- Ты просто… я не знаю. Такой невинный, я думаю, - он пожал плечами, глядя куда-то вдаль. – И такой поэтичный.

Я? Поэтичный? Это точно не про меня.

- Нет, я не такой, - возразил я. Я не осознавал, как, черт возьми, это должно было раздражать, но просто не мог с ним согласиться. Поэзия, как предполагается, является чем-то красивым и романтичным, созданием искусства, несущим смысл. Все эти характеристики нельзя приписать ко мне.

Он громко вздохнул и слез с качелей.

- Ладно. Давай, пойдем домой.

Как и обычно он проводил меня до дома. Вместо того чтобы остановиться у дороги, он довел меня до самой входной двери.

В течение нескольких секунд мы просто стояли, не произнося ни слова. Я думал, что он собирается поцеловать меня. Он находился в двух шагах от меня – так близко, что я видел, как опускалась и поднималась его грудь при дыхании.

- Я хорошо провел вечер, Фрэнки, - сказал он, прерывая общее молчание.

- Я тоже.

Снова повисла тишина, и именно в этот момент я начал думать. Должен ли я теперь шагнуть вперед и поцеловать его? Так, чтобы по максимуму использовать отведенное нам время? Я бы хотел этого. Я должен был. Но такое совершенное создание как он не заслуживало быть испачканным таким отвратительным монстром как я. Даже если он казался таким застенчивым и не всегда находил слова…

Его губы, поджатые и розовые… я так и не двигался с места, отказываясь от идеи поцелуя. Он, скорее всего, отстранится, а то и вовсе ударит меня.

- Ну, так… увидимся завтра, да? – спросил он после очередной порции неловких улыбок и избегающих взглядов.

- Если я не умру во сне, то да.

Он рассмеялся.

- Хорошо, Спящая Красавица.

- Эм… ага, да, Дарт Вейдер.

- Как ты узнал, что мне нравятся «Звездные войны»? – удивленно поднимая брови, спросил он.

- Ты много говоришь о фильмах, - ответил я, закатывая глаза.

- … и как ты узнал, что мне нравится именно Вейдер?

- Потому что ты всегда одеваешься во все черное. Естественно, что его ты любишь больше всего, - парировал я уверенно.

Мы снова замолчали, нервно оглядываясь по сторонам. Я не собирался отстраняться, но чувствовал себя уязвимым, не имея ни единого шанса отойти от него подальше. Повисшая тишина оказывала на нас слишком большое давление, чтобы мы могли произнести хоть что-то.

- Нет, серьезно, поспи сегодня хотя бы чуть-чуть, хорошо? – сказал он, поднимая на меня взгляд.

- Я попробую, - пообещал я, - спокойной ночи.

- Спокойно ночи, Фи, - он посмотрел сначала на дверь, а потом – на меня. – И меня действительно не волнует, нравится тебе это прозвище или нет. Я все равно буду иногда им пользоваться, - продолжил он. – Или я могу называть тебя Фри, потому что это тоже сокращение от Фрэнки, но… на все твоя воля. Тебе выбирать.

- Могу я выбрать просто Фрэнки?

Не то чтобы мне не нравилось это прозвище, просто было странно, что он чувствовал себя настолько близким мне человеком, чтобы заниматься подобным. Я не хотел быть особенным, только потому что он придумал мне секретное имя. Я не заслуживал этого.

- Ладно, отлично. Я буду звать тебя Фрэнки. Но иногда буду использовать и Фи, - улыбнулся Джерард, вовлекая меня в быстрые объятия. – Береги себя, - прошептал он, а затем развернулся и пошел домой.

*

Можно подумать, что проведя какое-то время в компании, я перестану плакать и заставлю себя заснуть.

Я сходил по нему с ума, чувствуя то, что никогда прежде не чувствовал. И именно эта ужасная жажда внутри меня никуда не собиралась деваться. Я всегда считал себя пустым. Совсем скоро он уедет, а я слишком боялся этого, чтобы что-то предпринять. Я просто хотел прикоснуться к нему, позволяя ему прикасаться ко мне. Но я слишком стыдился самого себя.

