По другим опросам ведущих специалистов по охране окружающей среды, проведенным психологом Луизой Шаула, «больше всего на приверженность делу охраны природы влияют две вещи: долгие часы, проведенные среди запомнившейся дикой или полудикой природы в детстве и отрочестве, и взрослые, которые научили уважению к ней». Детство занятых охраной природы людей и натуралистов полно историй о детском вдохновении, которое впоследствии привело их именно к этой профессии. Отец биофилии Э. О. Уилсон написал об этом в своих воспоминаниях «Натуралист» (Naturalist): «Большинство детей проходят через период увлечения жуками. Я свой так и не перерос. Опыт, передаваемый из поколения в поколение в необходимый момент, а не систематические знания — вот что делает человека натуралистом. Лучше какое-то время оставаться невеждой, не знать названия анатомических подробностей. Лучше провести побольше времени в поиске и мечтах».
Эдмунд Моррис, описывая детские годы будущего президента, известного защитника природы Теодора Рузвельта, говорит примерно о том же:
«Вечно сидевший за книгами Тедди познал „чарующую прелесть“ строительства вигвамов в лесах, сбора лесных орехов и яблок, охоты на лягушек, сенокоса и сбора урожая и легких пробежек босиком по длинным, устланным листвой аллеям… Даже в эти ранние годы его познания о природе и ее законах ошеломляли. Несомненно, многое из этих знаний было приобретено зимой [за чтением]… но каждое лето запас пополнялся длительными часами наблюдений за окружающей его флорой и фауной.
…Интерес Тедди ко всему, что было „любопытного и живого вокруг“, стал настоящим испытанием для старших. Встретив в трамвае, миссис Гамильтон Фиш, он по рассеянности поднял шляпу, из-под которой выпрыгнули сразу несколько лягушек, к общему смятению ехавших рядом пассажиров… Протесты горничной вынудили Тедди перевести музей естествознания Рузвельта из собственной спальни в холл наверху. „Как я буду стирать, — жаловалась прачка, — если к ножкам умывальника привязана каймановая черепаха?“»
Существованием этой черепахи мы обязаны Йосемиту. Как и у Рузвельта, детство писателя Уоллеса Стегнера[71] было заполнено коллекционированием всевозможных живых существ, и коллекционер зачастую не очень-то заботился о сохранении видов — такие были времена. В своем эссе «Поиск места: мигрирующее детство» (Finding the Place: a Migrant Childhood) он описал городок в прериях Саскачевана, в котором провел ранние годы детства. Его домашними животными или временными гостями были совы, сороки и черноногий хорек. Много дней своего детства провел он «выслеживая, стреляя, расставляя ловушки, травя и заливая водой сусликов, которые обосновались на полях пшеницы… Казалось бы, такое занятие не воспитывает высоких моральных качеств и не очень-то развивает ум. Однако на этой почве и выросла любовь к природе».
Как бы то ни было, природоохранные организации столкнулись лицом к лицу с силой, препятствующей их развитию, совсем как газеты, оказавшиеся перед фактом старения их читательской аудитории. Так, средний возраст американцев, выписывающих газеты, перевалил за пятьдесят и увеличивается по мере того, как общее число подписчиков уменьшается. Средний возраст членов клуба Сьерра[72] сейчас тоже около пятидесяти и продолжает увеличиваться. В стране, где молодежь настолько сильно отличается культурно и этнически (у всех разное представление о ценности природы), специалисты, занимающиеся охраной природы, кажутся седыми стариками. Это еще одна причина, побуждающая все природоохранные группы утроить усилия, направленные на при-влечение молодежи, и речь об этом пойдет в следующей главе. Однако подобным организациям сейчас необходимо также задать самим себе вопрос: не способствует ли такому отделению в какой-то мере политическая и культурная линия, которой они придерживаются?
Такой же вопрос должны задать себе и другие организации, занимающиеся проблемами контакта детей с природой.
