Гоблин поднялся, пошатываясь от боли во всём теле. Он выжил, выжил, несмотря на попытки проклятого уродца из другого мира его этой жизни лишить. Но всё равно ему недолго осталось. Он не дойдёт ни до одного поселения с такими ранами, да и даже если вдруг доберётся - кто поможет Нону? Никто... Гоблин ещё раз схватился за лоб и сморщился. Метка болела, постоянно напоминая о том, кем он теперь стал.

   Шаман оглядел горную гряду. От неё так и разило ужасом, исходящим от тварей, что живут в раскиданных по всему её протяжению пещерах. Многие века лучшие умы гоблинских и огрских кланов думали о том, почему вся та тьма, что таится в пещерах Зубастых Гор, не покинет своих убежищ и не нападёт на земли Пяты. Ведь для этого у них есть все возможности: и ужас, что наводит одно упоминание о них в разговоре, и сила, и количество... Но всё-таки они не нападают. Почему? Все учёные умы пришли к одной версии: тьма, что таят в себе Зубастые Горы - единственное место, где вольготно тамошним монстрам.

   Но бывший ученик шамана не думал об этом. Его не пугали здешние чудовища. А зачем ему, без пяти минут трупу, их бояться? Разве будет бояться умирающий старец опасности, которая влечёт за собой сигарета? Он плюнет на всё и затянется.

   Гоблин прислушивался к голосу. Голосу, который доносился сначала как будто бы откуда-то издалека, но затем начав звучать всё твёрже и чётче и, наконец, Нон понял: этот голос звучит у него в голове.

   "Приди ко мне. Получи что хочешь. Отомсти..."

   Голос был настолько сладостным, и обещал настолько желаемое гоблину, что тот, забыв о боли, поплёлся за голосом, словно прекрасно знал дорогу. И дорога его лежала в сторону Зубастых Гор.

   Чем ближе он приближался к горам, тем сильнее становился голос в его голове. Он звучал всё глубже в его мозгу, говорил всё убедительнее, он овладел Ноном. Гоблин и сам не заметил, как перед ним оказалась огромная пещера, как он, не чувствуя ни капли страха, прошёл по её тоннелю и вышел в каком-то зале, позабыв обо всём. Его вёл голос...

   Только лишь наступив на попавшую под ногу кость, он пришёл в себя. И в ужасе обернулся, пытаясь понять, куда попал. Огромное пространство пещеры было настолько светлым, что можно было рассмотреть каждую деталь: даже гору из костей, больше похожую на небольшой зиггурат. Но, присмотревшись, сквозь ужас, заполонивший его разум, гоблин догадался, что все эти скелеты были всего лишь беспорядочно разложены вокруг одного определённого скелета, имевшего руки и ноги, но по размерам превосходившего остальные в несколько раз. Именем духов, да даже огры не так огромны!

   Нон попятился. Вернулась боль от глубоких ран, вернулся страх, вернулась дрожь во всём теле. Он в логове ужаса, почему он здесь?! Его тут быть не должно!

   "Приди ко мне" - вновь возник в голове голос.

   И снова все чувства ушли на второй план, и вновь, не помня себя, гоблин пошёл вперёд, к свету, исходившему из центра импровизированного зиггурата. Карлик начал взбираться наверх, цепляясь за выступающие из кучи кости. И наконец добрался до вершины, разглядывая большой идеально круглый камень, помещённый в череп странного гигантского скелета.

   "Возьми..."

   Словно сквозь сон, не понимая, что делает, Нон протянул трясущиеся руки и вырвал из тут же рассыпавшегося прахом черепа желанный камень. Затем, поднеся его к лицу, начал разглядывать с таким видом, словно это было самое главное сокровище в его жизни. Внутри него разрасталось тёплое чувство к камню, чьи-то чужие, неясные, но такие лилейные мысли врывались в подсознание, твердя: "Возьми...возьми...возьми...". И, повинуясь порыву, порождённому то ли его собственным рассудком, то ли тем, который предложил ему камень, гоблин раскрыл пасть и проглотил своё неожиданное сокровище, со вкусом причмокнув и осознав, что в жизни не пробовал ничего вкуснее.

   Но вместе с исчезнувшим в желудке камнем исчез и свет, и в ту же самую секунду стены пещеры сотрясли рёв, гомон и топот. Нон почувствовал испуг. Только сейчас до него окончательно дошло где он и что с ним. Но не успел он окончательно впасть в панику, как раны неожиданной болью врезались в тело, и гоблин, согнувшись в три погибели, отчаянно закричал, раздираемый волной болезненных ощущений. Камень спасал своего носителя...

