Глаза стали стеклянными. Воздух больше не требовался. Жизнь еще одного мафиозника прервалась.
Сальваторе тем временем уже собирал все необходимое: документы, деньги, теплую одежду. Мужчина бросил все это на заднее сидение и сел за руль. Выводя автомобиль на проезжую часть, он набирал номер Елены, но та не отвечала. Сердце колотилось как бешенное, совсем как в тот день перед избиением. Передача самая высокая, стрелка спидометра превысила норму, но это мало его заботит. Сальваторе нарушает все правила дорожного движения, игнорируя жесты регулировщика, светофоры и правила движения на нерегулируемых перекрестках. Ему важно, чтобы с ней все было в порядке.
Небо затянулось тучами. Оно вмиг стало грозным, темным и черным. Оно буквально давило, заставляя медленно сходить с ума. Сальваторе старался контролировать себя, но этого не получалось. Пронизывающий до костей холод проникал через открытое окно, заставляя испытывать неприятную дрожь. В жизни Елены и так много произошло! Сколько еще можно! Ладно, осталось совсем чуть-чуть…
Сзади уже гонятся полицейские. Нужно оторваться. Это получилось не сразу, но Деймону удалось проскользнуть, а полицейские по не той дороге попали в пробку.
Кладбище. Первые раскат грома и блеск молнии. Деймон жмет на тормоз и выходит из машины. Он отчаянно с надрывом в голосе кричит ее имя, но отвечает ему лишь разгульный одинокий ветер. Сердце бьется, разрывается на кусочки. Душа вот-вот превратится в осколки. Ну, где же она? Деймон кричит ее имя еще сильнее. Он бросается мимо мемориалов к памятнику Изабель. Может, его девочка просто заблудилась? Утром все было хорошо! Что сейчас? Почему опять эти гребанные ухабы? Гребанная дорога, будто специально выстроена для них двоих из кремния и лезвий.
- Елена! – в голосе – отчаяние. Тело покрывается дрожь. Никто не отзывается. Деймон набирает ее номер, но никто не отвечает. Пора обращаться к полицейским. Сальваторе несется в сторону выхода, крича ее имя все громче и громче. Но всякий раз его крик затмевал звук грома.
Сальваторе видит рядом со своей еще одну машину, возле которой четко виден силуэт девушки. Вот она! Деймон мчится быстрее, крича имя любимой женщины, но вместо желанного он видит совершенно иную личность. Она курит, а в ее руках какая-то ткань… Девушка кидает ткань Деймону. Это платье Елены. Это платье его Елены.
- Нет! – мужчина поднимает взгляд к небу, разрываясь в диком крике. Никогда ему еще не было так больно. Вот оно – сумасшествие. Пожалуйста, пусть все будет хорошо! По лицу стали стекать первые капли дождя… Сальваторе схватил платье и кинулся к Форбс. Он схватил блондинку за плечи, пристально вглядываясь в ее глаза. Прошлое стало проясняться! Бедная официантка… Тот бар... Деймон вспомнил ее! Сальваторе вспомнил эту бестию, которая появлялась в его жизни эпизодами, но она играла самую важную роль. А Сидни? Та, что была на балу! Это была Кэролайн, просто почему-то она вдруг резко стерлась из памяти! Что происходит? Где Елена? Откуда о произошедшем узнала Кэролайн? Почему она все это время работала в том баре, прикидываясь бедной? Почему молчала и устраивала эти жесткие проверки?
Деймон перевел взгляд на разорванное платье. Оно было порвано, а кое-где виднелись капли крови.
- Лоуренс забрал ее в свой экзотический бордель, – ответила Кэролайн, выпуская дым из легких. – Теперь искать ее – все равно что искать иглу на дне океана. Елену вообще уже могли перепродать за границу.
Шок, неверие, отрицание, гнев, ярость… Именно в таком порядке. Холод резко сменился дикой жарой. Будто раскаленная магма расплавляет кожу, будто кислота уничтожает живые клетки. Деймон отчаянно схватился за плечи Кэролайн, но та лишь отвела взгляд.
- Ты ведь непростая! Помоги мне вернуть ее… Помоги вернуть ее!!!
- Нет! – Кэролайн оттолкнула мужчину. Сигарета выпала из рук. Дождь полился безумным, скорбящим ливнем. Одежда промокла. Мелодия Мекали набрала обороты. Все кончено. – Я терпела это три тысячи лет, но с меня довольно! И постоянно одна и та же ошибка! Ты думаешь, ты уничтожил только свою любовь? Нет! – девушка отчаянно толкнула мужчину в грудь. По ее лицу стекали капли дождя… или соленые слезы? Странно, что непробиваемая мисс Форбс впервые показала свои эмоции.
