Я нуждаюсь в ком-то, кто показал бы мне, что жизнь это больше, чем смерть или желание умереть. Я хочу жить. Я должен испытывать эмоции, чтобы доказать себе, что все еще живу. Пока я понятия не имею, что это были за эмоции, но я знаю, что он мог мне их дать.

Он заставляет меня смеяться, когда мне грустно. Он заставляет меня улыбаться, когда я в плохом настроении. Вчера вечером, стоило ему только обнять меня, как я сразу же переставал плакать, чувствуя его дыхание в волосах, поскольку он пытался в очередной раз рассмешить меня. Он сказал: «Фрэнки, на мне сейчас нет нижнего белья, так что тебе лучше как можно быстрее слезть с моего члена». Я начал неудержимо хохотать, чуть ли не синея от головокружения. А он лишь сморщил нос и сам рассмеялся, что только вызвало у меня новую порцию дикого смеха, который уже звучал совершенно по-детски – высоко и заливисто.

Я даже не знаю, что, черт возьми, со мной не так. Я не понимаю, почему всегда страдаю от чувства приближающейся катастрофы. В моей жизни никогда не происходило ничего такого, что могло бы вызвать такое поведение. Меня не ругали, не унижали, не делали ничего подобного, так что я уже не знал, что еще могло приводить меня в такое отчаяние, лишая спокойного сна. В какой-то момент я даже рассматривал вариант попросить маму, чтобы она отвела меня к врачу, но, обдумав эту идею, понял, что не горел желанием разговаривать с незнакомцем, к тому же я не хотел обременять маму еще и в финансовом плане. У нас возникали некоторые проблемы, так что все должно было остаться так, как есть.

Я хандрил весь день, болтаясь по дому и представляя, что Джерард был со мной, ведь только в этих мечтах я мог потеряться и забыться. А еще я нуждаюсь в ком-то, кто спасет меня. Чувство такое, будто мое тело гниет. Границы стен и мебели сливаются в нечеткую массу, все распадается на моих глазах, и я исчезаю.

Весь день мне было нечем заняться. Я только и делал, что ел. Все это время я просто валялся на кровати, вспоминая все, что произошло прошлым вечером.

Я поднялся, чтобы снова подойти к зеркалу так, как недавно меня заставлял это сделать Джерард. Смотря на свое отражение, я воображал, что он стоит за моей спиной, указывая на детали, которые ему во мне нравятся. Он сказал, что у меня симпатичные глаза. Он сказал, что мой дряхлый живот милый. Мой нос был в форме пуговки, по его словам. Он хотел бы быть похожим на меня, потому что считает меня идеальным.

Возможно, я не показываю этого, но когда он говорит мне приятные вещи, я впитываю его слова, как пересохшая губка, чтобы потом иметь возможность вдохнуть полной грудью и вернуться к жизни. Моя жизнь жаждет смысла. Я проигрываю его фразы в своей голове много раз, пытаясь убедить себя, что я не настолько ужасен, как считаю сам. Но это не работает, я не верю ни одному этому слову, если он не стоит передо мной и не запихивает эти слова мне в горло.

Весь день я болтался по дому, словно бессмысленный робот, даже пытался слушать музыку, чтобы хоть как-то простимулировать свой мозг, но все это оказывалось пустой тратой времени. Вымышленные книжные ужастики тоже были не способны на это. Ни телевизор, ни удаление катушек ворса со своей одежды, ни разглядывание стен не приносили никакой гребаной помощи.

Я был так одинок в своем доме, что просто не мог его выносить. Моя мама отсутствовала, но я уже давно привык к этому, потому что мы и так редко виделись друг с другом. У нас не было домашних животных, которые могли бы меня занять, никаких фантастических фильмов, на которые можно было бы убить некоторое время, лишь небольшая коллекция, просмотренная мной миллион и еще четыре раза, неспособная как-то вывести меня из состояния хандры. Ничто не могло отвлечь меня; я должен был слышать рядом с собой чье-нибудь дыхание. Мне нужен был тот, кто просыпался бы со мной в одной кровати, путаясь своими ногами в моих.

Убийственная тишина дома собиралась поглотить меня полностью, оставляя на линолеуме лишь маленькую жалкую лужицу. Мой собственный дом был знаком мне настолько, что это начинало сводить меня с ума. Вся моя жизнь прошла в этих двух спальнях, в разное время находящихся на одном из этажей.

