Неразборчиво промычав что-то, вампир толкнулся бёдрами, прижимаясь к ладони, ласкающей его сквозь ткань дорогого белья, уже изрядно промокшего от выделившейся смазки. Сзади ему в поясницу упирался твёрдый член Тимо, но тот ничем более не выдавал собственного напряжения, прежде всего заботясь об удовольствии любовника. Наконец, Лайтонен освободил изнывающий орган Айрона из тесного плена белья и начал размашисто двигать рукой, скользя по влажной, горячей коже, одновременно с этим прикусывая плечи вампира и особое местечко между лопатками.
- Нет… пожалуйста, не надо… я сейчас… - Айрон пытался оттолкнуть руки любовника, разрядка была слишком близка, а он не хотел заканчивать всё слишком быстро, но Тимо был неумолим. Прошептав что-то на своём певучем языке прямо в ухо Принца Ночи, Император вкрадчиво лизнул мочку, и продолжал делать это до тех пор, пока Айрон, с протяжным, мучительным стоном потрясающего наслаждения, не кончил прямо на шкуру перед камином.
- Айрон, ты такой испорченный, - прошептал Тимо, соблазнительно растягивая гласные. - Кончил только от того, что я немного потрогал тебя.
- Я просил остановиться! - Гневно обернувшись, выпалил вампир, но встретился с тёмным взглядом сапфировых глаз и нервно сглотнул.
- Ночь только началась, не будем торопиться, - Император потянулся за поцелуем и Айрон растворился в омуте похоти и страсти. Никто и никогда не целовал его так, как это делал Тимо Лайтонен! В его поцелуях было всё - нежность и жестокость, страсть и тихая ласка… Такой разный, непостижимый, великолепный! Словно непредсказуемый океан - столь же переменчив и необъятен. Резкие, почти деспотичные порывы его, когда он позволял себе до крови кусать губы любовника, подчиняя, сминая любое сопротивление, в мгновение могли смениться чувственной мягкостью и это покоряло обычно слишком консервативного Айрона, заставляло быть настороже, обостряя тем самым все чувства.
Любовники переместились на диван гостиной, оказавшийся вполне способным с комфортом расположить на себе двух мужчин. От почти погасшего камина исходили волны тепла и багряного света, шум дождя за окном утих, небо очистилось от тяжёлых серых туч, выпустив на волю свою пленницу - огромную светлоликую луну, чей свет, пролившись с небосвода, прозрачными потоками падал сквозь застеклённые двери балкона, играя серебром на седых, белоснежных волосах Тимо. Айрон поднял руку, зачарованно пропуская невесомые пряди сквозь пальцы, наслаждаясь их мягкостью и ему казалось, будто по его коже стекают ртутные нити, отражавшие лунное сияние. Красивая, ухоженная кожа Лайтонена с невидимым теперь лёгким загаром словно светилась изнутри, в синих глазах притаилась загадочная тьма - не враждебная, это Принц Ночи чувствовал совершенно точно. Скорее, печальная. Его ладони скользили по плечам Лайтонена, уверенно находя привычные местечки, прикосновение к которым вызывало дрожь сильного, натренированного тела Императора. Вот ямочка между ключицами - Айрон, наклонившись, скользнул в неё кончиком языка, пока его пальцы танцевали над торсом любовника, очерчивая напряжённые мускулы. Стон нетерпения сорвался с тонких губ, и Принц Ночи плотоядно облизнулся.
Айрон потерся щекой о грудь Тимо, вдыхая аромат, присущий только старлингу - немного горьковатый запах любимого парфюма Императора мешался с яблочным и миндальным. Великолепен во всем! Удовлетворенно вздохнув, вампир продолжил исследование, решив также не торопиться. Осторожными, ласкающими движениями оглаживал сильные стройные бедра, чувственно целуя каждый миллиметр теплой кожи, восхищаясь ее бархатистостью и гладкостью. Лайтонен знал, что привлекателен и сексуален, а потому тщательно ухаживал за своим телом. Принц Ночи обожал эстетику и красоту во всем и ему нравилось думать, будто Император так старается именно для него.
Эта ночь была наполнена трепетной нежностью и зрелой, необыкновенно чувственной лаской. Яростный пыл страсти, жестокость и жадность померкли перед истинной природой отношений двух одиноких сердец, могущих позволить себе вот так наслаждаться медленными, доводящими до сладкого исступления движениями, невесомыми, деликатными прикосновениями…
Тимо горячо шептал на ухо любовнику певучие слова на своем языке, подаваясь навстречу глубоким толчкам, обнимая плечи вампира, влажные от пота и вдыхая острый, мускусный запах возбуждения. Айрон совершенно точно знал, как доставить ему наивысшее наслаждение и сладкие, ритмичные стоны, срывающиеся с пересохших губ старлинга, превратились в хриплые, отрывистые вскрики:
- Ах, Айрон… Ещё, прошу… глубже… да-а-а!..
