Айрон обожал конные прогулки. Пожалуй, подобное времяпрепровождение было одной из главных его слабостей, и он с охотой ей предавался. Тихое позвякивание сбруи успокаивало нервы, свежий ночной воздух нежно перебирал длинные волосы, пользуясь отсутствием на них заколки. Айрон терпеть не мог искусственные украшения и считал мужчин, прибегающих к ним, вызывающими омерзение. Себя он находил, естественно, неотразимым, а посему не нуждающимся в подчёркивании собственного неземного совершенства.

Пальцы, затянутые в кожаные перчатки, сжались на вожжах, когда чёрный Пегас решил игриво пролететь над самой кромкой обрыва, за которой бесновался ночной океан, однако Айрон не стал останавливать скакуна, чувствовавшего свою силу. Пьянящий дух свободы был прекрасен… до тех пор, пока не приходилось вспоминать об обязанностях Повелителя, список которых был настолько длинен, что его прочтение грозило вывихом челюсти от чрезмерной внимательности к деталям.

Айрон знал одного излишне ответственного Императора, чья самоотверженная забота о делах не раз и не два приводила его на больничную койку с диагнозом «переутомление», и не собирался повторять чужих ошибок. Хотя, надо отдать должное, в изобретении развлечений Тимо Лайтонен не знал себе равных.

Настроение испортилось, стоило вспомнить извечного соперника и закадычного врага. От Тимо не было вестей уже много лет, и подобное затишье могло означать многое, вплоть до того, что одна из его любимых игр закончилась совсем не так, как ему хотелось. Не то чтобы Айрон скучал без его общества… Впрочем, кого он пытается обмануть? Без ехидного сапфирового взгляда и самодовольной улыбки врага жизнь стала скучной, обыденной и до ужаса тривиальной. Соперники были слишком предсказуемы, любовники и любовницы не приносили желаемого удовлетворения, и такие ночные прогулки стали самым желанным отдыхом от рутины.

Наверное, неторопливо размышлял Айрон, если ад и существует, и для каждого, как говорят, он свой, то его преисподняя была именно такой: окрашенной в серый цвет повседневности, в которой он не мог найти ни единой искры интереса, сколько ни пытался. Раздражение навалилось с новой силой и, чтобы сбежать от собственных мыслей, Айрон безжалостно подгонял скакуна. Ветер выл и свистел в ушах, раня кожу на лице невидимыми лезвиями, и в этом шуме, словно состоящем из множества голосов, чудился единственный в своем роде сочный насмешливый баритон.

Мотнув головой, чтобы избавиться от наваждения, Айрон тоскливо вздохнул, придерживая почти загнанного Пегаса. Конь тяжело дышал, по его бокам струился пот, а расчёсанная перед выездом шикарная грива слиплась прядями. Айрон, шепча извинения, потрепал скакуна по шее, стремясь запоздалой лаской искупить свою вину. Крылатый конь не виноват в тяжёлых и безрадостных мыслях наездника и в той странной изматывающей тоске, что поселилась глубоко в сердце. Айрону казалось, что ожидание перемен скоро сведёт его с ума на потеху потирающим ладошки врагам. Мелкие и незначительные, враги эти походили на бессмысленных насекомых, игра с которыми была настолько безыскусной, что Айрону казалось, будто он попал на необитаемый остров в компанию диких обезьян. Нет, конечно, какое-то время отбирать у макак бананы было бы весело и познавательно, но, увы, в первые же годы сделало бы его жизнь невыносимой, и главным желанием Айрона стала бы возможность уподобится обезьянам, выбив лишние мозги о ближайшую пальму.

Близился рассвет. Его холодное сияние уже поднималось над горизонтом, окрашивая слегка штормившее море в мрачные свинцовые тона. Айрон повернул коня к утёсу, возвышающемуся на фоне светлеющего неба. Там, в фамильном замке, принадлежавшем нескольким поколениям его семьи, он отдыхал от суеты столицы Эргона, а пуще того – от надоедливых советников и подхалимов, над которыми уже не было сил издеваться. Всё равно они были слишком тупыми, чтобы понять тонкую иронию, которую Айрон вкладывал в свои слова.