Мы не рисовали на стенах. Моя комната по-прежнему оставалась темно-зеленого цвета, как и тогда, когда мне было пять лет. Кухня, небольшая ванная и столовая были такими же белыми, как в день переезда. Родители никогда не трудились делать ремонт. Теперь, когда не стало моего отца, определенно никто и не собирался заниматься отделкой дома. У нас не было дополнительных доходов, так что нам только и оставалось, что экономить на электроэнергии и продуктах.

Бессмысленное блуждание вверх и вниз по лестнице, возможно, и могло принести какую-то пользу, например, я смог бы похудеть к следующей встрече с Джерардом. Ничего не захватывает мое внимание надолго – ни телевизор, ни радио. Я переслушал все свои CD-диски до такой степени, что протертые деки моего проигрывателя грозились развалиться при следующем включении. Я потерял интерес к чтению. Готовка требовала слишком много времени и сил, даже если все, что мне было нужно, это занять себя чем-то до понедельника. Я чувствовал себя подобно воздушному шарику, монотонно маневрирующему по всему дому от комнаты к комнате.

Возможно, я мог бы выйти на улицу, но это заранее предполагало встречу с другими людьми. Вне зависимости от того, находился я на грани безумия или нет, я все равно отказывался выбираться наружу. Этого все равно было бы недостаточно, это не могло утолить мой голод.

Я отчаянно нуждаюсь в нем, чтобы он мог сказать мне, что все в порядке. Я должен больше проводить с ним времени, иначе я просто сойду с ума. Я нуждаюсь в его заботе и приятных словах. Я нуждаюсь в его присутствии. Ничего не может заменить его, нет даже ничего приблизительного, что возможно поставить на его место. Я видел его только вчера вечером, но прямо сейчас чувствовал, что должен был увидеть его и сегодня.

Надеясь всей душой, что он дома, а не бесцельно разъезжает по округе, я поднял трубку и нетерпеливо набрал его номер. Я не могу поверить, что мне хватает на это смелости. Мои пальцы дрожали настолько сильно, что я с трудом нажимал необходимые цифры. Уверенность медленно покидала меня с каждым длинным гудком на другом конце линии. Что, если он занят? Что, если он устал видеть меня каждый день и хочет сделать перерыв? Что, если…

- Алло?

- Здравствуйте, Джерард дома? – застенчиво спросил я.

- Фрэнки?

- Да… Джерард? – Кто еще бы смог меня узнать? Я не могу настолько тупить.

- Ага, это я. Как жизнь? Все хорошо?

- Да, все нормально. Ты сейчас чем-нибудь занят? – поинтересовался я, кусая губы.

- Да так, занимаюсь всякой фигней. А что?

- Эм, ничего. Просто так спросил.

Я должен забыть о своей идее и просто повесить трубку. Я не могу довести разговор до конца. Это самый большой шанс, который предоставлялся мне когда-либо в жизни. Сделать шаг было настолько рискованно, смело и, в общем, далее по списку, на что мне всегда тяжело решиться.

- Нет, в чем дело? Скажи мне!

Я крепко закрываю глаза, как будто смогу увидеть его отказ.

- Ты можешь приехать?

- Прямо сейчас?

- Да, пожалуйста, - я все еще надеюсь, что он распознает отчаяние в моем голосе, но в то же время не хочу, чтобы он подумал, что я веду себя раздражительно или чересчур по-собственнически.

- Пожалуйста? Ох, Фрэнки, ты не должен говорить «пожалуйста». Я скоро приеду, ладно? Мне просто нужно принять душ.

- Хорошо, пока, - быстро говорю я, готовясь повесить трубку. Я уже почти делаю это…

- Ты действительно уверен, что в порядке? – осторожно спрашивает он.

Да, черт возьми! Просто отпусти меня прежде, чем я схлопочу сердечный приступ!

- О да, в полном порядке! Просто захотелось с кем-нибудь зависнуть.

Ты нужен мне прямо сейчас.

- Ну, ладно… тогда скоро увидимся.

*

Первое, что он делает, когда заходит ко мне домой, это снимает обувь и несколько долгих секунд пялится на мою голову.