- Джерард…

- Прости, что я снова плачу, но ты просто… господи, ты даешь мне надежду, и ты такой красивый и невинный, я так тебя люблю, - теперь он дрожал всем телом. – Я ненавижу его. Я, блять, ненавижу его. Я так его боюсь… он делает мне больно, он пугает меня, он постоянно цепляется. В одно мгновенье он добр ко мне, чем подкупает мое доверие, но уже в следующую минуту он начинает надо мной издеваться, и, блять, он знает, что я никогда не буду сопротивляться. Я не могу с ним справиться, меня тошнит от него, но он только смеется мне в лицо и заставляет выполнять всю работу по дому. И когда мы едем заправляться или покупать какие-нибудь детали для его машины, он заставляет меня таскать их вместе с канистрами бензина, и они всегда такие тяжелые, но он никогда даже не говорит «спасибо», а просто кидает мне деньги.

Я посмотрел на него сочувствующим взглядом, хотя и знал, что это не то, в чем он нуждался. Так что я продолжил слушать, молясь про себя о том, чтобы дальше его рассказ не стал только хуже.

- Но он тащит меня с собой, и я должен делать все, что он говорит. Иногда я даже подумываю о том, чтобы вылить куда-нибудь этот гребаный бензин, чтобы канистры стали полегче и я смог от него сбежать. Я так хотел умереть, я, блять, так хотел умереть, - его голос дрожал настолько сильно, что Джерард с трудом мог дышать, не то что говорить. – Ты просто не представляешь. Он заставляет меня отжиматься от пола, чтобы сделать из меня настоящего мужчину, и я не знаю, как я мог выносить все это. В какой-то момент я решил, что больше не буду ему подчиняться, я уже просто не мог, а потом я встретил тебя, и теперь каждый раз, когда я вижу тебя, я понимаю, для чего и как я терпел его все это время - с тобой все делается легче. Ты заставляешь меня чувствовать себя так, как будто я что-то значу, ты даешь мне понять, что есть жизнь далеко от него… это сложно принять, ведь последние пять лет я прожил с ним под одной крышей. Я уже забыл, что может быть по-другому. Я скучаю по своему папе, знаешь. Я люблю его и очень скучаю по нему. Он живет где-то в Нью-Йорке. Я точно это знаю, и, черт возьми, я должен буду его найти. Я хочу, чтобы в этот момент ты был там, со мной, потому что ты всегда рядом, ты всегда поддерживаешь меня, и я люблю тебя, ты такой хороший друг, Фрэнк… - он внезапно затих, а затем вдруг запустил пальцы в мои волосы и притянул к себе, касаясь губами моего уха. Наши щеки соприкасались, когда он зашептал: - Фрэнки, s-sono innamorato di… di te.

Я пораженно выдохнул и резко сел, одаривая Джерарда кривоватой улыбкой.

- Ты на самом деле это сказал?

Он кивнул, но его лицо оставалось серьезным. Он все еще был расстроен.

- Да. Парень, у которого я покупаю сигареты – итальянец, и как-то раз я спросил у него, как произнести «я люблю тебя» на итальянском, чтобы я мог… сказать это тебе, когда-нибудь… не важно. Он не смеялся надо мной, он довольно милый. Только у меня, наверно, паршиво получилось, да? Но я практиковался… ужасно прозвучало?

Я перевернулся на живот и зарылся щекой в подушку, лениво положив руку ему на талию.

- Джерард, ты такой гребаный романтик, так зачем ты всегда пытаешься скрыть это?

- Ну, - начал он шепотом, - мне тяжело порой сдерживаться, потому что я боюсь в какой-то момент переступить черту и тогда ты подумаешь, что я так веду себя с тобой лишь из-за того, что ты мой единственный друг. Но это не так, все совсем не так, я не потому веду себя так. Я не влюбляюсь в каждого, кто обращает на меня внимание. Это ты, все дело в тебе… ты просто… боже, я так хочу сделать для тебя все, что в моих силах, я хочу заботиться о тебе и защищать. Я нужен тебе для этого. Я стану твоим Бэтменом.

