Увидав меня, Их-руг-Ахт - а это, без сомнений, был именно он - изумлённо вздёрнул брови, разведя руки в стороны, словно намеревался обнять на расстоянии:

   - Ба! Гул-аль-Дук! Давненько ты не заглядывал...

   Гул-аль-Дук? Ну да, ну да, надо бы уже привыкнуть.

   Заметив моё замешательство, гоблин усмехнулся и сам пошёл в мою сторону, по пути абсолютно бесстрашно отвесив шлепки по носам разинувшим рты и явно просящим добавки ящерицам. Это зрелище вернуло мне контроль над телом и головой, и как только Их-руг-Ахт, улыбаясь во все хрен знает сколько зубов, оказался рядом, молча протянул ему свиток. Тот также без разговоров принял его и, на секунду застыв на рассматривании печати и кивнув каким-то своим мыслям, развернул его, начав бежать глазами по строчкам.

   И чем ниже он опускался взглядом, тем угрюмее и сосредоточеннее он остановился, пока наконец улыбка совсем не исчезла с его лица. Затем он бросил на меня мимолётный изучающий взгляд, снова посмотрел на пергамент, нахмурился, затем свернул его и протянул ближайшей ящерице. Та с удовольствием сожрала угощение.

   - Пойдём, - коротко бросил он мне, резко развернувшись и пошагав в другую часть здания.

   И что было в том письме?

   Мне оставалось лишь пожать плечами и, косясь на явно всеядных монстров, во взгляде которых читалось желание попробовать экзотическое блюдо ля-гоблин, последовать за Их-руг-Ахтом.

   Зеленокожий остановился у дальней стенки, рядом с которой лежала, положив башку на толстые лапищи и двигая челюстями, пожирая собственную кровать-солому, большая даже по отношению к собственным собратьям, серая ящерица. Гоблин похлопал её по лбу, и та медленно, нехотя перевела на него взгляд.

   - Давай, Лежебока, хватит жрать. Сегодня пойдём гулять! - Говоря это, Их-руг-Ахт подошёл к стенке, на которой висело на прибитом гвозде седло со множеством кожаных жгутов и перевязей.

   Лежебока - чёрт, в самую точку кличка! - зевнул, всем своим видом показывая, что чхать он хотел на прогулку и вообще всякие супостаты обедать мешают, но всё-таки поднялся, отчего, как мне показалось, даже завибрировал пол. Взвалив тяжёлую ношу на спину пофигистичного животного, Их-руг-Ахт закрепил на нём ремни, прочно зафиксировав седло и, ухватив уздцы, подошёл к морде Лежебоки, показательно вздёрнув бровь. Мне показалось, или ящерица поджала губы? Зеленокожий ухватил её за загривок и, повертев перед носом уздцами, нахмурился, посмотрев прямо в глаза. Этот немой диалог закончился полной победой гоблина: животное всё-таки раскрыло пасть, и Их-руг-Ахт сунул ей в рот железные набалдашники на конце ремешка, перекинув уздцы ящерице через голову, так что те шлёпнулись прямо на седле.

   - Больно уж своевольный, - прокомментировал зеленокожий. - Но сильный и выносливый.

   Похлопав ящерку по твёрдому, как гранит, боку, гоблин внешне легко, ухватившись за выступ в седле, запрыгнул на неё, и протянул мне руку. Колебался я не долго. Всё-таки интерес посидеть на этакой исполинской рептилии перевесил страх перед ней, и, схватившись за крепкую руку гоблина и отбившись ногами от бока монстра, я оказался в седле, за спиной Их-руг-Ахта. Чуть перегнувшись через его край, посмотрел на землю, а, точнее, на расстояние от оной до меня. И постарался выключить вновь заработавший страх высоты. Лежебока действительно был большой...

   Я молча смотрел на медленно ползущие вверх ворота и невольно задавался вопросом: а что, собственно, вообще происходит?

   Видимо, в письме Учителя помимо прогулки на ящерке для частичного ознакомления было также учтён и выход за частокол, в открытое болото. Мысли, принадлежавшие Гул-аль-Дуку, вопили: за стеной - зло! за стеной - фу! за стену - ни ногой!

   Но вот, на моих глазах седой гоблин, кряхтя и проклиная всё на свете, перекинув через плечо канат, что крепился к воротам, вспарывая ногами землю, целенаправленно шёл к вбитой в землю балке, оттягивая ворота вверх и открывая нам вид на безмолвную и устрашающую даже при дневном свете болотную рощу. Вспомнив подставу от Учителя в виде воздушного стража и рагхакка, я решил, что не при каких условиях никуда не полезу, пока не выясню, в чём подвох. А подвох есть - без него у старого шамана, похоже, не бывает.

