Человек может что-то подчинить. Но не может поменять природу того существо, которое приручил. Не может изменить химический состав аммиака. Не может лишить гепарда быстроты. Не может остановить наводнения и снежные обвалы.

Не может усмирить свои эмоции.

Елена остановилась у клетки с львом. Он расхаживал взад-вперед, и его грива горела в лучах теплого зимнего солнца. Девушка увидела буйство красок и жизни. На мгновение ей показалось, что в душе у нее спокойно.

— И она еще собирается замуж! Ты только посмотри…

Елена обернулась на слова Мэтта, а потом взглянула в сторону Кэролайн. Обезьянка не могла усидеть на ее плече. Гилберт не сдержала улыбку.

— Оптимисты — вот кто спасет этот мир, — ответила Елена и двинулась дальше. Она решила подойти к стендам, на которых продавались разные сувениры, и Мэтт отправился с ней. Форбс осталась позади, не оставляя свою навязчивую идею сфотографироваться с обезьяной.

Очередь была большая. Елена и Мэтт встали в самый конец.

— Ты как-то внезапно решила устроить это… Даже неожиданно.

Когда Мальвина взглянула на Донована, тот увидел туман в ее глазах. Туман глаз той девочки, в которую он был влюблен в школе. Туман, который привлек не только его, но который принадлежал лишь одному человеку.

— Можем устроить еще встречу выпускников, — пожала плечами Гилберт, обращая свое внимание на товары, лежащие на прилавках. — Чтобы было веселее.

— Я рад, — произнес Донован, решив сказать то, что следовало сказать намного раньше, — что мы остались друзьями.

Елена вновь взглянула на него. Она начала встречаться с Тайлером лишь потому, что хотела привлечь внимание Мэтта, а перестала с ним встречаться лишь потому, что хотела внимание Деймона. И вот, внимание Донована привлечено. Правда, несколько иначе, но результат остается результатом.

Наши мечты осуществляются, но совсем не так, как мы того хотим.

— Я тоже рада, — произнесла она. — Правда, рада.

Она чувствовала теплоту февраля и холод все еще бесчинствующего ноября. Казалось, что осень растянулась, решив погостить как можно дальше. Решив стать еще одним призраком в темных углах подсознания и души.

Елена достала деньги отца, задумчиво на них уставившись. Принимать подачки от Грейсона — не лучший способ принять самого Грейсона снова в семью, но других вариантов не было. Дженна желала сплотить семью, и, наверное, это необходимо было сделать. Только совсем не хотелось.

Девушка взяла одну купюру. Очередь двигалась дальше, а Елена в своих мыслях снова остановилась. В какой-то мере она была рада — ее мысли о Деймоне отошли на второй план, уступив место для мыслей об отце и о Бонни. Одни призраки вытеснили на время других.

Но это отчаяние, которое захлестнуло девушку еще тогда, при первом нормальном разговоре с отцом (относительно нормальном), не отпускало, и Мальвине казалось, что не отпустит уже никогда. Ее не покидало ощущение неправильности — не те люди рядом, не те разговоры и не те чувства.

Она выдохнула, вырвавшись из лимба снова и сконцентрировавшись на покупках. Сфокусировавшись на том, что есть сейчас.

Кэролайн-таки осуществила свою затею, она получила два шикарных снимка из полароида, расплатившись, правда, довольно дорого за свой маленький каприз. Мужчина с обезьяной на плече отошел, а Форбс остановилась у вольера с белым медведем и уставилась на фото. Она улыбалась, глядя на эту мертвую фиксацию счастливых мгновений, и ее радовала сегодняшняя поездка. Ее вообще радовало то, что с ней происходило — помолвка, встреча с Еленой, возобновившиеся отношения, учеба по обмену, встреча с Мэттом, родной город, новые ощущения, и этот по-летнему теплый и зимний февраль.

Девушка сжала свои снимки и двинулась дальше, но сделав два шага, врезалась в кого-то. Она отступила на шаг, подняла голову на того, с кем столкнулась и нахмурилась — ну и на кой-черт залипать на макак посреди дорог? Неужели нельзя встать как-то ближе к краю дороги…

— Обезьяны способны впадать в депрессию, — сказал человек, засунув руки в карманы и, кажется, не собираясь отходить. — По крайней мере, мне так сказали, когда мне было одиннадцать.