Передавая поводья слуге, Айрон нахмурился, наблюдая за садящимся лужайку перед домом маленьким маневренным вертолётом со стеклянной кабиной. Видя явное недовольство хозяина, слуга торопливо сказал, что час назад Валерия, дочь Владыки, сообщила о своём визите, но Айрон не получил эту весть, так как находился на прогулке. С трудом скрывая досаду, Айрон швырнул перчатки на землю и целеустремлённо зашагал к вертолёту с явным намерением раскрутить его за хвост и отправить в обратный полёт. Он вообще не очень любил встречи с детьми, особенно – незапланированные, искренне считая, что раз поучаствовав в появлении на свет своего потомства, он им больше ничего не должен. К счастью, большинство его дочерей и сыновей полностью разделяли мнение отца, искренне считая, что любовь к родственникам пропорциональна расстоянию – чем дальше, тем сильнее. Но находились и те, кто считал иначе. Натан, Валерия и Араго наиболее часто отравляли своим присутствием житие Айрона, будучи откровенными язвами не просто по натуре – по призванию. Каких только усилий не прилагал Повелитель Эргона, чтобы скрыть от общественности бесчеловечные эксперименты Натана, а тем временем склонность сына к саморазрушению продолжала неуклонно расти. Араго – неисправимый бунтарь, давно и прочно возглавил оппозицию своему отцу, ну а Валерия… буйная психопатка с кучей комплексов – просто мечта для психиатра и мозгоправа!

И этот «ангелочек» уже выбрался из вертолета не без помощи мужчины, за чью руку и продолжал держаться, наблюдая приближение отца.

– Какими судьбами? – буркнул Айрон вместо приветствия. – Ты в курсе, что о возможности цунами ставят в известность не за час, а как минимум за полдня до его прихода?

– Очень милый комплимент, отец, – широко улыбнулась Валери, отчего в душу Айрона закрались первые ноты подозрения. – Ты по-прежнему остроумен и язвителен. Позволь представить моего спутника – Араши Йонен. Мой новый жених.

Айрон поперхнулся предложением, пославшим бы дочь в надёжную даль, и неверяще уставился на мужчину, которого его, как оказалось, наивная Валери осмелилась представить женихом. Змееглазый вежливо улыбался, в свете восходящего солнца чешуйки на его лице переливались едва заметным серебром, а в золотых глазах с вертикальным зрачком отражался Айрон с нелепо отвисшей челюстью. Айрон поспешил исправиться, протянув Араши ладонь со словами «очень приятно, царь». Араши понимающе улыбнулся, глядя, как конюх чистит уставшего Пегаса:

- Мы нарушили ваш отдых? Должно быть, слишком нервная работа требует длительной реабилитации.

Скривившись в подобии ответной любезности, Айрон процедил:

- Ну что вы, управлять Эргоном и вполовину так не обременительно, как, скажем, Империей Хсаши.

Ага, по лицу Араши Айрон понял, что тот здесь инкогнито, и счастливая «невеста» не в курсе истинного положения дел. Тем лучше. Кажется, назревала игра поизобретательнее, чем с надоевшими макаками. Теперь это будут салочки со змеями. В любом случае проигравший получит две лишние дырки в теле.

Проводив гостей в одну из комнат отдыха, Айрон с сожалением отпустил мажордома, хотя на языке вертелся приказ для поваров отравить кофе, который чуть позже подадут к столу. Причём Айрону было без разницы, чью агонию наблюдать. Они немного поговорили на отвлечённые темы, в поддержании которых Араши оказался абсолютным доминантом, – он мог говорить о чём угодно, задавал темп беседы и чутко улавливал все оттенки разговора, буквально читая между строк. Валери, напротив, обиженно надула губки, всем своим видом выражая неудовольствие и не проявляя интереса к «мужским» темам, да и в целом вела себя пугающе нормально. Наконец, прозвучало сакраментальное:

– Так чем я обязан вашему визиту?

Вот тут дочь заметно оживилась, едва не ослепив отца страстным огнём в глазах:

– Нам нужно твоё благословение.

– Для чего?! – такого Айрон не ожидал от своей распущенной во всех отношениях дочери. В голову сами собой прыгнули картинки кровавых и ритуальных жертвоприношений под прирастающей (убывающей) луной, лютые истязания невинных девственниц и оргии в фамильном склепе.