– Кто такие мидии? – спросил дракон.

Как ни странно, этот вопрос успокоил мальца. Видимо, он рассудил, что собеседник с такими пробелами в знаниях если даже и змей, то уж точно не морской.

– Вот. – И перед взором крылатого хозяина пещеры явилось содержимое матерчатой сумки – три чёрных моллюска.

– Их можно есть?

Пацану окончательно стало ясно: говорящий зверь в морских делах ничегошеньки не понимает.

– Вестимо, можно. А ежели летом, то на базаре продаём. Но сейчас ловить трудно, вода холодная. Ну ещё крабов можно достать, но тож на холоду плохо ловятся.

– Крабы большие?

На сей раз мордаха мальца отразила некоторую снисходительность.

– Вот какие. – И ладошки отмерили величину. – Предполагая в собеседнике нехватку знаний, Константин добавил: – Их тоже можно есть и продать опять же.

– В наших краях таких больших нет. А как глубоко они водятся? – В голосе Таррота появилась явная заинтересованность.

Великий охотник за мелкими морскими гадами надулся от важности:

– Сейчас никак не менее четырёх сажен, а то пять. Или того более. Благодарствую за обед. – Мальчишка встал из-за стола и поклонился.

В светский разговор вмешался Семаков:

– Надо бы нам познакомиться. Зови меня «господин лейтенант»…

– Уж погоны небось знаем, – обиженно прогундосил Константин.

– А это господин магистр, он учёный. Это наш товарищ, он дракон…

– Меня можно звать Таррот, – перебил крылатый.

– Драконов не бывает, – без особой уверенности ответил гость, – мне папаня говорил, а морские змеи – бывают.

– Насчёт морских змеев не скажу, сам не видел, а драконы бывают, – авторитетно ответил флотский. – Семья-то большая?

– Уже нет, – ответил малец с недетской серьёзностью. – Папаня той ещё весной сгинул в море. А младших близнят глотошная задушила, и старшая сеструха тоже болела, но выздоровела, и я сам болел, только что носа лишился.

Взрослые, включая дракона, вытаращили глаза и переглянулись.

– Так нос вроде на месте, – неуверенно заявил господин магистр.

– А что толку? Чуять им не могу[2].

Последовал ещё один многозначительный обмен взглядами.

– Так, выходит, в семье у тебя мама да ты с сестрой…

– И кот.

Дракон в очередной раз продемонстрировал невежество:

– Кто такой кот?

– Это такое мелкое домашнее животное… – начал было Семаков, но гость неучтиво перебил:

– Лучше я расскажу!

Мальчишка дал подробное описание этого дивного зверя. Кроме того, он добавил, что «наш Тимка собой красавец, и умный, и совсем не царапается, и мышей ловит».

Расспросы продолжались. Описание житья-бытья этой семьи не навевало оптимизма. Шаланды у семьи, понятно, не осталось, выживали они орехами (дерево росло во дворике их дома) да продажей морепродуктов и поделок из раковин и дерева. Также мать семейства нанималась на подённую работу.

– Не кусочничаем, – с затаённой гордостью объявил мальчишка.

Семакову пришлось тут же объяснить происхождение термина.

– Хочу сам посмотреть, какие эти крабы, – совершенно неожиданно молвил дракон, без дальнейших слов довольно быстро прошёл к выходу и скользнул в холодные воды. Отплыл он далеко (по мнению Константина), нырнул раза три, а потом как-то неожиданно оказался в пещере. В лапах болталось пара крабов по три вершка в поперечнике.

– Это они?

– Вестимо, они. Ух, здорово у вас получается! А из чего вы костёр делаете?

– Зачем костёр? – удивился дракон.

– А как рыбу запекать?

– Мне он не нужен. Давай ты научишь меня варить мидий? Одну изготовим на пробу, а я тебе потом её отдам.

Мальчишка кивнул, хотя в глазах у него читалось полнейшее недоверие к кулинарным способностям чешуйчатого повара.

– Так надо налить воды в чугунок, вскипятить, потом…

– Мы сделаем проще… – И на глазах у людей дракон взял каменную миску, что-то такое сделал, отчего миска наполнилась водой, и пристально посмотрел.

Очень скоро из воды пошёл пар. На закипание потребовалось не более двух минут. Раковина полетела в миску.

