Ситуация переставала нравиться.

Я мельком глянул на часы. Без десяти. Ждать дольше, пожалуй, не стоило. Возможно, внимание ко мне объекта - случайность, но лучше не рисковать.

Я небрежно бросил в пакет со взрывчаткой недоеденный хот-дог и хотел, было, встать, чтобы, проходя мимо, оставить его в урне, однако... не смог.

Ноги не слушались меня!

Да, что там - от поясницы до пяток я вообще не чувствовал тела!

Панике я не поддался с неимоверным трудом, а вот соображал быстро.

Выяснять причины странного паралича не было времени. Предстояло срочно решить, как поступить со взрывным устройством. Я лихорадочно искал выход.

Разминировать, или остановить таймер не стоило и пытаться - Шолот предупредил.

Взрываться самому в мои планы тоже не входило. Я - наёмный убийца, а не террорист-смертник.

Единственно что приходило на ум - если подвижность не восстановится в ближайшие минуты - забросить пакет за спины зрителей. Лучше вон туда, где стоит, держась за руку отца маленькая девочка. Поражающие элементы с асфальта пойдут по низу. Девчонка поймает их спиной. Тела любителей индейского фольклора и взрывную волну должны экранировать.

Потом меня, конечно просчитают, но теперь нужно выжить и выиграть время. Если паралич не пройдёт, меня эвакуируют вместе с пострадавшими. Поместят в больницу, окажут помощь. Пока глуповатая и неповоротливая полиция станет разбираться в трупах и обстоятельствах, у меня появится шанс нырнуть поглубже. Отсиживаться, похоже, придётся долго. Но, это потом. Сейчас главное - правильно рассчитать время. Бросать нужно за минуту до взрыва. А лучше секунд за тридцать.

Ох, не зря у меня не лежала душа к этой работе!

Я вздрогнул, когда почувствовал чью-то руку на своём плече. Когда музыкант успел устроиться на скамейке рядом со мной я не заметил.

- Отдайте мне то, что вы принесли, - попросил он.

Вот так-то. Он знал. Почему-то меня это не удивило. А может, просто показалось не важным. Другое занимало. Ног я по-прежнему не чувствовал, а значит, удрать не получится, и поскольку брат Шолота в курсе, то прикинуться пострадавшим тоже. Сдаст. Я основательно влип!

- Если Вы отдадите мне это, - музыкант указал на пакет, - то взрыва не будет. Обещаю. Всё обойдётся.

А вот это был шанс! Возможно, парень знает, как разминировать устройство?!

- Почему сами не возьмёте?

Оставалось пять минут.

- Мне важно, чтобы бомбу отдали мне Вы.

Четыре минуты. Пора было решаться. Я пожал плечами и протянул "индейцу" пакет со взрывчаткой.

Он не стал его разминировать. Даже заглядывать внутрь не стал. Провёл пальцами, положил на колени и замер так, словно прислушиваясь к чему-то.

Всё. Конец. Я доверился сумасшедшему.

Мне удалось не показать того ужаса, который я испытывал. Ну, почти. Глаза я всё же закрыл. Убийцам умирать страшно. Они знают, как выглядит смерть. Единственно на что надеялся - всё произойдёт мгновенно.

Казалось, я просидел так не меньше часа, а взрыва всё не было. Ожидание так измотало, что я даже начал испытывать нетерпение, и наконец, не выдержав, открыл глаза.

Музыкант по-прежнему сидел рядом, а пакет куда-то подевался. Я посмотрел на часы. Стрелки показывали три минуты первого.

- Не волнуйтесь, - вновь улыбнулся брат Шолота. - Сегодня здесь никто не умрёт. Жертвы не будет. Вам тоже ничего не грозит.

- Я не могу встать, - собственный голос показался мне чужим.

- Это пройдёт.

- Кто Вы?

Музыкант пожал плечами.

- Вас ведь послал мой брат. Он назвал своё имя?

- Шолот.

- Шолотль. Так его зовут. А меня можете называть Кец.

Я не удержался от усмешки.

- Похоже на еврейскую фамилию. Не слишком подходит "индейцу".

- У меня нет национальности. Это имя. Сокращённое. Полное труднопроизносимо для русского, но извольте: Кецалькоатль.[2]

Я не удивился. Чувствовал уже, что мой объект - сумасшедший. А, впрочем, и заказчик тоже. Мне подфартило ввязаться в разборку двух шизофреников.