Скауты будущего
Мадху Нараян была трех месяцев от роду, когда родители, эмигранты из Индии, впервые взяли ее в кемпинг. Еще через несколько лет они путешествовали по западу, разбивая на ночь бивак с палаткой. Нараян полагает, что у родителей тогда было не особенно много денег, а кемпинг был недорогим способом путешествовать. Он давал возможность посмотреть страну, которую они избрали. «Мы ехали много дней, и погода была прекрасной, а потом полили дожди», — рассказывает она. Во время грозы с молниями и громом ветер унес палатку, и они спали в машине, прислушиваясь к порывам ветра, гулу дождя и грохоту, доносившемуся из леса. Даже теперь, в тридцать лет, Нараян вздрагивает, рассказывая эту историю.
Ее становление прошло под воздействием пережитых ею испытаний стихиями и тайны, которая их окружала. Сегодня, отвечая за образование в разросшемся движении девочек-скаутов в калифорнийских округах Империал и Сан-Диего, она хочет дать им возможность непосредственного контакта с природой. Но это не так просто. В основе традиционного представления движения скаутов, как девочек так и мальчиков, лежит восприятие природы как центра всего остального, организационного принципа, смысла существования, но как раз смысл куда-то исчезает.
В штаб-квартире скаутов — лагере Бальбоа в Сан-Диего — городском палаточном лагере, созданном в 1916 году, Нараян и Кэрил О’Брайен, помощник директора регионального Совета герлскаутов, раздают стопки литературы, рассказывающей о программах, которые они разработали для более чем тридцати тысяч девочек-участниц. Впечатляет, но за последние три с лишним года число участниц в регионе не увеличилось, несмотря на стремительный рост населения. Региональный совет действует напористо. Он предлагает, например, посещение городского музея естествознания с ночным наблюдением, программу юного натуралиста, рассчитанную на целый день, иные обычно проводимые в летнем лагере мероприятия. Однако основная часть программ герлскаутов не связана с природой. Сюда входят (наряду с продажей печенья) такие программы, как «Обучение сдержанности», «Борьба с курением», «Обучение гольфу», «Самосовершенствование», «Фестиваль науки», «Самозащита», «Финансовая грамотность». В ближайшее время главный администратор пригласит представительницу деловых кругов, которая объяснит девочкам, как проходить интервью при приеме на работу, расскажет о разработке изделий и маркетинге.
Разница между прошлым и будущим движения герлскаутов особенно хорошо видна на примере лагерей, расположенных в горах к востоку от города: один считается традиционным, со столовыми на открытом воздухе и разбитыми среди деревьев палатками, другой — новый — похож на пригородный район с улицами, освещенными фонарями. «Я была поражена, когда узнала, что девочкам не разрешается лазить по деревьям», — говорит О’Брайен. Ответственность постоянно увеличивается. «Когда я была ребенком, я падала и поднималась, училась решать свои проблемы. Я дважды ломала руку, — рассказывает Нараян. — Сейчас, если родители отправляют ребенка в лагерь без единой царапины, то лучше и вернуть его в таком же виде. От вас ждут именно этого — ответственности за других. Я должна относиться к этому с уважением».
Организации скаутов должны также терпеливо относиться к возмутительному увеличению стоимости страхования ответственности. Явление это характерно не только для Америки. В 2002 году австралийские скаутские организации — герл-гайды и скауты Австралии — сообщили о 500-процентном увеличении за год страховых взносов, что заставило директора-распорядителя выступить с предупреждением: движение скаутов окажется «нежизнеспособным», если страховые взносы будут продолжать расти.
С учетом все возрастающего социального и юридического давления организации скаутов заслуживают похвалы за то, что продолжают поддерживать связь с природой. Нараян под-черкнула, что из двух тысяч девочек, посетивших летние лагеря, большинство всем сердцем полюбили природу, хотя это не всегда проявлялось в чем-то конкретном. «Но теперь мы чувствуем необходимость оборудовать в лагерях технические лаборатории или создать компьютерный центр изучения природы. Дело в том, что люди к этому привыкли», — говорит О’Брайен. Движение скаутов реагирует на то же давление, которому подвергаются школы. Сокращение свободного времени и часов, отведенных общению в семье, приводит к тому, что американцы ждут, что подобные организации возьмут на себя тяжелую ношу общества — научат детей большинству тех социальных, моральных ценностей и политических уловок, которых потребует от них жизнь. Спросите любого бойскаута, и он ответит вам, как трудно это осуществить.