Айрон вцепился в бёдра любовника, последними сильными толчками загоняя свой каменный от напряжения и подкатывающего оргазма член в узкую, огненную тесноту, чувствуя, как начали судорожно сжиматься вокруг него эластичные мышцы. Лайтонен под ним забился, захрипел, до крови прикусив губу, чтобы сдержать животный крик абсолютного удовольствия и они кончили одновременно: Айрон - с глубоким, низким стоном излившись в пылающее, содрогающееся тело аманта, а Тимо - выплеснувшись на собственный живот горячим семенем.
Вставать и идти куда-то, даже в душ, не хотелось категорически, тем более что Лайтонен продолжал прижимать Айрона к себе с каким-то почти отчаянием. Аромат яблок, витающий в гостиной, кружил голову, словно крепкий сидр. А, может, во всем был виноват Тимо и его горячие, твердые, чуть шершавые губы, пощипывающие кожу на шее Айрона, рассыпающие мелкие, благодарные поцелуи по скулам, подбородку и лбу вампира, пока тот торопился восстановить сбитое дыхание. Смущенный, все же отодвинулся, потянувшись за полотенцем, что так удачно прихватил с собой Тимо из душевой и, не взирая на слабые протесты, тщательно обтер их обоих от последствий безудержного секса.
- Обманщик, - прошептал Принц Ночи, осторожно вылизывая изжеванную губу Лайтонена, - обещал всю ночь…
Тимо приоткрыл глаз, лукаво усмехнувшись:
- Ты уверен в своих силах, упырь?
- Просто кто-то пощадил свою императорскую задницу, а вот если бы речь шла обо мне…
- Не будь мальчишкой, Айрон. Иди сюда.
С этими словами старлинг подгреб несопротивляющегося вампира ближе, согревая теплом своего тела и накрывая их пледом.
***
Кто-то настойчиво стучал в парадную дверь и делал это так громко, что было слышно даже в гостиной на втором этаже особняка. Тимо спал, как убитый, в свете наступившего утра Айрон мог различить тени утомления и следы постоянной, давящей не хуже гранитной плиты на плечах, усталости. Они притаились в уголках глаз и губ, прятались в седых висках… Неудивительно, что Император так быстро уснул. Даже бессмертным существам нужен отдых.
Стук, затихший было и подаривший надежду на то, что названный посетитель, не дождавшись ответа, ушел, вновь возобновился, заставив злого спросонок Айрона подняться, покинув уютное тепло объятий любовника, и кое-как одеться в мятую рубашку и брюки. Вполголоса проклиная раннего визитера и собственное решение распустить слуг, Принц Ночи рывком открыл содрогающуюся от громоподобных ударов дверь, уже приготовившись высказать все, что думает по поводу явки без приглашения, но все заготовленные слова застряли в горле, когда Айрон увидел ослепительную улыбку совершенно незнакомого юноши.
- Доброе утро, - вполне вежливо произнес тот приятным голосом. - Прошу простить за беспокойство, но не могли бы вы ответить на один вопрос: ваше имя - Айрон Марко Кальвин Сольвейг?
- Да, это я, - растерявшись от подобной осведомленности незнакомца, ответил Владыка Эргона. Его полное имя знал далеко не каждый член Совета. - А кто вы?
- О, какая удача! - Проигнорировав вопрос оживился юноша, вновь блеснув белозубой улыбкой. - Значит, это для вас у меня есть послание.
И не дав Айрону ни секунды времени на новые вопросы, молодой человек выбросил вперёд руку, резко разжав кулак. Свет в глазах Айрона померк и он провалился во тьму.
***
Как долго он был без сознания, Владыка Эргона не мог точно сказать, ибо вокруг него по-прежнему была непроницаемая завеса темноты и совершенно сверхъестественной тишины. Он попытался пошевелиться, крикнуть, вздохнуть, открыть глаза… но не смог сделать ничего из этого. Начиная паниковать, Айрон принялся перечислять в уме все известные ему заклинания, могущие произвести сравнимый с произошедшим с ним эффект. И ничего не находил. То, что поразило его не являлось магией в том смысле слова, какое Принц Ночи вкладывал в это понятие.
