Впрочем, поспать ему всё равно не удалось.

Потому что эта мысль прочно проникла в его сознание, как подлый вирус.

XXXXX

– Пригласи его на ужин, Бас. Скажи, что ты чувствуешь, и попытайтесь быть вместе по-настоящему. Давно бы пора, – с такими словами обратился к нему на следующее утро Тэд, когда Себастиан решился довериться своему соседу, который был также, как ни странно, его хорошим другом.

– Харвуд, пожалуйста, не неси чушь. Я не тот тип… такого рода вещи не для меня.

– Окей, буду яснее. Ты был с другими с тех пор, как у тебя… это… с ним?

– Да, вначале да.

– А сейчас?

– Нет. Я не был больше ни с кем другим уже четыре месяца.

– Окей. Чувствуешь, что тебе чего-то не хватает? Не думай, отвечай сразу.

– Нет.

– Тебе скучно? Плохо?

– Нет.

– Тебя злит, когда ты узнаёшь, что ему звонил Блейн, или он идёт куда-то с Чендлером?

– Ну… да, но…

– Никаких «но». Да или нет, и отвечай сразу, не раздумывая.

– Да, конечно. Я злюсь.

– Тебе было бы неприятно узнать, что Курт встречается с парнем, который мог бы поцеловать его, раздеть и делать с ним что хочет?

– Да, блять!

– Отлично. Ты только что описал типичное поведение парня, который всерьёз встречается с другим парнем, к которому очень привязан. Можешь сказать мне, что именно тебя пугает? Если ты в состоянии испытывать некоторые вещи, сказать, что ты их испытываешь не должно быть сложнее… ну, чем признать это перед самим собой.

– Тэд, я не знаю… я не очень силён в этих вещах.

– Чёрт тебя дери, Смайт! Никто в них не силён. Не существует правил в сердечных делах, и ничто не бывает однозначным, когда речь идет о чувствах. Отношения… это постоянные попытки, знаешь ли. Стартуешь, отталкиваясь от одного предположения. Думаешь, что история будет двигаться только в этом направлении, и вдруг всё меняется, возникают тысячи других чувств и обстоятельств, потому что ты имеешь дело с человеческой природой, которая, по определению, склонна всё бесконечно запутывать. Если речь о тебе, даже больше. Но в этом и прелесть. Это вечный поединок, задачка с кучей неизвестных, да, но это также сознание, что, несмотря на тысячу вопросов, есть уверенность, маленькие определенности, которые дарят тебе чувство безопасности, заставляют чувствовать себя любимым. И подводят к мысли, что, возможно, стоит пытаться, стоит прощать ошибки и стоит бороться. Понимаешь, что я имею в виду?

– Нет, я завис на «постоянных попытках».

– Ладно, посмотрим на это так. Если ты думаешь, что то, что у тебя с Куртом заменимо, и, следовательно, не заслуживает твоих усилий, включая усилие забыть на минуточку о своей гордости… отпусти его и иди дальше. В сущности, это ведь всего лишь секс, так? И это ты можешь распрекрасно получить с сотнями других мужчин. Но если ты считаешь, что ради того, что у вас есть, стоит побороться чуть больше, прежде чем опустить руки, и, возможно, стоит даже принести кое-какие жертвы, попробуй подумать об этом: было бы так уж плохо, если бы ты выяснил, что помимо соперничества и постоянного возбуждения, можешь разделить с Куртом обычную и скучную повседневность?

Хороший вопрос. Было бы это так уж ужасно? Спросил себя Себастиан. И загвоздка была в том, что именно на это он не мог ответить.

Хотя это было не совсем так. Потому что в последние дни он получил возможность увидеть, что может чувствовать себя хорошо с Куртом, даже без секса. Что, даже если это не сопровождалось оргазмами, он всё равно хотел проводить время с Куртом. Что его приводило в волнение, когда Курт улыбался, говорил, или просто был нежен с ним. А не только когда он был перед ним обнажённый и готовый отдаться ему. И если его мысли возвращались к тому, что сказал Чендлер…

Неужели эта неделя действительно доказывала, что между ним и Куртом был не только секс? Но… больше. Гораздо больше.

– Вот видишь, – улыбнулся вдруг Тэд. – Улыбка на твоём лице заставляет меня предположить, что ты уже нашёл свой ответ.

