Джерард притянул меня в объятия и улыбнулся, шепча куда-то мне в щеку.

- Я тоже… я так горжусь тобой. Я всегда буду рядом, всегда буду поддерживать тебя, Фрэнк, любовь моя…

- Спасибо за все, Джерард, - пробормотал я, с трудом произнося каждое слово.

Мне пришлось отстраниться, потому что он вдруг развернулся к моему проигрывателю и вставил в него диск, который, оказывается, все это время лежал во внутреннем кармане его пиджака.

Тут же комнату наполнил чёткий ритм барабанов, разбавленный синтезированным органом. Я кинул на Джерарда удивленный взгляд, поскольку эта песня не была мне знакома.

Я верю в нас с тобой… Я иду, чтобы найти тебя, даже если на это мне понадобится целая ночь. Всё неверно, пока ты это не исправишь. И я не забуду тебя, по крайней мере, я попытаюсь…***

Мои глаза уже привыкли к темноте, и я смог разглядеть, как Джерард расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Стоило ему только повернуться ко мне лицом, волна паники мгновенно окатила меня с головой, потому что я видел его оголенные ключицы. Он шагнул вперед и положил ладони на мою поясницу, притягивая к себе.

- Джерард, что это играет? Я не знаю эту песню.

- Фрэнки… я хочу… пожалуйста… я хотел спросить у тебя кое-что.

Я едва дышал, не сводя с него любопытного взгляда и восхищаясь тем, как волосы обрамляли его лицо, спадая на глаза, как была расстегнута его рубашка.

- Что?

- Ты можешь мне пообещать?

- Да, - медленно кивнул я, - что?

- Ты можешь пообещать мне, что всегда будешь моим Робином? – спросил он, наклоняя голову и просовывая ладони в задние карманы моих брюк. Его пальцы лениво играли с тонкой тканью.

- Хорошо, я обещаю, - ответил я; странно, но драматический проигрыш песни отвлек меня. Эта мелодия походила на ту, что можно было бы сыграть на похоронах. Она производила какой-то жуткий эффект, особенно когда глубокий голос повторял снова и снова «в порядке… в порядке… в порядке».

- Ты хорошо провел сегодняшний вечер? Тебе действительно понравился тот овощной суп?

- Да, Джерард… большое спасибо за ужин.

- Я так не хочу оставлять тебя… - вдруг сказал он, прижимаясь ко мне еще ближе.

- Но тебе придется. И ты больше никогда не будешь иметь дела со своими родителями… только подумай об этом, - было больно подталкивать его к отъезду. Я знал, что он в любом случае уедет, но думаю, лишняя уверенность ему не повредит. Я просто пытался быть хорошим другом. – И кроме того, твоя квартира уже готова и ждет тебя, ты договорился с арендодателем насчет даты.

Я ходил в магазин за куклой…

- Да, я знаю… и я рад этому. Любимый, обними меня, и давай потанцуем. Мы вроде как пропустили танец на выпускном, м?

Я обернул руки вокруг его шеи, не зная, как плотно мне можно было их сцеплять, не уверенный, насколько близко мне позволялось находиться. Я невольно начал дрожать.

- Я бы пошел на выпускной с тобой, - прошептал я, едва переводя дух. Такое чувство, что мои легкие решили отказать, потому что дышал я с трудом. Сердце тоже барахлило, заходясь в бешеном ритме. Что-то происходило, и я мог это ощущать; что-то, блять, наполняло каждую клеточку моего тела и грозилось вырваться наружу, это фантастическое чувство…

- Так мне нравится больше, - ответил он, притягивая меня к себе. – Выпускной вечер переоценен. Это всего лишь глупое оправдание для подростков, чтобы устроить ненужный вечер мод, напиться и потрахаться с кем-нибудь.

Я набрался смелости и чуть наклонил голову вперед так, что мой подбородок едва касался его плеча. Я чувствовал себя таким легким в его нежном объятии, мы медленно двигались, переставляя ноги маленькими шажками.

Я не знал, я не знал…

Было в темноте, окружающей нас, что-то такое, что заставляло меня… ежиться от холода. Черная как смоль… я не знал, было ли в комнате правда холодно или же это просто его дыхание, щекочущее мою шею, посылало мурашки по спине и рукам. Я сжал ладони чуть крепче и прижался ближе, чтобы тепло его тела проникало под кожу и согревало меня.

