На самом деле, он не слишком задумывался о том, что почувствует, оказавшись перед лицом создания, которое вообще-то являлось плодом того, что можно было определить как измену?

Да, когда Эрика была зачата, они с Себастианом официально не были вместе, потому что решили взять перерыв, и сам Курт некоторое время встречался с одним парнем из НