Пополнению белых армий офицерскими кадрами и военным снаряжением содействовали иностранные дипломатические миссии.

В «Известиях ЦИК» за 9 декабря 1917 года были опубликованы различные документы, изъятые при обыске у полковника Калпашникова. Документы уличали американского посла Фрэнсиса в попытке переправить из Петрограда в Ростов белому генералу Каледину 80 автомобилей.

Феликс Эдмундович внимательно прочел редакционное сообщение, предпосланное документам.

«Отдельные союзные офицеры, члены союзных военных миссий и посольств позволяют себе самым активным образом вмешиваться во внутреннюю жизнь России, разумеется, не на стороне народа, а на стороне контрреволюционных империалистических калединско-кадетских сил. Мы предостерегали этих господ не раз. Но настал, по-видимому, час последнего предупреждения».

Дзержинский понимал, что ВЧК еще не раз встретит иностранных дипломатов на своем пути, что, быть может, обстановка и логика борьбы заставят принимать и более решительные меры для пресечения их заговорщической деятельности. «Ну что ж, господа, по крайней мере, мы вас предупредили».

Феликс Эдмундович вызвал Путилову.

— Напишите, пожалуйста, письмо в штаб Красной гвардии. Сообщите о том, что в ВЧК организуется подотдел по борьбе с саботажем в банках, и попросите прислать для работы в этом подотделе 5—10 товарищей-красногвардейцев.

— Товарищ Дзержинский, можно, я напишу, чтобы ребят почестнее прислали? Банк все-таки.

— Правильно, товарищ Путилова! Берите карандаш и пишите: «5—10 товарищей-красногвардейцев, сознающих великую свою миссию революционеров, недоступных ни подкупу, ни развращающему влиянию золота», «Станет немного легче, обязательно пошлем Пашу учиться», — решил Дзержинский, глядя вслед уходящей девушке.

Кто мог знать, что спустя несколько месяцев чекисты найдут в Яковлевском женском монастыре зверски изуродованный труп Прасковьи Ивановны Путиловой. Отважная коммунистка погибла при выполнении задания ВЧК…

— Генерал Скугарь-Скварский оказал вооруженное сопротивление, — докладывал член коллегии ВЧК, слесарь-путиловец Ильин, — но мы взяли его целехоньким, как вы приказывали, Феликс Эдмундович. При обыске нашли важные документы.

Феликс Эдмундович взглянул на Ильина. Рука на перевязи, лицо бледное от потери крови.

— Спасибо, товарищ Ильин. А теперь немедленно в санчасть, и приказываю не выходить на работу до полного выздоровления.

— Это за что же такое наказание, товарищ Дзержинский?

— Наоборот, Иван Ильич, — мягко сказал Феликс Эдмундович. — «Возрождение России» была, теперь мы можем уже сказать смело «была», опасной контрреволюционной организацией, и вы должны гордиться своим успехом.

Все контрреволюционные силы стремились объединиться под лозунгом созыва Учредительного собрания. Главным организатором заговора выступала партия конституционных демократов (кадеты). Вместе с меньшевиками и правыми эсерами кадеты создали «Союз защиты Учредительного собрания». К моменту открытия Учредительного собрания заговорщики намеревались поднять вооруженный мятеж, арестовать Совет Народных Комиссаров и передать всю власть Учредительному собранию, большинство которого составляли депутаты от буржуазных и соглашательских партий, избранные в разных углах страны еще до Октябрьской революции.

Чтобы сорвать планы заговорщиков, Совет Народных Комиссаров 18 декабря 1917 года поручил ВЧК арестовать всех участников «Союза защиты Учредительного собрания». Поручение было незамедлительно выполнено. Однако народный комиссар юстиции, левый эсер Штейнберг, пользуясь тем, что тюрьмы были подчинены ему, в ту же ночь освободил арестованных.

Дзержинский обжаловал действия Штейнберга в Совнаркоме.

19 декабря Совнарком вынес постановление о том, что «какие бы то ни были изменения постановления комиссии Дзержинского, как и других комиссий, назначенных Советами, допустимы только путем обжалования этих постановлений в Совете Народных Комиссаров, а никоим образом не единоличным распоряжением комиссара юстиции».

