— И откуда такие апартаменты? — спросил Локвуд, делая глоток спиртного и оглядывая пространство. — Откуда такая ты?

Девушка улыбнулась, тоже более вальяжно располагаясь на мягком белом диване. Новая Бонни не была увлечена феминизмом, не плакала, не кричала и не закрывалась в ванной. Новая Бонни была совершенно иной.

И что стало с ее чувствами?

— Ты не хочешь ничего рассказывать о себе, но просишь меня рассказать о моей жизни. Тебе не кажется, что это несправедливо?

— Справедливость — от лукавого, как говорится, — пожал плечами Тайлер. — Ты нашла себе кого-то?

Он повернулся в ее сторону, а Бонни спрятала взгляд. От прежней Бонни остались только чувства. И в эту самую минуту Локвуд не сомневался, что ее отношение к нему осталось прежним. Кто бы не нашел ключ от ее сердца, кто бы не помог ей встать на ноги — Беннет была влюблена в Тайлера даже несмотря на то, что прошло почти два месяца. Даже несмотря на то, что эти два месяца она жила с мыслью, что вряд ли его когда-нибудь увидит.

— Нет. Мы и не виделись с декабря, наверное… Неважно, кто этот человек, и чем он занимается…

— Значит, все-таки — он? — уточнил Локвуд, снова улыбаясь. Улыбаясь, как улыбался прежний Тайлер.

— Он выходил меня как бездомную кошку, представляешь? Научил меня драться, помог добиться повышения стипендии, заставил вернуться к лечению. Я сдала сессию с одной четверкой, — Беннет тоже улыбнулась. Новая Бонни чаще улыбалась. Люди не меняются за два месяца. Но они получают возможность начать жизнь заново. И Бонни начала.

— Помог найти эту квартиру и устроиться на работу…

— Ты работаешь? — с удивлением спросил он.

— Да. Я работаю в танцевальной студии. Учу тринадцатилетних девочек зажигать на школьных вечеринках.

Она действительно умела танцевать и по-прежнему не хотела рассказывать о том, откуда в ней эти умения. Бонни стала совершенно другим человеком. И глядя на нее, Тайлер думал о том, что именно эта версия Бонни добьется большего.

А «эта версия» задумалась над другим. Она вспомнила постулаты Ребекки — чисто случайно, но все же вспомнила. Та кричала о том, что женщинам должны отводится таким же права, как и мужчинам. Она кричала о матриархате, устанавливая первенство женского пола над другим и тем самым продолжая тенденцию сексизма уже в несколько иной форме.

А Бонни подумала о том, что мужчина может и должен быть рядом с женщиной, как был Клаус. В Майклсоне отнюдь не взыграло чувство справедливости, голос раскаяния и совести не завопил. На теле Бонни по-прежнему были росписи от его жестокости, и Беннет знала, что вряд ли когда-нибудь забудет о мстительности и жестокости этого человека. Более того, один раз ей довелось увидеть, как Клаус избивал одного из должников, после чего девушка сутки не могла есть.

Но он был рядом. Он не стал другом, не стал опорой, соратником или хотя бы тем, с кем можно выпить. Но он был рядом. Бонни не вышвырнули из колледжа как грозились. Бонни сдала сессию и смогла устроиться на работу. Она получает зарплату, повышенную стипендию и стаж в трудовой книжке. Она вернулась на ту тропу, с которой свернула. Или на которую до этого даже не ступала.

— И с чего бы кому-то так помогать тебе? — спросил Локвуд, вырывая девушку из потока мыслей. Та ответила будто в трансе:

— Я спасла ему жизнь.

А он спас ее жизнь — но это она поняла уже давно. Сейчас же она осознавала другое — не нужно установление матриархата. Или патриархата. Мужчина должен быть рядом. Женщина должна быть рядом. И если удастся хоть как-то приблизиться к этому — можно будет избежать дискриминации, насилия и развода. Идея была утопичной, но мысль — новой.

Бонни перевела взгляд на Тайлера, который пил, внимательно оглядывая девушку, увлеченную новыми постулатами. Феминизм когда-то поразил ее центральную нервную систему, уничтожил ее жизнь, а потом Тайлер уничтожил сам феминизм. Тайлер исчез, но появился Клаус. Свирепый, безумный и отвратительный. Он и возродил веру в эмансипацию женщин.

