Спина болела, но не так сильно как душа. Однако сейчас Елена желала забыть о том дне. И забыть навсегда. А начать она решила с теперешнего момента. Одежда была испачкана моющими средствами, но и это мало волновало.

Сальваторе обмыл машину, и «случайно» попал водой и на Елену. Та взвизгнула, но потом все же улыбнулась. Это была первая улыбка после того случая. Второй раз намывание машины затянулось.

Елена подошла и встала рядом. Она приподнялась на цыпочках, чтобы обмыть крышу автомобиля. Сальваторе перевел взгляд на цыганку и замер. Ее стройные ножки привлекли его внимание, как и то, как по ее оголенной спине стекала вода. Деймон не был с женщиной уже давно. Сколько? Он не помнил. И сейчас Гилберт пробудила в нем тот мужской инстинкт, то желание и рвение обладать, которое может лишить разума. Ему лучше сегодня провести ночь в другом месте.

Она перешла на стекла, но каждое ее движение манило его. Чтобы не пялиться, он перешел на другую сторону машины, но его мысли были заняты ею. Он помнил их ту первую встречу и то, как она танцевала. Было бы хорошо, чтобы она станцевала тот танец еще несколько раз.

Брызги воды, мыльные пузыри, блеск автомобиля все-таки отвлеки Сальваторе.

- Я хочу еще, – произнесла она, подойдя. – Фильм посмотреть. Это был второй фильм, если честно… Только не ужастик! Я до сих пор робею теперь перед этим полем.

- Хорошо. Посмотрим «Крик».

- Это ужасы?

Он покачал головой так уверенно, что казалось, убедил и себя в том, что этот фильм вполне годен для просмотра. Машина была начищена до блеска.

- Можно я? – спросила девушка, беря шланг из его рук.

- Будешь мстить?

Девушка лишь улыбнулась. Через несколько секунд вода под напором стала обливать машину, а Елена завизжала, приходя в полный восторг. Она обливала машину, смываю мыльную пену. Конечно же, она облила Деймона и снова завизжала, приходя в восторг от того, что подчинила стихию воды. Сальваторе не мог не улыбаться, ведь понимал, что и брызги капель воды Елена тоже видит впервые.

Потом они натерли машину до блеска, и та отливала серебром. С Сальваторе и Гилберт стекала вода, а моющие оставили пятна на одежде.

Девушка собрала волосы в хвост, повернувшись к парню спиной. Рубцы продолжали сиять, а события того дня вновь всплыли в памяти. Деймон отбросил шланг и, подойдя, остановился сзади. Елена знала, что он рядом и остановилась, продолжая смотреть в пустоту.

Деймон коснулся шрама. Елена дернулась, но убедившись, что шрамы не болят, расслабились. Под пальцами ощущалась огрубевшая кожа, которая стремилась к выздоровлению. Она все равно была красного цвета, хоть сине-лиловых уже и не было. Деймон провел пальцами по рубцам.

- Я должен был тебя защитить, – произнес он тихо.

Девушка резко обернулась.

- Если бы не ты, я бы там умерла, – быстро проговорила она. – Я больше не хочу его любить.

- Не люби.

Он смотрел на нее сверху вниз, свысока, как на провинившуюся ученицу, как на подсудимую. Девушка опустила взгляд. Они продолжали стоять близко друг к другу в лучах уходящего солнца. Сейчас Деймон видел ее цыганскую натуру и вспоминал слова того человека. Да, цыганские девушки самые страстные, любят отчаянно, до самоистязания. И страдают от этого...

- Не могу, – произнесла она тихо, будто совершила преступление. – Я бы его простила, если бы он только нашел меня.

- Не смей! – Сальваторе схватил ее за плечи и прижал к стене дома. Девушка замерла. Она смотрела на него во все глаза. Боясь пошевелиться, начиная замерзать. – Не смей думать о нем! Неужели мало душевных и физических шрамов ты получила? Это не любовь, Елена. Это тоска по любви. Не ты ли мне говорила, что любовь из тебя выбили плетью.

Она выдохнула и опустила взгляд. В ее душе образовалась пустота, и сейчас она хотела восполнить эту пустоту хоть чем-то. Елена была любима. А потом оказалась отвергнутой. И это осознание ломало ее, выворачивало ей всю душу.

- У него же проблемы… Я должна была помочь, как любящая…

- О чем ты говоришь? – закричал он. – О какой помощи? Об этой?

Деймон положил руку на ее спину. Под пальцами ярко чувствовались рубцы, которые останутся шрамами, которые останутся напоминанием, болью, ужасом.

- В любви не должно быть жертвоприношений. Тебя избили эти суки так, что ты до сих пор отойти не можешь.

Деймон положил ладони на ее лицо, заставляя ее смотреть только на него. Она совсем еще ребенок. Как можно в свои двадцать столько испытать? Обретение зрения, отъезд матери, когда она так нужна, предательство…

- Забудь о нем. Навсегда. Выполни мою просьбу. Забудь…

Елена взяла его за руки и опустила их.

- Елена, обещай мне.

Но она ничего не ответила. Она лишь покачала головой и отправилась в дом. Спорить было бесполезно.

Наступали сумерки. Становилось прохладно. Елена снова заперлась в своей комнате. Но Деймон не хотел больше давать ей времени, чтобы прийти в себя после такого болезненного разрыва. Он постучал в дверь и попросил ее выйти на улицу, чтобы помочь. Елена согласилась.

Она вышла на улицу и не смогла не сдержать улыбки. Костер, мангал и запах жаренного мяса. Девушка улыбнулась и поспешила в дом, пока он не заметил ее отсутствия.

Елена вернулась через некоторое время. Она остановилась на пороге и боялась пошевелиться. Деймон внимательно ее оглядел. Девушка полностью отразила свою этническую принадлежность через свою одежду. Откровенный топик из шифона с расклешенными рукавами. Он был красного, но не яркого, а приглушенного оттенка. Юбка – разноцветная, поверх которой повязан платок с пришитыми ненастоящими монетками. На обеих руках – браслеты. Макияж подчеркивал ее яркую внешность.Девушка почувствовал себя смущенной и направилась к выходу.

- Я рад, что ты вышла.

Шатенка обернулась. Было видно, что она хочет быть привлекательной, но стесняется. Мужчина взял ее за руку и подвел к костру. Из подогнанной машины разносилась тихая музыка. Было уютно. Сев в кресло качалку, Елена стала смотреть, как Деймон готовит шашлыки.

Он был хорош собой. Эти джинсовые шорты и небрежно застегнутая рубашка с засученными рукавами придавали некого шарма. Кажется, что девушка только сейчас стала замечать его, как мужчину.

Вмиг вспыхнуло в ее душе желание. Отдаться ему в отместку Локвуду? Да, в этом желании нет ничего хорошего, но нам так хочется ответить болью на боль. А Деймон был правда хорош собой. И он был благороден, добр и красив. Елена опустила взгляд и задала вопрос, который не стоило задавать.

- У тебя есть женщина? – спросила она, сохраняя маску непроницаемости. Сейчас Елена снова стала спокойной, какой и была в их первую встречу.

- Нет, – ответил он, чувствуя, что этот разговор заведен не просто так. Сальваторе старался сконцентрировать свои внимание на шашлыках.

- А была?

- Была.

- Почему расстались?

- Потому что я понял, что платонических отношений меня у нас с ней не будет. Лишь физические потребности.

- А сейчас?

Деймон сел рядом. Девушка внимательно смотрела на него. Да, она была привлекательна, желанна. Но не сегодня.

- Если мы сейчас переспим, – произнес Сальваторе, – утром будет плохо.

Елена осеклась. Она не думала, что он раскусит ее.

- Это как море. Накатывает волнами. После бури приходишь себя, пытаешься справиться с шоком. Знаешь, и оправляться… выходит. На некоторое время. А потом, случайный диалог, воспоминание, и душа снова выворачивается наизнанку. Оно въедет в самые недры… Понимаешь? В самую глубину Вселенной. И надежно там… навечно… И каждый раз, когда будет казаться, что все, – финал, конечная, будет та боль, которая будет шептать тебе: «Нет. Я острая. Я не пройду. Никогда». И от этого тянущего, ужасного чувства не избавиться, как и не избавиться от шрамов на твоей спине, – он замолчал. Тресканье костра и карканье вороны разрывало тишину. Она вперила в него взгляд своих глазах и желала услышать те слова, которые обещали бы спокойствие. Но этих слов не последовало. Деймон лишь усмехнулся. – А потом будет единственная мысль в голове: «Чужой». Знаешь, просто одно слово и невыносимый страх. Желание все вернуть в прежнее русло будет очень сильным. Но чужой… О чем говорить? Забыть о том, что было? Забудешь. А шрамы на твоей спине останутся, цыганка Дрина… – Он поднял взгляд к небу, прибавляя всей этой ситуации какой-то депрессивной романтичности. Треск огня нарушал идиллию и этот звук заставлял успокоиться, хоть душа была в смятении. – Так зачем приближать это состояние, которые нахлынет рано или поздно? Сейчас штиль. Можно ведь отдохнуть…