- Так звали индейского божка, - зачем-то блеснул я эрудицией, хотя стоило бы промолчать. - И ещё, кажется, ископаемую рептилию. Крылатую.

- Ха! - деланно возмутился Кец. - Божка-а! Ацтеки, между прочим, считали меня вполне полноценным, и даже, могущественным богом. Впрочем, - слегка погрустнел он, - моего брата тоже.

Я всё ещё оставался беспомощным. Как станут развиваться события понятия не имел и пока просто тянул время.

- Зачем Вашему брату убивать Вас? - спросил я.

Кец беспечно махнул рукой.

- Не меня, - он кивнул в сторону зрителей. - Их. Меня так просто не убить, но развоплотить можно. На время. Если в этот момент будет принесена человеческая жертва, время затянется. Сегодня должно было погибнуть много людей. Я бы очень долго не смог вернуться, а в вашем, и без того сумрачном мире, стало бы ещё темней.

Он помолчал немного.

- Я ответил на Ваш вопрос. Теперь Вы ответьте. Зачем это Вам?

- Думаю, Вам известно кто я.

Кец кивнул.

- Тогда, вот Вам и ответ. Это мой бизнес.

- Нет-нет! - затряс головой музыкант. - Я играю и люди кидают мне деньги. Это - бизнес. Та харчевня, в которой Вы купили сосиску с булочкой - тоже чей-то бизнес. Но Вы не бизнесмен. Вы - убийца.

Я разозлился. Вот кого ненавижу, так это пропахших нафталином лицемерных моралистов!

- Вы ошибаетесь! - возразил я чуть резче, чем было допустимо в моём положении. - Я бизнесмен. Смысл любого бизнеса в извлечении прибыли от продажи товаров и услуг. Я подаю услуги. Мой бизнес процветает, потому что я профессионал, сильная и творческая личность, в отличие от всех тех ничтожных недоумков, которые считают себя успешными бизнесменами.

- Демагогия. Вы убиваете людей.

- Правда? - я злился всё сильнее. - Владелец магазина уволил с работы многодетную мать. Это было экономически выгодно, однако многодетным матерям сложно трудоустроиться. От отчаяния она повесилась. Торгаш убийца? Чёрта с два! Он уважаемый член общества. Опора государства. А ведь так, не задумываясь, поступит каждый добропорядочный лавочник, если ему будет это выгодно. И чем же все они лучше меня, а?!

Кец - или как его там - широко улыбнулся и хлопнул меня по колену. Я ничего не почувствовал.

- Вы оправдываетесь, - сказал он, вставая, - а значит знаете, что не правы. Я помогу Вам. Вы больше не станете убивать. Не сможете.

Внутри у меня всё похолодело.

- Я... останусь инвалидом?

- Что? Ах это! Не волнуйтесь. Вашему здоровью ничто не угрожает. Вы свободны. Ступайте.

Он отвернулся, а я почувствовал, как заколола в венах прильнувшая к ногам кровь.

* * *

Я стоял на кухне, глядя на мутное оконное стекло. Слой прилипшей к нему пыли успел окаменеть. Дожди оказались бессильны смыть затвердевший налёт. Капли сумели лишь проложить причудливой формы русла. Ныне пересохшие.

Марсианский пейзаж.

Странная мысль бродила у меня в голове. Я всерьёз подумывал, что хорошо бы, наконец, очистить от грязи окна.

По-настоящему странным было, однако, то, что подобные мысли посещали меня уже не раз. Например - сделать ремонт в квартире.

Ну, на кой чёрт ремонтировать временную берлогу, которая, к тому же, должна соответствовать образу опустившегося интеллигента?!

Хуже того. Накануне, увидав, как расфуфыренная кукла, небрежно махнув пультом, заставила пропищать автомобильную сигнализацию, мне вдруг самому захотелось приобрести автомобиль. Не то, чтобы он был мне действительно нужен, но у всех-то есть. По крайней мере, у всех успешных.

Я попытался привести мысли в порядок.

Когда, проклятие, меня интересовали статусные признаки обывательского успеха?! Успешный я! А вся цена их "успеха" - сумма моего гонорара.

Тогда мне и подурнело. Впервые, после неудачного покушения на сумасшедшего "индейца". От воспоминаний об убийствах меня начинало мутить.