- Какие три тысячи? О чем ты? Где Елена?! Ты же знаешь этого сукина сына, просто покажи мне его!
- Он убил Клауса несколько минут назад! Это ты все разрушил! Ты и твоя чокнутая пассия.
Деймон с силы ударил по лицу. Мощный удар по мокрому лицу был очень болезненным. Кэролайн сплюнула кровь и зло посмотрела на мужчину. Но тот был целиком и полностью в своих эмоциях, чтобы смотреть на девушку.
Форбс схватила Деймона и прижала его к машине. В этой хрупкой, когда-то бедной и несчастной блондинке было столько неземной силы, что даже будибилдеры позавидовали бы. Кэролайн вцепилась в горло мужчины, но боль душевная затмила инстинкт самосохранения. А дождь все лил и лил... Он скорбел. То ли по несчастной любви, то ли по грешному удовольствию, то ли по людской глупости… Он скорбел и плакал. Вместе с ним плакало еще три души.
- Три тысячи лет! Я терпела три тысячи лет, но я устала! Хватит! Жизнь все равно вас ничему не учит!
Деймон почувствовал прилив силы и сумел отпихнуться от себя девушку.
- Ты чокнутая! Я не понимаю, о чем ты! Если я обидел тебя – уничтожь меня, но ее не подвергай таким жестоким пыткам!
- Вы оба уничтожили мою жизнь! И продолжите это делать до конца вечности…
- Да объясни хоть что-нибудь, Кэролайн! Потому что я ничего не понимаю!
Блондинка резко подошла к мужчине. В ее глазах было столько боли и отчаяния. Так скорбят матери по погибшим солдатам. Так скорбят дети по ушедшим старикам… Так скорбят старушки в храмах и святые на иконах. Ее боль вылилась и дорогим вином разлилась по его душе.
- Я ведь знаю тебя, – промолвила Деймон, чувствуя как ярость сменяется дикой тоской. – Кем мы были друг другу? Ответь!
Гром разрывал черные, мрачные небеса. Молния сверкала, освещая силуэты двух потерянных душ. Последние выжившие души изранены, истерзаны и сейчас чувствуют, как раскаленная магма чувств уничтожает все живое. Дышать становится невыносимо, а в горле будто осколки – невозможно и слова вымолвить.
Спесь сошла с Кэролайн. Она выдохнула и тихо промолвила:
- В здешних местах ходила легенда о падших ангелах. Бог дал им второй шанс и…
- Я знаю эту гребаную легенду! Время не для ночных баек! Где мне искать Елену?
- Эта легенда о нас, Деймон.
Она выжила из ума. Она чокнутая. Деймон собирался было что-то сказать, но Форбс опередила:
- Нас создали парами. Тебя и Розали. Меня и Клауса. Елену и Тайлера. Нам нельзя быть с кем-то другим. Только с тем, с кем предначертано. Это запрещено на небесах, как на земле запрещено иметь отношения с членами семьи. Все вышло из-под контроля, – Кэролайн плакала, хоть этого и не было видно. Деймон чувствовал ее боль. – Ты и Елена нарушили запрет, и все пошло наперекосяк. Вы пали, и вам был дан еще один шанс! Но из раза в раз, из года в год, из века в век вы совершаете одну и ту же ошибку! Вы нарушаете, и из-за этого рушатся судьбы, из-за этого умирают люди. Когда вы вместе, все выходит из-под контроля. Вы – разрушение.
Что бы почувствовал обычный человек, услышав такую речь? Но Кэролайн не лгала. Она плакала и сожалела… Из-за этой безумной любви остальные были несчастливы.
- В этой вариации жизни вы стали родственниками, дочерью и отцом. Но даже кровный запрет не остановил этих чокнутых чувств. Все стало путаться. Остальные стали погибать, либо влюбляться в кого-то другого… И так уже три тысячи лет…
Девушка достала из кармана сложенный вчетверо файл и протянула мужчине. Салфетка с подписью и кровью. Теперь Деймон окончательно вспомнил все, что ассоциировалась с Кэролайн в этой жизни.
- А теперь признай, что чайная ложка боли способна затмить вселенную любви.
Боль становится невыносимой. Она иссушает, сжирает, причиняет невыносимое страдание. Будто впились острые клешни, будто безумные лопасти или челюсти питбуля заживо разрывают на маленькие кусочки. И только дождь оповещает о том, что все происходящее вокруг – реальность, а не иллюзорность. Все детали паззла становятся ясными, собираясь воедино. Головная боль, усталость, душевная тоска… А гром продолжает громыхать, дождь – буянить и сердиться… оплакивать сгоревшие дотла чувства.
