До настоящего времени большинство экологических организаций уделяли детям внимание чисто символически. Возможно, недостаток усердия здесь коренится в неосознанном двойственном отношении к детям, которые не только символизируют и представляют собой перенаселенность планеты. Получается совсем как в стародавней мантре: «И мы увидели врага в лице своего отпрыска» Вот что сказал Теодор Росзак, автор книги «Голос Земли» (The Voice ot the Earth): «Специалисты по охране окружающей среды в общем и целом слишком глубоко ушли в тактику, которая вот уже более тридцати лет служит только для их собственного удовлетворения, а на самом деле приводит к запугиванию и обвинению людей… Я задаюсь вопросом, сколько это может продолжаться… давить и давить на одну и ту же кнопку, вызывая чувство вины. Как говорят психологи, когда клиент приходит к вам с проблемой зависимости от чего-то, то он уже достаточно пристыжен. Нельзя стыдить его еще сильнее».
То, что экологам необходима готовность детей идти с ними рука об руку, — факт самоочевидный, однако очень часто их воспринимают лишь как внешний показной фасад, за которым кипит серьезная работа взрослых по спасению мира. Один из явных просчетов при таком подходе — игнорирование того факта, что именно дети составят круг будущих избирателей, именно их внимание и голос нужно будет завоевать. И нет гарантии, что это получится, ибо в основе их отношения лежит личный опыт, а не рациональные умозаключения.
Возьмем в качестве одного из примеров наши национальные парки.
Добро пожаловать в национальный парк-матрицу
Для нового поколения сама идея о кемпинге в Йосемите кажется странной и напоминает о телепередачах прошлых лет, где Люси, Дэзи, Фрэд и Этель путешествовали в своем пневматическом трейлере. В некоторых больших парках в последние несколько лет отмечается спад посещаемости — тенденция, предшествовавшая по времени террористическим актам 11 сентября в Нью-Йорке и Вашингтоне. Казалось бы, это снижение могло бы пойти на пользу уставшим от чрезмерного наплыва посетителей и задыхающимся от автомобильных выхлопных газов паркам. Но в этом таится некая отсроченная опасность.
Сначала цифры. Общая посещаемость парков по сравнению с последним десятилетием осталась приблизительно на том же уровне, однако, если посмотреть повнимательнее на статистические данные, можно заметить, что число посетителей восточных городских парков и исторических достопримечательностей возросло, в то время как в основных парках запада посещаемость упала. «Статистика говорит о том, что в последующие два года произойдет дальнейшее уменьшение числа посетителей», — язвительно замечает в статье на эту тему обозреватель газеты Oregonian Майкл Милыитейн. Действительно, в зеркале цифр ситуация выглядит драматично. Посещение Йосемитского национального парка с 1996 года уменьшилось на 16 %. Пик посещений в Большом каньоне был отмечен в 1991 году, в Йеллоустоуне — в 1992 году, а в национальном парке Орегона Крейтер Лэйк — в 1995 году. Число посетителей национального парка Маунт Рэйнир уменьшилось с 1,6 млн в 1991 году до 1,3 млн в 2002-м.
С конца 1980-х годов в национальном парке Карлсбадские пещеры их число снизилось почти наполовину.
Основной причиной такого упадка, я думаю, является та пропасть, которая образовалась между молодежью и природой — переход из мира реальных ощущений к природе виртуальной. Однако анализ состояния национальных парков, проведенный университетом Северной Аризоны, позволил выявить два главных препятствия: это недостаток времени в семьях и широко распространившееся представление, что парки нужны только для созерцания пейзажей время от времени. К другим причинам относятся сократившиеся каникулы и отпуска, уменьшившееся количество экскурсий (от 3,5 до 2,5 дня), увеличение числа эмигрантов, особенно в Калифорнии, у которых ранее не было привычки посещать парки с дикой природой, увеличение платы за вход (на данный момент за въезд одной машины необходимо заплатить 20 долларов) и убеждение, что национальные парки — для богатых (при опросе посетителей Калифорнийского парка выяснилось, что более чем у двух третей их числа доход составляет не менее 50 тыс. долларов в год). На место кемпингу приходят «обзорные туры» — так официально именуется этот вид отдыха в парках.
