- Вы и Айрон?.. - Фрейн все еще был потрясен, не понимая, как такое возможно. - Принц Ночи…

- Недосягаем для меня, - с изрядной грустью подтвердил Тимо, продолжая пропускать сквозь пальцы шелковые ленты волос. - Знаешь, наши истории немного схожи, словно две стороны медали, вот только я оказался на другой ее стороне. К сожалению, у меня есть обязанности и я не могу позволить себе последовать примеру твоего знакомого. Но так - еще хуже. Иногда мне кажется, что я уже мертв, а вокруг - всего лишь созданная моим подсознанием иллюзия.

- Но почему?..

- Я не так молод, скучен и предсказуем. Наши встречи происходили слишком редко и это перестало устраивать Айрона. Как видишь, мне осталось довольствоваться суррогатом. Любовь - слишком капризная яхта, Фрейн, всегда можно оказаться за бортом и ни титулы, ни положение в обществе не спасут от акул одиночества. Но мы увлеклись лирикой. Давай изменим правила игры и снимем маски.

С этими словами Тимо провел ладонью перед глазами Фрейна, а в следующий миг наложник понял, что смотрит на отражение себя настоящего. Фальшивый образ Владыки Эргона растаял, исчезла его мнимая хрупкость и изящество, нарочитая свежесть, сразу накинув отражению несколько лет и вот уже не юноша, а молодой мужчина стоит перед зеркалом, смущённо глядя на Императора из-под тёмно-каштановой челки. Плечи раздвинулись вширь, фигура осталась красивой и стройной, но уже не по-мальчишески. Зрелая красота прослеживалась в движениях бывшего воина и телохранителя и Тимо, судя по заблестевшему взгляду, остался доволен переменой. Глаза Фрейна остались зеленого цвета, но их оттенок изменился, став темнее и насыщеннее. Нос, губы, раскрасневшиеся щеки… Он действительно в чем-то был похож на Айрона, но это сходство Тимо приписал своей разыгравшейся фантазии. Еще раз кивнув, он сказал оробевшему наложнику:

- Так гораздо лучше.

Но Фрейн вновь сотворил нечто невероятное, ибо осмелился спросить:

- Милорд… скажите, это действительно так больно?..

- Когда от тебя отказывается тот, кого любишь всем сердцем? - Тимо неприятно усмехнулся, глядя прямо в глаза наложнику: - Я скажу, если ты ответишь мне, для чего задал этот вопрос.

- Я… Я хочу знать, смогу ли когда-нибудь искупить вину перед тем, с кем я так дурно обошелся.

- Даже если его уже нет в живых?

Фрейн кивнул, внутренне съежившись в ожидании безжалостной истины и Тимо Лайтонен, тот, кого называют Ледяным Императором, сказал еле слышно:

- Это так больно, Фрейн, как если бы воздух исчез, а ты пытаешься вдохнуть пустоту. Так больно, как если бы рушился мир и то, что казалось тебе незыблемым, разваливается на части. Как небо, падающее тебе на голову. И жизнь превращается в серый, пыльный бесконечный коридор, по которому я вынужден идти, пока силы не покинут меня окончательно, а отчаяние не сведет с ума… Надеюсь, ты никогда не испытаешь ничего подобного.

Юноша сухо сглотнул, понимая, что потрясенно смотрит прямо в сапфировые глаза напротив и в этих глазах сейчас отражается вся горечь потерь, испытанных старлингом. Но уже в следующую секунду Тимо безмятежно улыбнулся своей фальшивой, бездушной улыбкой “для прессы” и сделав широкий жест, включающий купальни и несколько соседних комнат, сказал:

- Я вынужден ненадолго оставить тебя, не скучай. Уверен, что ты приятно проведешь время до нашей новой встречи вечером, и мой тебе совет - не пренебрегай ужином, потому что ночью от тебя потребуются все силы.

Все еще растерянно хлопающий ресницами Фрейн проводил взглядом удаляющегося Императора, совершенно сбитый с толку всем творившимся вокруг него безумием. Он не раз слушал рассказы других наложников и наложниц, но ни разу ни один из них не упоминал о “собеседовании”, устроенном ему старлингом, и тем более никому не разрешалось свободно гулять по поместью и даже принимать пищу! Их просто и незатейливо использовали по назначению. Фрейн тоже ожидал подобного, но, видимо, снова и снова ошибался.

Бросив взгляд на бассейн, наложник подумал, что возможно, всего лишь угодил в еще одну ловушку и теперь от него требуется продемонстрировать в выгодном свете свое тело и умение вести себя под неусыпным оком камер наблюдения, которые (в этом юноша не сомневался) будут записывать все то, чем вздумает заняться гость. Что ж, к этому экзамену он вполне готов.