Мне стоило огромных усилий не потерять сознание прямо в этот миг, и единственное, что я мог, это плотнее прижаться к его шее, не переставая покрывать нежную кожу маленькими поцелуями. Каждая частичка моего тела бурлила счастьем, искрилась от чистого удовлетворения, которое я никогда не ощущал вплоть до этого момента. Ни самая приятная дрочка, ни чертова еда, ни баснословные суммы денег на Рождество по эмоциям не могли даже близко сравниться с тем, как я чувствовал себя сегодня утром.

И пусть все сказанные им слова и отдавали ноткой грусти с тоской, я все равно был рад тому, что скоро все будет кончено. Ему больше никогда не придется сталкиваться с унижением, что он испытывал дома на протяжении многих лет. Он уезжал, сбегал от этого. Он собирался стать свободным. Я же больше был окрылен не тем фактом, что он любил меня, - мы оба любили друг друга, - а тем, что я сделал для кого-то что-то настолько хорошее, хотя всю жизнь считал себя бесполезным. Так умиротворенно и приятно было от простого осознания того, что он в порядке.

Я физически чувствовал спокойствие, текущее по моим венам, и нервы, наконец расслабленные, больше не гудели от напряжения. Тепло наполняло тело полностью, разливаясь и согревая внутри. Я мог ощущать его даже на кончиках пальцев.

Я был счастлив. Однако воспоминания о вчерашнем вечере и своем поведении грызли мою совесть.

Джерард снова нахмурился, отведя взгляд. Несмело улыбнувшись, я смотрел на него, думая о том, каким хрупким было его тело. А на него покусились, пытались использовать в своих интересах. Возможно, именно это он и чувствовал.

Попытка уломать его на секс - явно не то, к чему я должен был прибегнуть, чтобы продемонстрировать заботу и уважение. Он нуждался в аккуратных прикосновениях, нежных объятиях и мягких руках, что доставили бы ему тот вид удовольствия, который он всегда доставлял мне и безоговорочно заслуживал сам.

Несмотря на пережитые унижения и мучения, его невинность просачивалась наружу, покрывая его чем-то наподобие ангельского щита. Он был хрупким, но в то же время сильным.

- Я хочу стать Бэтменом, я, блять, так хочу делать что-то полезное, я ненавижу это все…

- Все хорошо, Джерард, - утешая, произнес я, наблюдая за тем, как он сломался вновь, начиная дрожать, плакать и задыхаться. – Ты в порядке, я здесь… он больше не причинит тебе боль, боже, он больше ничего тебе не сделает, ты свободен… ты свободен, ты уезжаешь в свое собственное укромное место без него, там будешь только ты. И скоро я присоединюсь к тебе, я буду заботиться о тебе, любить, ведь именно для этого и нужны лучшие друзья…

- Я хочу быть Бэтменом.

Иногда он выглядел моложе своего фактического возраста, но, несмотря на это, рядом с ним я часто ощущал себя малолетним неопытным ребенком. Я все осознал. Я наконец все понял. Для этого, правда, потребовалось чертовски много времени, но теперь я понимал его. Ему необходимо было чувствовать себя любимым, как и каждому живущему на свете человеку. Он заслуживал любви и утешения не меньше, чем кто-либо другой, ведь все мы по жизни в равной степени нуждаемся в человеке, который бы заботился о нас.

Я думал об этом одновременно с тем, как храбрость наполняла мое сердце, разливаясь по всему телу, поощряя кончики дрожащих пальцев прикоснуться к его коже, потому что мне это было позволено. Я медленно провел ладонью по его животу, груди и плечам, мягко ему улыбаясь.

Наконец я стал понимать, почему он так вел себя. Я так долго не верил, все это чертово время мой лучший друг… я понятия не имел.

- Ты Бэтмен, а я Робин, и мы вместе переедем в Нью-Йорк, чтобы спасти город. Не волнуйся.

Я всегда боялся прикасаться к нему, но сегодняшним утром, в день отъезда, у моего страха была совсем другая причина. Сейчас я боялся случайно задеть его старые синяки и ушибы, которые, несомненно, все еще были там, хоть и стали менее заметны. Мои пальцы скользили по его телу, пока я чувствовал себя особенно неуклюжим и неуверенным. Но в какой-то момент смелость победила страх, и я понял, что не будет ничего страшного, если я наклонюсь вперед и прижмусь губами к его коже, покрывая ее аккуратными поцелуями. Джерарду нравились прикосновения и проявление заботы, я мог это сказать по тому, как на его лице появлялась довольная улыбка или умиротворенно закрывались глаза.