просто спрятал лицо в ладонях, опуская плечи.

- Я защищу тебя, - наконец произнес я.

Он едва ли сдвинулся с места, говоря совсем не те слова, которые я бы хотел услышать в ответ:

- И что? Он не оставит меня в покое даже сейчас? Когда мы закончили школу и вряд ли вообще еще когда-нибудь увидимся? – тихо прошептал он.

Он казался таким уязвимым, что мне пришлось повернуть голову и посмотреть на него, чтобы удостовериться, что это действительно мой Джерард, а не кто-то другой. Мне не нравилось, когда он становился таким; таким слабым и беспомощным, ведь это означало, что мне нужно подняться на ноги и встать перед ним, заслоняя собой от пуль, направленных на него.

- Я защищу тебя, - повторил я, чтобы уже донести до него ту мысль, что все хорошо, что я рядом и не брошу его. Тайно я надеялся, что он и сам хотел услышать от меня эти слова.

А дальше все прошло так быстро, что я даже не успел среагировать. Он убрал руки от лица и бросил в мою сторону быстрый взгляд, прежде чем полностью заняться мной. Уже в следующую секунду Джерард сидел на мне, крепко сжимая бедрами мое тело.

Он пристально смотрел мне в глаза какое-то время, а потом, впервые за весь вечер, искренне улыбнулся и пробормотал:

- Это моя работа.

Наши голые животы находились друг напротив друга, пока он сидел верхом на мне, а наша одежда по-прежнему сиротливо валялась где-то рядом.

- Не волнуйся за меня, куколка. Это я должен тебя защищать.

Я ненавидел, когда он делал это – если раньше меня начинало трясти от возбуждения из-за любого взаимодействия с ним, то сейчас, когда я знал, что он не хотел быть со мной, я понимал, что в его действиях не было ни капли чего-то интимного. По крайней мере, для него. Для Джерарда все это было игрой или чем-то подобным. Он всегда флиртовал со мной, и иногда это очень раздражало. Ему, казалось, было все равно, что мы просто друзья, пусть даже лучшие друзья, потому что он продолжал очень много со мной контактировать… прикасаться ко мне или кусать меня… И это сводило с ума.

Но я не бесился и не злился в открытую, так как, естественно, я мечтал о внимании, которое он уделял мне, но когда я думал, насколько все это было неважным для него, я приходил в уныние. Я хотел быть для Джерарда кем-то большим, чем просто легкая добыча, как он однажды сказал. Я хотел быть для него тем, о ком он мечтает и кого желает.

И я всегда все позволяю ему. Возможно, поначалу я еще сомневался, но я никогда не отодвигал его слишком резко. А ему, наверное, просто нравится тот факт, что он имеет надо мной неограниченную власть и может делать со мной все, что угодно, не получая в ответ сопротивления.

- Но я не хочу, чтобы они причинили тебе боль, особенно, если я не могу быть рядом и помочь тебе бороться со злом, - не унимался я.

- Ничего себе, ты реально похож на моего напарника, когда говоришь так. Ты настоящий Робин.

- Просто выполняю свои обязанности - как твой партнер - и ты ни от чего не должен меня защищать…

- Есть целый мир, от которого я должен тебя защитить, - ухмыльнулся он, изучая меня в течение пары секунд. Затем его взгляд переместился с моего лица на мою обнаженную грудь. – Знаешь, мне так нравится, что ты итальянец.

Он просто произнес это, полностью меняя тему. Я не сомневался, что предыдущий разговор довел его до края отчаяния, и теперь ему нужно было вернуться в свою зону комфорта.

- Почему?

- Потому что итальянский – очень красивый язык… А еще все мы знаем, что говорят об итальянцах в постели…

Я улыбнулся.

- Да? И что же?

- То, что они чертовски хорошие и романтичные любовники. О, но подожди, я вечно забываю, я ведь уже тебя трахнул…

Я только закрыл глаза и резко выдохнул. Я уже должен был привыкнуть к его обескураживающей прямоте. Должен был, но никак не мог.

- И что? Я действительно так хорош в постели?

- Лучший из всех, кого я когда-либо трахал.

- Я единственный, кого ты когда-либо трахал.

- Туше. Ты можешь сказать что-нибудь на итальянском?

Я уставился на него в недоумении.

- Что именно?

- Не знаю, что угодно. Только скажи.

- Не уверен, что помню что-нибудь…

- Разве вы не говорите на нем дома?

- Блин, Джерард, я не тот стереотипный итальянский парень, которого ты видишь в каких-нибудь дерьмовых ток-шоу по телеку.

- Плевать. Ты нравишься мне таким, какой есть. А теперь давай, скажи что-нибудь, - произнес он, одаривая меня подбадривающей улыбкой.

Я усмехнулся, качая головой.

- Не думаю, что я говорил на итальянском языке с тех пор, как навещал дедушку, а это было четыре года назад, прежде чем он умер.

- Ох, куколка, прости.

Вдруг в мою голову пришла идея. Если он не знает итальянский, тогда я могу использовать это как преимущество.

- Все в порядке. Я попробую.

Я, наконец, собирался сказать ему все. Я знал, что мог открыть сердце, потому что он не поймет ни слова из того, что я произнесу. То, с каким живым интересом он смотрел на меня в ожидании, пока я заговорю на своем родном языке, придавало мне смелости, и я улыбнулся.

Внутренне я смеялся над тем, с каким нетерпением и жадностью он ждал от меня какой-нибудь фразы. Сам я не испытывал такого энтузиазма. Думаю, у него просто был составлен в голове определенный образ некого милого романтичного парня, который шепчет своему возлюбленному красивые слова на итальянском, пока они лежат в постели. Я был неуклюжим. Я не был романтичным, и, исходя из опыта, который уже приобрел, меня нельзя было назвать хорошим любовником. Так уж получилось, что итальянские корни ни на что особо не влияли. Джерард просто подогнал меня под стереотип. Я рос, обучаясь языку у бабушки с дедушкой, но дома мы с мамой говорили исключительно на английском. Однако сейчас я все же могу неплохо повеселиться.

- Mi piaci[1].

Я не ломал зрительный контакт, и он, слабо улыбаясь, смотрел прямо мне в глаза.

- Звучит красиво, - на выдохе сказал он. – Повтори еще раз.

- Mi piaci, - произнес я, уже не чувствуя той волшебной атмосферы, что была в первый раз.

- Что это значит? – тихо спросил он, заинтересованно склоняя голову к плечу.