Вновь войдя в образ идеальной куртизанки, Фрейн приблизился к бассейну и, двигаясь изящно и грациозно, избавился от одежды, представляя, что именно может увидеть несомненно наблюдающий за ним Император: красивое, тренированное тело с безупречным загаром, широкие плечи, отлично развитую грудь, идеальный пресс и узкие, крепкие бедра. Единственное, чем Фрейн мог по праву гордиться, так это своей внешностью. Не зря Мистресс Гэлли веками культивировали породу своих подданных. Отбросив прочь последнюю деталь одежды, юноша красиво взмахнув руками, нырнул в прохладную воду, чувствуя, как желанное избавление от накопленной за день усталости и стресса словно обволакивает его защитным коконом, похожим на ласковые объятия. Вынырнув и взъерошив короткие каштановые волосы пятерней, Фрейн почувствовал себя обновленным и готовым к таинственной игре, затеянной Императором. Он еще поплавал, пользуясь счастливой оказией (в гареме им предлагался лишь эффективный, но утомительно-скучный акустический душ) и, действительно проголодавшись, выбрался из купальни, обнаружив рядом со снятой одеждой огромное и невероятно пушистое полотенце, которого совершенно точно не было, когда Фрейн только начинал водные процедуры.

Накрытый стол обнаружился в соседней комнате и просто поражал возмутительно дорогим подбором продуктов! Некоторые блюда были и вовсе незнакомы Фрейну, отчего он почувствовал себя оборванцем из гетто, которому по ошибке принесли заказ высокородного господина. Ужин состоял из закусок, одного плотного блюда и двух бокалов вина - красного и бордово-черного. Удивительным образом еда оказалась сытной, но не тяжёлой, что и понятно - Император довольно прозрачно намекнул, что собирается провести в обществе наложника всю ночь, так что переедание сослужило бы плохую службу, а вот энергии, полученной с пищей, вполне хватит для выполнения задачи. Фрейн покатал на языке красное вино - довольно сладкое, он любил более терпкий вкус, но отчего-то сделал еще глоток, а затем еще… Напиток закончился, а юноша вдруг ощутил странную жажду, так что второй бокал пришелся кстати.

Окончательно осмелев, юноша прогулялся по комнатам, отмечая их богатое убранство, после чего вышел на балкончик подышать свежим воздухом и обнаружил, что солнце уже село, окрасив небо в цвет сливовых сумерек, перечеркнутых алой полосой заката. Невольно застыл, восхищенный этой картиной - в индустриальных бетонных джунглях Столицы уже давным-давно нельзя было увидеть подобной красоты: фактически ночь и не наступала, испуганная огнями реклам, яркой подсветкой дворцов дворян и бликами фар несущихся куда-то каров…

- Я рад, что тебе здесь нравится, - послышался негромкий голос от дверей и Фрейн обернулся, чуть не задохнувшись от волнения. Тимо Лайтонен слабо улыбнулся, приподняв кончиками пальцев подбородок наложника, заставляя смотреть в своё лицо. - Прежде, чем мы начнем, я хочу, чтобы за порогом спальни остались все твои предубеждения, а так же мои многочисленные титулы. Я не желаю слышать “милорд”, “господин” и прочие обращения. Только имя. Понимаю, это будет непривычно для тебя и потому прощу только первые три ошибки. Что же касается наказаний… если мои действия покажутся для тебя неприемлемыми: болезненными или неприятными, тебе достаточно лишь сказать об этом. Знаешь, как по-эргонски будет “хватит”?

- Разумеется, ми… Тимо.

- Отлично. - Вновь призрачная улыбка и внимательный, оценивающий взгляд синих глаз, показавшийся Фрейну колючим, словно острые ледяные грани снежинок. - В таком случае, следуй за мной.

В молчании они поднялись на второй этаж по лестнице, перила которой были увиты прозрачной виноградной лозой. Коснувшись пальцами искусно вырезанного листа, прячущего под собой налитую гроздь ягод, Фрейн понял, что это - хрусталь. Закатные блики, падая сквозь широкие окна, вспыхивали таинственными огнями на отполированном мраморе ступеней, а короткий коридор, ведущий в спальню, был освещен пятью светильниками в форме морских раковин. Но вот и оно, то место, которое Фрейн с присущим всем гаремным цинизмом называл своим “рабочим”. И надо сказать, комнаты, подобной этой, ему никогда не встречалось! Спальня занимала, вероятно, весь этаж! Стен практически не было, и только присмотревшись хорошенько, Фрейн понял, что стоят они не на площадке под открытым небом, просто и стены и потолок были стеклянными, беспрепятственно пропускающими как солнечные лучи, так и звездный свет. Малахитовые и янтарные колонны, поддерживающие хрустальный свод, были украшены затейливой резьбой в основном, все той же растительной тематики. Посреди прохладного зала стояла кровать. Нет, не так. КРОВАТЬ! Ложе, застеленное чем-то пушистым и мягким даже на вид, с кучей подушек у длинного резного изголовья. Светильники на тонких ножках, расставленные по периметру комнаты, казались диковинными цветами, едва светящимися в наступающей ночной тьме.