— Это забавно, — отстраненно сказала Кэролайн. Она глазами выискивала Елену и Мэтта, и ее нисколько уже не заботило столкновение с этим странным человеком. Странный человек повернулся к ней и протянул руку.

— Я — просто Тайлер.

Девушка взглянула на Просто Тайлера, окончательно выбиваясь из своей реальности. Она смутилась, но все-таки почему-то пожала руку незнакомцу, на мгновение забывая о Доноване и Гилберт.

— Кэролайн, — ответила она, смутно вспоминая, что этот человек ей сказал про обезьян. В сущности, это было не так уж и важно. Девушка выдернула руку, ее секундное забытие закончилось, и мир, со всеми его криками и красками, вновь ворвался в реальность Форбс.

— Рад познакомиться, Кэролайн.

Она не знала, что в нем было такого необычного, но определенно было что-то, чего не было у других людей. Форбс натянула искусственную улыбку, — получилось по-дурацки, если честно, — и, отведя взгляд, поплелась дальше. Она все еще держала свои фотоснимки, правда, уже напрочь забыв о них. Девушка вновь остановилась, открыла сумку и засунула туда фотографии.

— Так, ты готова?!

Она дернулась, когда услышала голос Мэтта, но потом выдохнула и закрыла сумку.

— Да.

Елена держала в руках какие-то магнитики, с интересом их разглядывая. Мэтт спросил в чем дело, но Форбс отмахнулась от этого и остановилась на том, как эта обезьяна не могла смотреть в камеру дольше двух секунд.

По периметру разносилась музыка, такая спокойная и несколько усыпляющая. Улыбаясь рассказам Форбс, Гилберт смотрела в ее искрящиеся глаза и думала о том, что эта девочка точно умеет ценить каждое мгновение в жизни. Положительные заряды настроения Кэролайн Елене не передавались, но Елена ощущала ее на каком-то ментальном уровне и искренне радовалась за подругу. Гилберт еще не потеряла способности радоваться за кого-то.

— Это она просто тебя испугалась, — сказал Донован, когда Форбс закончила. — Я бы тоже не стал с тобой фотографироваться.

— А я бы и не захотела, — ответила Кэролайн, нисколько не смущаясь из-за постоянных подколов Донована. Беззаботность и беспечность для Мальвины были в новинку. Этот напиток повседневности она не пила уже давно…

— Я бы захотел.

Елена быстро посмотрела на подошедшего. Она узнала этот голос в мгновение. Она этот голос узнает всегда, потому что он все еще звучит в ее памяти, все еще будит ночью и не дает спокойствия днем, утром и вечером.

— Я — просто Тайлер, — он протянул руку Доновану. Тот тоже представился и ответил на пожатие. Крепкое и уверенное. Локвуд перевел взгляд на Елену. И в этот момент ей показалось, что если ей нельзя сбежать с Деймоном, почему бы не сбежать с Тайлером? Вот он, совсем близко. Почти что рядом. Любит, готов принять в свои объятия и бросить весь мир бисером к ее ногам.

— Вы знакомы? — несколько смущенно спросила Форбс. Елена хотела ответить, но Локвуд опередил ее:

— Да, я — ее парень.

— Бывший, — уточнила Гилберт, а потом оторвала зачарованный взгляд от Просто Тайлера и устремила его на Кэролайн. Нахмурившись, она в смятении вновь посмотрела на парня, бывшего парня. — Ты всех моих подруг решил закадрить?

Вопрос был не столько обезоруживающим, сколько интимным. Кэролайн опустила взгляд, а Мэтт быстро отреагировав, взял Форбс за руку и сказал Гилберт, что они будут ждать ее возле ларька со сладким.

Елена осталась наедине с Тайлером. Она смотрела в его глаза, чувствуя себя кому-то нужной и для кого-то важной. Может, чтобы заслужить прощение Бонни, она должна простить отца, а чтобы его еще и полюбить снова, она должна полюбить Тайлера? Тайлера, того самого, кто впервые ее поцеловал, кто впервые взял ее за руку, кто впервые признался ей в любви и дал ключ от своего сердца. Елена все еще носила эту цепочку.

Локвуд шагнул к девушке и оказался непозволительно близко к ней. Она не хотела этого, но и уходить тоже не горела желанием. Она помнила надрывный голос Бэт Харт, помнила езду на роликах в парке, помнила как он впервые взял ее за руку…