Лето – самое жаркое время года, и я ненавидел необходимость выходить наружу, покидая комфортный дом. Летние каникулы в то же время означали то, что все, кого я знал из школы, активно начинали скитаться по улицам, поэтому я сильно рисковал случайно с кем-нибудь столкнуться.

Вместо этого я всегда предпочитал запираться дома и умирать от скуки, потому что мне было совершенно нечем заняться.

Но к черту все, этим каникулам суждено стать самыми крутыми.

С вновь возникшим чувством свободы и спокойствия я прилип к своему окну, восхищаясь видом множества острых крыш в нашем районе, залитых солнечным светом.

Я продрал глаза около одиннадцати утра и сразу же улыбнулся, осознав, что мне никуда не нужно идти. Я не должен был тащиться в огромное серое здание, наполненное сотнями людей, присутствие которых я не мог выносить. Я больше никогда не увижу никого из них.

Сейчас день уже медленно перетекал в вечер, и я с абсолютно чистой совестью прожигал свое время. Это так расслабляло. Никаких тестов, домашних заданий, контрольных, которые всегда держали в напряжении… Никаких раздражающих сверстников, постоянно пытающихся пробиться вперед. Может быть, если бы у меня было больше друзей, то я бы не чувствовал себя таким одиноким, но какая к черту разница – я такой, какой есть, и я ненавижу всех вокруг.

Я больше никогда не вернусь в школу.

Я бы хотел, чтобы моя жизнь была похожа на нынешнюю погоду – теплая и солнечная. Черри-Хилл сегодня выглядел почти привлекательно. Я чувствовал себя хорошо и спокойно, зная, что в моем распоряжении было все время этого мира, которое мне совершенно не на что тратить.

В конце концов, наступили летние каникулы, и хоть я проживал этот сезон не первый год, я все равно с нетерпением ждал их, заранее зная, что именно эти каникулы не будут похожи на предыдущие.

Раньше я бодрствовал до самого рассвета – бессмысленно слонялся по дому, смотрел телевизор или читал. Потом я ложился спать, просыпался далеко за полдень и снова находил какой-нибудь способ, чтобы занять себя до поздней ночи. Ночь была моей любимой частью суток. В это время на улице было не жарко и не холодно, а прохладно, в самый раз, чтобы позволить себе носить обычную футболку и тонкие штаны. Мне нравились летние ночи, я действительно наслаждался ими. Я не должен был отправляться в постель, когда город накрывали сумерки, и мог свободно гулять столько, сколько хотелось, потому что на следующий день мне никуда не нужно было вставать. Я находил огромный плюс в этом – само осознание того, что я не обязан ложиться спать в определенно строгое время, словно придавало мне сил.

Лишь идея о том, что мне нужно просыпаться утром и идти в школу заставляла меня нервничать, поэтому обычно всю ночь я ворочался в постели. К счастью, теперь все это закончилось.

И самое главное – этим летом у меня есть тот, с кем я могу проводить каждую минуту своего времени. Я был чертовски рад, что мне не придется весь июль тухнуть на уроках, как это было в прошлом году. Боже, кому только в голову могло такое прийти.

Я подобрал с пола обувь, быстро обулся и открыл входную дверь, делая шаг навстречу все еще яркому солнцу и душному воздуху. Идя по улице, я слышал, как у кого-то вдалеке звонит телефон, а где-то на противоположной стороне работает газонокосилка, из-за чего сладковатый аромат скошенных цветов и травы наполнял воздух вокруг.

Я не шел куда-то конкретно, я просто двигался вперед.

Я позволил ногам нести меня вниз по улице. Пиная мелкие камушки, я смотрел, как они откатываются на небольшое расстояние, оставляя после себя облачка пыли. Как же здорово чувствовать себя таким беззаботным.

Периодически мне на пути кто-нибудь попадался, но я переходил на другую сторону улицы еще до того, как мы сталкивались. Не из-за того, что мне было сложно поздороваться, тем более по большей части люди слишком грубы, чтобы приветствовать незнакомца. Я просто на самом деле ни с кем не хотел разговаривать, потому что, во-первых, мой голос звучал слишком хрипло от долгого молчания, а во-вторых, меньше всего на свете я нуждался в людях, пялящихся на меня.

