— Леди пытается поблагодарить меня за то, что я спас ее от хулиганов, набросившихся на нее в парке.

Полицейский недоверчиво посмотрел на Елену, которая, психанув, быстрым шагом направилась вдоль по улице, а потом недоверчиво взглянул на Сальваторе.

— Что-то не похоже это на благодарность.

— Просто она от меня в захвате. Разрешите, я провожу ее?

Оставив позади пораженного полицейского, Сальваторе направился за девушкой. Он решил, что сейчас действительно прибегнет к угрозе, потому что после ее появления его дружба с Локвудом стала трещать по швам, а его собственное настроение ухудшается донельзя. Деймон схватил девушку за руку, заставляя обернуться. Гилберт хотела вытащить руку, но Доберман лишь крепче привлек девушку к себе и процедил над ее ухом:

— Оставь Тая в покое, слышишь? Исчезни!

— Иначе что? Ударишь меня? Давай! Так ты только докажешь собственное ничтожество.

Сальваторе почувствовал неописуемую злость. Схватив девушку за плечи, он сдавил их с такой сильной, чтобы та самая Мальвина прочувствовала весь спектр яркой боли. Гилберт сжала зубы, уставившись на Добермана, чувствуя неимоверную силу выдерживать этот зрительный бой и желая доказать, что она не боится Сальваторе, и что ей плевать, что он спас ее жизнь. Один благородный поступок еще ничего не означает. В книгах обычно после подобного все идет к перемирию и симпатии, но Елена ощущала лишь злобу.

Он чувствовал свою силу, сжимая ее плечи, глядя в ее заплаканные и испуганные глаза. Он почувствовал необъяснимое желание уничтожить жизнь этой самозванки, растоптать все ее мечты и грезы, чтобы она корчилась в осколках своих фальшивых звезд и пожинала весь спектр боли. Да, тогда бы Сальваторе был счастлив!

Как же ему хотелось уничтожить ее!

Злоба переросла в необузданную ненависть, и Деймон не мог ее контролировать. Это все равно что озлобленному псу бросить кусок мяса в метре от того расстояния, до которого может растянуться цепь.

— Или в глотку мне вцепишься? — произнесла она сквозь зубы, тоже выплевывая слова. — Как ты уже однажды это сделал?

Это не входило в его планы — быть обескураженным. Деймон ослабил хватку, чувствуя себя вбитым в нокаут. Елена ударила по самому больному месту — по воспоминаниям, и сейчас со всей радостью смаковала вкус победы. Сальваторе ослабил хватку, а Елена выбралась из цепких объятий Деймона и отошла на шаг. Доберман зло посмотрел на девушку. Он хотел сказать ей какую-нибудь гадость напоследок, чтобы унизить, но слова будто исчезли разом — временная амнезия.

Гилберт сглотнула. Она видела перемену в Сальваторе. Всегда уверенный, спокойный и контролирующий ситуацию, сейчас он выглядел рассеянным и будто разбитым. Потом Елена вспомнила, как он схватил ее за руку, отвел за свою спину, вытащил из неприятностей.

Елена почувствовала дикое раскаяние, возненавидев Сальваторе еще больше. Зачем он каждый раз заставляет ее испытывать этот безумный поток чувств? Зачем уничтожает, заставляя чувствовать себя полной мразью?

Деймон отрицательно покачал головой и тоже сделал шаг назад. Позже, лежа в кровати, она думала о том, что его последние слова были хуже угрозы тех ублюдков и ранили они мощнее даже расставания с отцом. Позже, ворочаясь из-за бессонницы и потока тяжелых мыслей, Елена думала, что лучше бы она молчала, не начинала тот разговор. Тоска грызла ее, как крыса. И каждый раз, когда Елена пыталась усмирить ее, эта тварюга словно растворялась в воздухе.

— Ты — мой самый заклятый враг отныне, — вновь спокойно произнес Деймон, засовывая руки в карманы. — Это был последний раз, когда я вытащил тебя из дерьма. В следующий раз еще посодействую.

Развернувшись, он пошел обратно. Елена медленно поплелась по улице, кляня себя за излишнюю эмоциональность и ненавидя Сальваторе. Сейчас она готова была разрыдаться от собственной глупости, от неприятностей.