Мужчины должны быть рядом. Никаких матриа- патриа- и дургих «хатов». Никакого сексизма. Бонни готова бросаться в бой за права женщин только в одном случае — если те подверглись насилию и несправедливости. Если те пострадали.

По телу Беннет прошла дрожь.

— Я спасла ему жизнь, — произнесла она, медленно поднимаясь и шествуя к письменному столу, на котором стоял ноутбук. — А он спас мою.

Она открыла ворд. Перед ней был чистый лист. А позади сидел недоуменный Тайлер. А позади остались никчемные постулаты Ребекки.

— И что ты будешь делать дальше? — он лег на диван, устремляя взгляд в потолок. Тайлер научился не совать нос в не свое дело. Мексика оказалась в этом отношении хорошим преподавателем.

— Прописывать новые правила.

4.

Они провели вместе еще час. Бонни рассказывала о своей жизни. Тайлер внимательно ее слушал. Он сказал вскоре, что ему надо прогуляться, что у него остались еще одни проплаченные сутки в мотеле, и он хочет постараться их не пропустить. Сказал, что еще зайдет.

Он ушел. На улицах он будет шляться, бесцельно гуляя по лабиринтам города, сворачивая в переулки и районы, в которых, может быть, и не бывал никогда.

Бонни вновь села за ноутбук. Она не умел создавать сайты, но она могла оформить свои мысли в письменном виде — постараться, хотя бы. Да, ее аксиомы могут никому и не понадобиться, но почему бы не рискнуть? В конце концов, попробовать написать статью — это лучше, чем попробовать снова начать курить.

Локвуд увидел одноногого старика на одной из городских улиц. Он сидел с маленькой полуразбитой тарелочкой и смотрел на прохожих, провожая их каким-то тоскливым взглядом, бесцельно вглядываясь иногда в бесчувственность серого неба. Тайлер направился к нему.

Статью она написала минут за двадцать, отредактировать — за пять минут. Вышло на две страницы формата А4, но большего и не требуется, так ведь? Современный мир — это мир кратких жизненных кредо и незамудренных слов.

Тайлер сел рядом со стариком. Тот внимательно на него поглядел, прищуриваясь и пытаясь понять, а почему это молодой красивый парень присел рядом?

— Мы все бродяги, старик, — ответил Локвуд, доставая из кармана несколько стодолларовых купюр и сунув их в карман старику. — Я — просто Тайлер, — улыбнулся он, протянув руку.

Она нашла журнал, в который решилась отправить свои мысли. Не слишком популярный журнал, но, тем не менее, скупаемый с прилавков. Она нашла электронную почту редакции и отправила туда свои труды.

Она не хотела популярности, не хотела вывести себя на международную арену в отличие от Ребекки. Она не хотела создать какое-то свое движение. Она просто хотела разбить стереотипы, чтобы другие не попались в ловушку принципов, как попалась она.

Старик пожал руку, и пожатие осталось довольно крепким, несмотря на то, что старик был стар как мир. Тайлер улыбнулся. Спешить ему было некуда.

И не к кому.

====== Глава 40. Марцерация ======

1.

Четверо суток подряд он был где-то на грани между опьянением и забытием. Сознание было притуплено. Алкоголь, громкая музыка, таблетки и случайные знакомства вырывали из действительности и кидали в какой-то извращенный мир, в котором не было место для душевных терзаний. Все мысли размельчались в порошок, все теряло значимость. Вина перед Деймоном больше не грызла озлобленной крысой. Тоска по Елене больше не разрывала на куски озлобленной псиной. И мыслей о Бонни тоже не было. Ровно как и мыслей о матери. Ровно как и воспоминаний о Мексике.

Не важно, что ты пережил. Важно — как ты будешь с этим жить, как ты будешь открывать глаза каждое утро и осознавать, что нечто в тебе изменилось, надломилось, претерпело метаморфозу. Важно, для Тайлера Локвуда, по крайней мере, стараться не концентрироваться на призраках прошлого. Важно, все для того же Тайлера, существовать дальше. Пить жизнь огромными глотками, с кайфом наслаждаясь теми секундами, когда горло немного саднит от высокого градуса, а ноги становятся ватными.