Кажется, у него уже вошло в привычку обнимать меня, когда мы прощались после проведенного вместе времени. Хотя иногда у меня возникало чувство, что делал он это из жалости ко мне. Просыпаясь каждое утро, первое, о чем я думал, – обнимет ли меня Джерард, когда мы с ним встретимся. Это все, чего я с нетерпением ждал, те короткие секунды, проведенные в его руках.

Я знал, что не должен был так привязываться к нему, ведь скоро он переедет. Не только в новый город, но и в новую жизнь. Я и никогда его больше не увижу. Он говорил как-то, что хочет потом поддерживать со мной контакт, но я понимал, что он врал.

Крайнее отчаяние переполняло мое тело. Я должен был признаться ему, что люблю его, но я не мог этого сделать посредством слов. Ради него я был готов прикоснуться к его телу везде, где он только захочет. Я бы сделал все, о чем он попросил, только для того, чтобы он хорошо ко мне относился. Я даже зашел бы настолько далеко, что разделся бы сам и позволил ему оказаться внутри меня, чтобы доказать, как сильно я его люблю. Я бы разрешил ему увидеть меня голым. Я бы унижался перед ним. Я готов был сделать все это, лишь чтобы он поверил в мою любовь.

Он заметил, как я ненавидел себя, когда приходил к нам на ужин, так что мне оставалось лишь надеяться, что если я позволю ему трахнуть себя, то тогда он поймет, насколько все это важно. Но как я мог решиться на это? Я никогда не осмелюсь просто раздеться и лечь перед ним на кровать. Сама мысль о сексе ужасно меня пугала; что бы он заставил меня сделать в первую очередь? Отсосать ему или для начала просто поставить засос? В любом случае я не знал, как делается ни то, ни другое. На деле я наверно облажался бы так, что в итоге у него и вовсе пропал бы ко мне всякий интерес. Я ничего не знал о сексе, за исключением того, что благодаря ему, Джерард бы смог узнать о моей безграничной любви.

Теперь по ночам я даже стал по-другому мастурбировать. Вместо того чтобы просто удовлетворить себя по-быстрому, я сначала скользил рукой по своему телу, касаясь кожи в том или ином месте, пробовал что-то новое, что могло бы мне понравиться. Если это делал я, то, возможно, то же самое мог бы сделать мне и он.

Но прежде чем я заходил слишком далеко, я начинал ужасно смущаться того, чем занимался, и вскоре это перебивало любой настрой. Я был смешон. Наверно, для начала мне нужно перестать быть таким сексуально озабоченным, чтобы заставить его полюбить меня. Хотя с другой стороны, я в любом случае никогда не доводил дело до конца.

Думаю, я просто буду продолжать мечтать.

*

Все, чем мы занимались следующую неделю в школе, - это встречались за ланчем и наблюдали за окружающими, жалуясь на гребаных подростков, которых волновали лишь популярность и свидания. Наши разговоры обычно состояли из сплетней о сверстниках и нытья о бесконечной скуке.

Несмотря на договоренность, согласно которой мы пытались проводить оставшееся до его отъезда в Нью-Йорк время весело, наши дни становились все более стандартными. Единственным событием, ожидаемым с нетерпением, был концерт Pixies, до которого оставалось не так много времени.

В таком темпе прошли следующие несколько недель; мы болтали за ланчем, а затем встречались после школы. Он все чаще боялся возвращаться домой из-за отчима, и я не мог его в этом винить. Иногда он приезжал ко мне, иногда мы отправлялись на наш холм, порой просиживали несколько часов в его машине или же ходили в кафе. Мы были вместе практически каждый день. Я стал оставлять свои солнцезащитные очки на приборной панели у него в машине, рядом с его очками.

Дни становились все жарче, и хотя я по максимуму пытался скрывать от него свое уродливое тело, я постепенно отказывался от ношения толстовок.

Достаточно быстро наступил конец мая. Мы сидели за столом для пикника и потягивали спрайт из банок, которые он купил. Джерард всегда платил, когда мы куда-то ходили. Это раздражало меня, потому что я оказывался в неудобном положении и чувствовал себя виноватым, позволяя ему платить за меня.

- Фи, угадай, что будет на следующей неделе! – взволновано провизжал он.

- Pixies! – таким же голосом прокричал я в ответ, не обращая внимания на прозвище, которым он продолжал меня называть.