   Наплевав на страх перед высотой, я спрыгнул на землю и, отряхнувшись, обернулся к удивлённому моим поведением Их-руг-Ахту и скрестил руки на груди.

   - В чём дело? - Решил первым нарушить молчание гоблин.

   - Говори, что было в письме. - Коротко бросил я.

   Зеленокожий скривился. Его гримаса явно выражала его мысли: "Ну вот за что мне всё это?! Почему он просто не мог молча делать что ему говорят?!". Ага, ха-ха три раза. Я не собака Павлова, чтобы вы могли безнаказанно надо мной эксперименты свои ставить, гобливнюки чёртовы!

   После недолгих размышлений Их-руг-Ахт выдавил:

   - Это тебя не касается.

   - Ещё как касается! - Возразил я. - Письмо от моего учителя. Про меня. Чуешь, чем пахнет?

   Гоблин сосредоточенно втянул носом воздух и пожал плечами:

   - Не чувствую.

   - Неприятностями! - Взорвался я на крик. - И причём для моей скромной персоны! Поэтому вся эта ситуация АХРЕНЕТЬ как меня касается!

   - Но мне не велено... - попытался продолжить спорить зелёный гад.

   - Ладно, - прикрыв глаза и вздохнув поглубже, чтобы успокоиться, выставил перед собой с раскрытой ладонью руку, намекая на то, чтобы гоблин заткнулся. - Тогда можешь ехать на своём громиле к Учителю (Чтоб его болотные комары высушили досуха), и сказать, что поручение - а отвезти меня за пределы поселения, похоже, твоё поручение - провалено, надеж ты не оправдал, кредит доверия...

   - Хорошо-хорошо! - Их-руг-Ахт покосился на выжидающе смотрящего на нас привратника, и сказал несколько тише: - Может быть, не здесь?

   - Пофиг, - честно признался я.

   Вряд ли гоблин понял смысл этого слова, но, видимо, по тону понял, что говорить будем здесь и сейчас, и потому, обречённо вздохнув, заговорил:

   - В письме твой учитель рассказал о том, что произошло с Гул-аль-Дуком, о том, кто ты и что делаешь в его теле. А потом сказал, что руки твои познали кровь, и потому тебе нужно обжиться Улом.

   - Кем-кем? - Недопонял я.

   Их-руг-Ахт молча кивнул на устало смотрящего на ворота Лежебоку.

   - Но разве у Гул-аль-Дука не было своего Ула? - Продолжал я тупить.

   - Был, - согласно кивнул гоблин. - Но они прекрасно чувствуют гоблинскую ауру: он поймёт, что ты - не его хозяин, и не подпустит тебя к себе - в лучшем случае. В худшем...

   - Понятно, - перебил я его, крепко задумавшись.

   То, что здесь планка института личных вещей задрана выше крыше было ясным, как день, почти сразу, как я более-менее разобрался со своими мыслями. Но то, что всё это происходит в тихую у меня за спиной - не комильфо. Хотя всю эту затею Учителя понять можно: Гул-аль-Дук должен оставаться Гул-аль-Дуком, а если он будет расхаживать пешочком, в то время как раньше разъезжал на собственном Уле, так как мог себе это позволить, начнут закрадываться в головы местных подозрения, и вскоре даже самый последний тупийца поймёт, что что-то тут, чёрт подери, не так... Да и вообще, иметь собственную ящерку, по типу Лежебоки, будет очень даже удобно: корми чем хочешь - сожрёт хоть угли от костра - а пользы куча: и поклажу понесёт, и домчит куда надо, так что...

   - Мне ворота закрывать, или как?! - Перебил мои мысли нервно топчущий ногой у столба, вокруг которого уже был затянут канат, недовольный привратник. - Вы там долго шушукаться собрались?!

   Что ж - я ещё раз посмотрел на вновь протянувшего мне руку Их-руг-Ахта, и подумал, что где наша не пропадала. В конце концов, не сидеть же мне тут до скончания веков! Потому всё же не без помощи гоблина я вскочил обратно в седло, на всякий случай скосив взгляд на висевший на поясе зеленокожего охотничий нож. Если что, успею выхватить. Конечно, это уже похоже на паранойю, но... как говорится, бережёного бог бережёт.