Тогда ЦК партии левых эсеров решил направить для работы в ВЧК четырех человек во главе с Александровичем.

Александрович немедленно отправился в ВЧК, но вскоре вернулся и сообщил, что Дзержинский отказался их допустить к работе в комиссии.

— На каком основании? — спросил Штейнберг.

— Говорит, что Всероссийская Чрезвычайная Комиссия существует при Совнаркоме и что только Совнарком, а не партия, назначает ее членов.

— В таком случае мы пойдем в Совнарком и потребуем вашего участия в ВЧК, — заявила лидер левых эсеров Спиридонова.

Совет Народных Комиссаров согласился с введением в состав коллегии ВЧК представителей от партии левых эсеров, но только из числа членов ВЦИК и после утверждения их Совнаркомом.

Заместителем председателя ВЧК был назначен левый эсер Александрович. Семь левых эсеров вошли в состав коллегии ВЧК.

После такой «победы» в ЦК левых эсеров царило ликование. А в отдельной комнате, с глазу на глаз, Спиридонова наставляла Александровича:

— Мы возлагаем на вас большие надежды, Петр Алексеевич. Вы наши глаза и уши в ВЧК. А может быть, и руки; кто знает, как повернется дело. Будьте очень осторожны и не давайте повода Дзержинскому заподозрить вас в нелояльности…

Дзержинский пришел в ВЧК с заседания Совнаркома хмурый. Созвал членов коллегии.

— Принято решение ввести в состав коллегии ВЧК левых эсеров. ЦК нашей партии и Совнарком не могут не считаться с тем, что левые эсеры еще пользуются влиянием среди крестьянства и что большевики делят с ними государственную власть. Но не левые эсеры, а мы с вами, большевики, составляем большинство в ВЧК и основной ее костяк. И пусть никто не забывает, что мы по-прежнему ответственные перед ЦК за всю работу и за проведение в ВЧК линии большевистской партии.

Но хлопот с ними будет много, — добавил, помолчав, Дзержинский.

Так оказались в коллегии, а затем и в аппарате ВЧК левые эсеры.

Германская армия наступала. Остатки старой армии не смогли оказать серьезного сопротивления. Немцы начали наступление 18 февраля, прошло пять дней, а они уже захватили всю Латвию и Эстонию, значительную часть Украины, города Двинск, Минск, Полоцк, Псков. Реальная угроза нависла над Петроградом, колыбелью революции.

21 февраля 1918 года Совет Народных Комиссаров принял написанный Лениным декрет-воззвание «Социалистическое отечество в опасности!». Всем Советам и революционным организациям вменялось в обязанность «защищать каждую позицию до последней капли крови». Декрет предусматривал конкретные меры для отпора врагу и установления железной дисциплины и порядка в тылу создававшейся Красной Армии. Пункт 8 декрета гласил: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».

Дзержинский прочел декрет членам коллегии.

— Товарищи! Речь идет о коренном изменении прав и обязанностей ВЧК. До сих пор на нас возлагался только розыск и дознание. Вопрос о наказании преступников решался в народных судах и революционных трибуналах, куда мы передавали свои материалы. Теперь, поскольку именно ВЧК ведет борьбу с названными в декрете преступлениями, она наделяется теми карательными функциями, которые в нем предусмотрены. Беспощадно уничтожать врагов революции. И это должны делать мы.

Феликс Эдмундович посмотрел на суровые лица товарищей. Да, трудно сразу осмыслить такой крутой поворот. Но Дзержинский не сомневался — коммунисты-чекисты волю партии и Советского правительства выполнят.

— В Петрограде — мы. А по всей стране как? В большинстве губерний чрезвычайные комиссии еще не сорганизованы.

Это Петерс. Он ведал орготделом ВЧК.

— Обратимся к местным Советам. Это обращение подтолкнет дело создания наших органов на местах.

— Надо бы и к населению обратиться, объявить о новых правах ВЧК, — предложил Ксенофонтов.