   Горные гоблины - маленькие мерзкие твари с серой кожей и густой шерстью в районе конечностей, некогда, в древности, бывшие процветающим гоблинским племенем, но ныне, давно изгнанные со свободных земель и вынужденные жить в пещерах, растерявшие все свои былые возможности и традиции, и превратившиеся в одетых в обноски дикарей - словно тараканы повылазили из всех щелей пещеры, вторя друг другу: "Реликвия! Зал! Кто-то потревожил священный зал! Убить! Съесть! Убить!"

   Они заполнили священный зал быстрее, чем потоп заполняет города, окружив алтарь, на котором больше не было камня, дарившего желанный свет подземным тварям, коему они поклонялись долгие столетия. Один из горных гоблинов неуверенно, подгоняемый злобой и непониманием, взобрался на вершину алтаря. Чтобы тут же с диким рёвом быть отброшенным обратно в толпу охнувших коротышек, которые, все, как один, сделали шаг назад, сощурившись от вновь озарившего пещеру и разогнавшего стыдливо спрятавшуюся в самых дальних уголках тьму, света. Но свет шёл не от камня...

   Он шёл от гоблина, стоявшего на вершине алтаря. И в этом гоблине больше не было испуга. Была лишь ярость. И сила, которую даровал ему камень. Ужасные раны, некогда кровоточившие на его теле, сменились на ярко светящиеся во тьме наросты, теперь напоминавшие присосавшихся к телу паразитов, то раздувающихся до размеров личинки, то вновь сужающихся в узкую полосу, словно дыша. Кожа чужака будто потрескалась, окрасив себя множеством переплетающихся друг с другом трещин, расширяющихся по мере того как приближались к "личинкам". А его взгляд надменно скользил по толпе окруживших его тварей, и сила этого взгляда была столь велика, что гоблины не выдержали и, потупив взоры, опустились на колени, подняв руки вверх, отдавая почести своей новой реликвии.

   А стоявшая на алтаре реликвия улыбнулась.

   Всё только начинается...

   Первая неделя жизни у Отшельника была невероятно насыщенной. Начать хотя бы с того, что мне пришлось убираться во всём доме (Если дуб вообще может называться домом), а, учитывая масштабы дома и то, сколько бардака старик устроил на каждом квадратном метре каждого этажа... Казалось, будто шаман специально меня ждал в качестве личной уборщицы - в общем, свой первый урок я не забуду никогда. Конечно, можно было призвать каких-нибудь средненьких элементалей, да приказать им выполнять эту чёрную работу за себя, но от ещё большего количество призванных душ меня просто вывернет или отрубит, потому как подчинённые мне не без помощи Хвостика элементали никуда не делись, а развоплощать их я не мог: Отшельник категорически запретил, сказав, что лучшей охраны пока не найти, и разбрасываться такими сокровищами я не имею никакого права. Что ж, мотивы его были не ясны, но я послушал: тем более что на собственной шкуре испытал, какие эти каменные ребята крепкие.

   Кстати, об элементалях: Отшельник решил провести эксперимент в первые дни моего проживания на болоте. А именно: просто взял и призвал ещё одного элементаля, попроще. Получившаяся каменная пародия на своих "старших" братьев тут же перекочевала в подчинение ко мне, отчего старик только нахмурился и, приказав мне его развоплотить, после недолгих манипуляций руками вызвал огненного элементаля. Хвостик даже глазом не повёл, а огненный дух так и остался в подчинении у Отшельника. То же самое произошло и с воздушным. Отсюда выходил один-единственный вывод: похоже, Хвостик не без помощи Великих, которые, наверное, и сами не ожидали такого эффекта от обычного нахождения рядом с призванной душой, стал кем-то вроде... короля земляных элементалей? Как бы глупо это ни звучало, но, похоже, так оно и было. Только вот побочный эффект, несмотря на всю перспективность этой особенности Хвостика, был всё-таки мрачноват: он подчиняет любого земляного элементаля, а как отключить эту функцию, похоже, ни я, ни он не знали, а энергии на всё это у меня тупо не хватит - теперь, имея в подчинении этот небольшой отряд я с трудом выполняю вызов даже бытовых духов, что уж там говорить о перворанговых!