– Соли бы надобно.

– У нас добавлять соль в еду не особо принято. Но потом сам добавишь, сколько пожелаешь… А долго варить? – поинтересовался крылатый повар.

Костя глянул в миску:

– Это ещё столько и полстолька.

Ожидание.

– А теперь?

– Да, примерно сказать, готово.

– Тогда угощайся.

– Нет, я моим отнесу.

И варёная мидия была осторожно извлечена из блюда и брошена в грязную сумку.

Дракон заметил в глазах гостя недвусмысленный интерес к энергично шевелящимся крабам и вдруг предложил:

– Давай меняться!

Глаза мальчишки полыхнули деловым огнём.

– Давай!

– А что у тебя на обмен имеется?

Мелкий извлёк из кармана штанов забавную фигурку человечка, сделанную из раковин:

– Вот. Что за неё дашь?

– Всех крабов, что есть, и рыбу, ту, что осталась. Сделка?

Конечно же пацан не мог упустить такую возможность обогатиться.

– По рукам! – Тут Константин перевёл взгляд на драконьи лапы и сообразил, что слова выбрал какие-то не те. – Согласен, значит. Спаси Христос.

– Это не всё, – сурово произнёс флотский лейтенант. – Нам троим не хочется, чтобы новости о нас разнеслись по всему Севастополю. Поэтому говори, что крабов сменял у моряка – а Таррот и в самом деле моряк, он живёт на берегу моря и ловит рыбу. Про дракона – ни слова. И ещё: скоро здесь ходить будет нельзя. Придут англичане, французы и турки, их войска.

При слове «турки» лицо сироты сильно переменилось. Всё-таки он был наполовину греком.

– Будет сделано, господин лейтенант, – отчеканил пацан.

Сразу после того, как Костя удалился, Семаков заметил:

– Вот ведь пролазливый мальчишка!

– Все дети в известном возрасте любопытны, – философски заметил дракон, – мои тоже были такими. Так что у вас за дело, Владимир Николаевич?

– Касается оно воздушной разведки, Таррот Гарринович. Даже не знаю, долго ли ещё она будет возможной…

Предсказание погоды, а точнее, непогоды, оказалось точным. «Морской дракон» отстаивался в своём гроте. Войска коалиции медленно продвигались к Балаклаве. А лейтенант Семаков, захватив с собой старшего помощника, приготовился слушать Мариэлу о её мире.

Много позже, вспоминая в подробностях рассказ, оба российских моряка описали свои ощущения друг другу. По мнению Мешкова, это слушалось, как «вечера, когда отцов сослуживец Фёдор Иванович повествовал нам с братом о далёких землях, о таинственных обычаях туземцев, об обитателях морских глубин…». Семакову же рассказ напоминал читанные им книги, написанные путешественниками: «Ну, вроде как записки Головнина о Японии».

Большое впечатление на флотских произвёл тот факт, что огромные водные пространства Восточного океана никем никогда не исследовались за полной ненадобностью. Стабильность общества, которой так гордилась Маэра, оборачивалась не только светлыми сторонами. Семаков мысленно отметил, что как раз это даёт Российской империи ещё одну причину не слишком опасаться вторжения из этого мира. Мешков, услышав о Повелителях моря, тоже подумал, что от них вторжение маловероятно, а вот набег… Историю Крыма он помнил превосходно. Правда, сказано было, что у маэрских островитян умения по части магии слабее, чем у Континенталов, но ведь их наращивание – это вопрос времени. И оба (опять же про себя) дружно решили, что из всех тамошних государств и сообществ наименьшую опасность представляет драконье.

– …Таким образом, господа, Маэре нечего искать на Земле. То, что есть у вас, мы имеем и сами. Нестабильность общества нам совершенно не нужна, а вот ей-то мы и рискуем, если вздумаем (допустим на минуту) отвоевать какой-либо из кусков земной территории. Сверх того: транспортировка людей в сколько-нибудь значимом количестве через портал представляется задачей сомнительного свойства. Вы знаете, как мы тут застряли. Осмелюсь предположить, что когда наши соотечественники решат задачу вызволения нашей группы, то вполне вероятно решение Академии и Верховного Совета Заокеании и вовсе прекратить контакты. Ну, если только не считать негатора.