Мы двигались настолько нерасторопно, что едва ли перемещались с места. Я почти ничего не видел перед собой. Я чувствовал себя беззащитным, как будто кто-то мог запросто напасть на меня со спины или же кто-то наблюдал за мной из темного угла; я был уязвим, практически слеп, но в то же время я чувствовал себя в безопасности, потому что он держал меня в своих руках.

Мы были на равных. Он прижал меня еще ближе, и мои локти практически полностью выпрямились, когда я скрестил руки за его шеей, буквально падая в объятия.

Мне снятся эти мечтательные глаза… я не знал, я не знал, но всё в порядке… Все будет хорошо…

Я ничего не видел, и потому обострились все мои остальные чувства. Я знал, что он добивался именно этого, когда попросил не включать свет. Все еще держа глаза закрытыми, пребывая в мире и гармонии, я смелее прижался щекой к его плечу. Мой нос касался его шеи. Я заставил себя сосредоточиться на тексте песни, улавливая смысл – там говорилось о двух влюбленных, которые либо расстались, либо скончался один из них. Слова в каком-то смысле оскорбляли меня, но я никогда еще не был настолько полон надежд.

В любом случае мы не испытывали никакой потребности что-либо видеть; вокруг была беспросветная тьма. Ощущения стояли на первом месте. По логике вещей я понимал, что все это происходило по-настоящему. Это была не иллюзия. Я держал его в своих руках, медленно раскачивал и цеплялся за то, что, по сути, было всем для меня.

От проигрывателя исходило немного жутковатое свечение - единственный источник света в комнате. Луна сейчас висела с противоположной стороны дома, не оставляя после себя ничего. Кажется, снаружи не горели даже уличные фонари. Я чувствовал тепло Джерарда. Это напоминало мне о концерте Pixies, когда мы находились в толпе разгоряченных тел, от которых исходил подобный жар и впитывался в нашу кожу вместе с аурой и чужим потом – пусть на первый взгляд это и казалось не слишком приятным, но в целом приносило ощущение комфорта. Он был знаком мне, и я испытывал невероятное желание быть к нему как можно ближе. Мы двигались в такт песни.

И эта странная музыка, депрессивная, но в то же время обнадеживающая, бросала меня в холод. Голос солиста, обработанный в программе, звучал так одиноко, словно зов призрака, брошенный своему возлюбленному.

Я покрылся мурашками. Я никогда не слышал ничего настолько глубокого и холодного. Его рука успокаивающе скользила вверх и вниз по моей спине, и я не смог сдержать мягкой улыбки. Мы были так близки в этот момент – только он, только я и только музыка. Мы были единственными, кто существовал в нашей крошечной Вселенной, которую мы только что создали. Песня подходила к концу, но я не осмеливался отпускать его. Он поставил трек на повтор.

Я ходил в магазин за куклой; по меньшей мере, мне показалось, что я видел их всех…

Я уткнулся носом ему в шею, вдыхая естественный запах его кожи, что заставило мое сердце буквально выпрыгивать из груди. Это все реально. Это все очень, блять, реально. Это не просто сон, не просто мечта. В большей степени это было желание, чистое желание, которое чудесным способом сбывалось, но, как и все приятные вещи, имело свойство заканчиваться; и песня закончилась снова, делая обстановку еще реальнее. Мы не ускорялись, это делали наши сердца. С каждым неторопливым шагом мы становились все ближе, сливались в одну форму, одно целое.

Мне нужно было больше Джерарда.

Мне нужно было попробовать его.

Мне нужно было все.

Прежде чем я осознал, что делал, мои пальцы сами по себе скользнули ко второй пуговице на его рубашке и расстегнули ее, оголяя шею еще больше. Его ключицы соблазнительно выпирали, а кончики волос задели мою руку, когда я обхватил ворот и отодвинул его немного в сторону, открывая маленький участок плеча, чтобы лучше чувствовать его запах и коснуться кожи, а не ткани, скрывающей его тело.

Я становился жадным. Я не мог остановиться. Я потерялся в эмоциях. Я снова и снова вдыхал его, наслаждаясь теплотой, которую мы создали, – наша собственная небольшая аура, наш собственный воздух вокруг нас, как изолированный пузырь - красивый и сияющий.