В 2001 году число посетителей, остановившихся в кемпингах национальных парков, снизилось почти на треть, что оказалось самым низким показателем за последнюю четверть века. Снижение интереса к кемпингу особенно очевидно среди молодых людей до 30 лет; возможно, это результат того, что в детстве их не брали в кемпинг родители. Следовательно, и они не будут приучать к этому своих детей. Один из опросов в Калифорнии, используемый Мильштейном, показывает, что более восьми десятых приверженцев кемпингов приобрели интерес к походам еще в детстве. А ведь теперь в кемпингах более половины опрошенных были без детей.
Так для детей ли сейчас парки? У поколения «Матрицы» хирургическим путем изъяли очарование тайн природы и риска, сопряженного со стремлением их познать. Пока официальные представители работают над тем, как сделать парки более безопасными и доступными для посетителей, вышедшие из дома горожане предпочитают направляться скорее в Диснейленд, чем на дикую природу. Некоторые дети очень разочарованы, что в парке так мало диснеевских чудес. Вот что написал один из учеников средней школы, посетивший национальный памятник Мост-радуга в штате Юта, самый большой в мире мост, созданный самой природой, который ее силами высечен из камня над современным озером Пауэлл более тысячи лет назад: «В каком-то смысле мост меня разочаровал. Он был не так совершенен, как в брошюре». Родители разнообразили отпуск, взяв в аренду гидроцикл.
В этом и кроется опасность. Если при падении посещаемости парков и лесов возраст посетителей будет увеличиваться, откуда появится тот политический электорат, который будет оказывать паркам и лесам свою поддержку? Не было бы большой беды, если бы происходило просто уменьшение количества посетителей. Но дело в том, что явление это наблюдается в тот самый момент, когда развитие общества и его энергетические потребности резко усиливают давление на естественную среду.
Политический ветер сейчас дует в их сторону. Так, например, Служба охраны лесов США при очередном обновлении плана относительно южнокалифорнийского национального парка Кливленд на следующие пятнадцать лет рассматривала несколько радикальных предложений относительно северной трети леса. Они включают в себя затопление каньона с целью создания резервуара размером в 40 га, строительство двух высоковольтных линий электропередач протяженностью 46 и 50 км, проходящей через лес новой магистрали между округами Риверсайд и Орэнж.
Теодор Рузвельт создал Кливлендский национальный лес в 1908 году. С тех пор его площадь сократилась от 800 тыс. га до 170 тыс. га фрагментарных площадей. Если количество людей, преданных делу сохранения этих оказавшихся в опасности лесов, сокращается в такой же пропорции, представьте себе, сколько лесов и парков останется, скажем, году к 2108-му, когда наше разросшееся население в отчаянии будет хвататься за любой клочок пространства?
Исчезающая плеяда ученых
В более широкий круг проблем входит и природоохранная этика будущего, вот почему столь тревожен факт, что специалистов по охране окружающей среды становится все меньше и меньше.
В 1978 году Томас Теннер, профессор университета штата Айова, провел исследование причин, побудивших людей заниматься проблемами экологии. Он составил список рядовых членов и руководящего состава природоохранных организаций. «Куда ни посмотри, чаще всего влияние оказывал приобретенный в детстве опыт жизни среди природы, в сельской местности или в другой, относительно естественной среде», — сделал вывод Теннер. Для большинства этих людей природа была доступна, и играть там можно было в свое удовольствие. Когда они были детьми, каждый новый день предоставлял им возможности новых открытий. «Последующие работы других исследователей подтвердили мои выводы», — сказал он. Изучение природоохранной деятельности в таких разных местах, как штат Кентукки и Норвегия, подтвердили, что полученный в детстве опыт является одной из важнейших предпосылок взрослой деятельности во благо природы. «Однако — непонятно, по какой причине, — не слышно, чтобы экологи выражали беспокойство по поводу отсутствия у детей тяги к природе».