«Ты — мой самый заклятый враг». Самые страшные слова. Елена знала, что такие как Доберман слов на ветер не бросают. И она боялась. Боялась, потому что знала, что если один человек называет другого «врагом», то ни к чему хорошему это не приводит. Хуже было всего то, что она никому не могла рассказать о реальной угрозе. Ни матери, ни Бонни, ни уж тем более Тайлеру.

Вот только оба ошибалась. Елена в том, что Сальваторе несет с собой угрозу. Сальваторе в том, что поклялся себе никогда не помогать этой сучке.

====== Глава 11. Am I The One? ======

1.

Ее чувства были вполне понятны. Она только училась привыкать к току на кончиках пальцев, к теплу, появляющемуся в животе и растекающемуся по всему телу. Она только училась привыкать к страстным, требовательным объятиям и к той мысли, что теперь она влюблена, что теперь она кому-то принадлежит. Ей нравилось чувствовать ответственность, нравилось переживать за их отношения, нравилось отдавать себя по крупицам и, наслаждаясь, растворяться без остатка…

Его чувства казались ему непостижимыми. Что уж проще — обнимать девушку за талию, целуя ее в загородном уютном кафе, пока на улице рвет и мечет осень? Что уж проще — встречаться с юной и привлекательной особой, которая точно будет верной и послушной. Но он терял голову от каждого ее прикосновения, робкого и неуверенного, но наполненного нежностью и трепетом. Он терял голову от каждого ее поцелуя… Ее улыбки пленяли его, и Тайлеру казалось, что ничего подобного он раньше не видел… Но больше всего ему нравился смех Елены.

Локвуд встречал девушку у ее дома, довозил до колледжа и забирал с занятий практически каждый день. Ему нравилось, как она выбегает из здания, бросается на шею и, после поцелуя, с улыбкой на губах говорит, что скучала и рада его видеть. Ему нравилась, как она смеялась, что-то рассказывая о своих новостях. После того разговора в машине Елена перестала бояться окончательно и теперь общалась с Локвудом так, словно всю жизнь его знала. Смеялась искренне и заливисто. Иногда она выходила из колледжа расстроенной, все сваливала на придирки преподавателей и конфликты с одногруппниками. И Локвуду нравилась ее задумчивость, ее меланхоличность.

Уж, казалось бы, Тайлер Локвуд, мальчик из богатой семьи, с привлекательной внешностью и харизмой, не обиженный ничем и не обделенный вниманием женской половины должен вести образ жизни типичного Дона Жуана или разгильдяя. Уж, казалось бы, Тайлер Локвуд, парень, для которого всегда важен процесс, никогда не будет опускаться до таких сентиментальностей как серьезные отношения. Он всегда был уверен, что следует испытать как можно больше ярких ощущений, что не следует никогда связывать себя прочными отношениями. Что любовь есть, но она сродни фанатизму и ничего хорошего от нее не будет…

И тут этот самый Тайлер Локвуд влюбляется в обычную девушку, не имеющую ни статуса, ни серьезных перспектив в будущем построении карьеры. Елена ничем не отличалась. В городе, даже в самом маленьком и провинциальном, можно было найти привлекательных и обаятельных девчонок, читающих современную литературу и любящих гулять по парку по пустынным аллеям. Елена ничем не отличалась, но Тайлер впервые стал задумываться о завтрашнем дне. Что будет, когда пройдет несколько месяцев их отношений? Что будет, когда Елена познакомится с его родителями, а он — с ее? Он впервые хотел чего-то стабильного и серьезного. Нрав Локвуда не изменился ни на чуть: он по-прежнему раздражал охранников, брызгался на прохожих из водного пистолета, доставал стариков и с криком носился по улицам, если что-нибудь доводило его до крайней степени изумления.

Только теперь он думал о завтрашнем дне. Сам Тайлер в себе эту перемену не замечал. Никто ее не замечал. Лишь по прошествии некоторого времени мы, оглядываясь, видим, что сделали с нашим привычным укладом жизни те или иные люди. Изменить, как правило, ничего нельзя.

Его тяготило одно: сама Елена. Иногда парню казалось, что он не может дать Елене то, что ей реально нужно, помимо близости и нежности. Иногда ему казалось, что именно эта девочка заинтересована в другого вида отношениях. Ей не нужны были деньги, признания и дорогие подарки… Ей нужно было что-то иное.