Я действительно уже устал от этого места. Здесь не было ничего, что могло бы побудить меня к действиям. Не было ничего, за что можно бороться, никаких возможностей и перспектив. Немалое количество районов города считалось бедными, в том числе и тот, в котором я жил, а это значит, что у такого молодого и амбициозного парня не было ни одного шанса чего-то добиться. Я, конечно же, ценил комфортные стены родного дома, но рано или поздно я должен буду выбраться из своего панциря, чтобы продолжить разумное существование.

Как только я завернул за угол, я понял, что невольно приближаюсь к дому Колина. Вот черт.

Ну, я сомневался, что он вдруг выйдет на улицу именно в этот момент, а даже если и выйдет, то вряд ли заговорит со мной, поэтому я по-быстрому убедил себя, что нет никакой необходимости волноваться. Я просто прохожу мимо… Ничего страшного… Еще несколько шагов, и все снова будет в порядке…

Я начинал слишком нервничать. Почему-то стало тяжело дышать, а голову как будто сдавило тисками.

Он не дома. А если и дома, то он все равно не будет с тобой разговаривать. Он проигнорирует тебя так же, как это делают все остальные.

Воспоминания захлестывали с каждым сделанным шагом. Я боролся с желанием остановиться и резко развернуться, потому что тогда уже точно буду похож на параноика. Таким образом, я просто шел прямо, добивая себя той мыслью, что прямо сейчас он может увидеть меня, проходящего мимо его дома.

Он был моим лучшим другом на протяжении четырех лет. Мы встретились в пятом классе, когда он только перевелся в нашу школу и был новичком. Оказавшись за одной партой, мы довольно быстро нашли общий язык.

Было что-то в Колине, что привлекало меня. Он никогда не имел проблем с высказыванием и проявлением личного мнения, несмотря на свой юный возраст. Сколько раз он оставался после уроков за то, что слишком упорно спорил с учителями. Мне нравилась его позиция. А еще он постоянно клеился к девчонкам. Понятно, мы были всего лишь детьми, и, черт возьми, именно поэтому его попытки закадрить кого-нибудь казались еще более забавными. Мне действительно нравилось то, что он мог заставить меня смеяться, и я думаю, что я тоже нравился ему, поэтому он никогда не издевался надо мной.

По мере того, как шли годы, мы сближались все больше: постоянно гуляли вместе, отпускали глупые шутки или дерзили учителям, из-за чего потом несли наказание в виде отработок после занятий. К седьмому классу мы уже заработали репутацию маленьких вредных заноз в заднице. Мне нравилось строить из себя жестокого, непослушного подростка, хотя в глубине души я знал, что все то дерьмо, которое я творил, казалось забавным и веселым лишь в присутствии Колина.

Мы могли блуждать в самых дальних районах города и разрушать вещи ради острых ощущений, демонстрируя всем вокруг своеобразный протест. Мы скидывали столы для пикника в пруды, писали маркерами всякие гадости о других людях на любой пригодной поверхности, даже разбивали гирлянды во время рождественских праздников. Мы чувствовали власть в своих руках.

Несмотря на то, что мы постоянно что-то вытворяли, нас никогда не ловили на месте преступления. И какими бы агрессивными мы ни были, нам никогда не приходило в голову что-нибудь типа поджогов или причинения физического вреда окружающим, должно быть из-за того, что в первую очередь мы преследовали идею разрушения того места, которое ненавидели.

Колин также ненавидел округ Камден. Рядом с ним все казалось таким естественным и правильным. Я ощущал себя нормальным подростком, ведь жаловаться на одиночество и выплескивать наружу гнев – это так типично для них, разве нет? Мне нравилось чувствовать себя обычным в то время, когда я не был таким. Мне нравилось притворяться и врать самому себе. Я мог выпустить всю злость только по ночам, когда мы рушили и наносили ущерб всему, что раздражало нас. Бушующая в моем молодом теле энергия губила, но в то же время спасала меня.