Так и было, на самом деле.

Была только одна маленькая проблема, как это виделось Себастиану.

Он был убеждён, что в действительности Курт хотел не его, а другого Блейна.

А он никогда не станет Блейном.

ХХХ

– Повтори-ка, а то, боюсь, я не понял, Хаммел, – говорил, между тем, Джефф Стерлинг Курту в пустом зале совета Соловьёв.

– Я думаю, что Себастиан не хочет меня больше. Думаю, что из-за этого грёбанного спора он понял, что может обойтись без меня. Больше того, что, может быть, без меня ему даже лучше.

– Это невозможно, Курт.

– Он со вчерашнего дня избегает меня, Джефф.

– Оу…

– Вот именно. Мы смотрели безобидный фильм. Шутили и смеялись, а потом… пуф! Он вскочил и ушёл. И не вернулся. И я пытался, окей? Я пытался заставить его сдаться обманом, а потом дать ему понять, что нам может быть хорошо вместе и без секса, но… у меня ничего не вышло. Если нет секса, он не может быть со мной. Хуже – ему это неинтересно, он просто не хочет. И теперь мне придётся обходиться без него и без фантастического секса, которым мы занимались.

– Да, ладно… но это же именно то, чего ты хотел, разве нет? Чтобы эти… отношения перешли на следующий уровень, или больше ничего. Нет?

– Нет, чёрт возьми! Я не могу перейти от регулярного великолепного секса с ним до… ничего, только потому, что Бас не умеет говорить «Я люблю тебя». Какое мне дело до того, что он не может это сказать, если он демонстрирует мне это каждым своим жестом?

– Ну, я не знаю… это же то, чего хочешь ты? Парень, который не боится сказать «Я тебя люблю»?

– Да… ну, разве я не идиот? Кому нужен парень, который осыпает тебя комплиментами только потому, что хочет затащить в постель? Возьми Блейна. И Себастиана. Они не делали мне комплиментов, не говорили каждые две минуты, как хорошо я пою или танцую, и всё же, я спал с ними… и знаешь, что я тебе скажу? Я не чувствовал себя ущербным, потому что они поклонялись мне иначе – глазами, ртом и руками. Даже Себастиан. Каждый раз. И своим великолепным членом. Да, конечно, и им тоже!

– Ох… ладно, Курт, слишком много деталей, без которых я бы с удовольствием обошёлся, прошу тебя!

– И Себастиан никогда не притворялся со мной кем-то другим. Он сразу сказал мне, что не создан для серьёзных длительных отношений. И, тем не менее, вот уже почти пять месяцев встречается только со мной. Что мне ещё нужно было, чтобы понять, что я для него не был как все остальные? Клятва, подписанная кровью? Что?

– Ты всего лишь хотел, чтобы он сделал ещё один шаг, ради тебя, Курт. Я бы сказал, это вполне законно.

– Но, возможно, я потребовал слишком многого… – буркнул Курт падая на диван и обхватывая голову руками. Джефф сел рядом с ним, обнял за плечи, притянул к себе и крепко обнял.

– Почему бы тебе просто не поговорить с ним? Этот ваш спор… довольно глупый, если кому-то интересно моё мнение… по крайней мере, помог прояснить некоторые моменты, нет? Я имею в виду… если Себастиан победит, всё останется как было до сих пор, и тебя это, уж точно, не осчастливит. А если он сорвётся до воскресенья, и ты выиграешь, он будет вынужден делать вещи, которые в противном случае ему никогда бы и в голову не пришло делать, чему уже он не будет рад, ясное дело. Как, впрочем, и ты, потому что такие вещи теряют всякую ценность, если делаются по принуждению, так что…

– Джефф, я тебя ненавижу, когда ты такой мудрый!

– Моё счастье тогда, что это случается редко, – отшутился Джефф. – Но, на самом деле, Курт, поговорите. Нет смысла продолжать в том же духе, если вы хотите разных вещей. Если он хочет, чтобы ты был не тем, кто ты есть, и ты хочешь, чтобы он был кем-то другим… в итоге, вам обоим это принесёт боль. И много боли.

И на этот счёт не было никаких сомнений.

Поэтому Курт кивнул головой в знак согласия и затем оставил Джеффа разбираться с копиями партитур для следующего номера Соловьёв.

Его рассуждения были верны, и всё это было правильно, да.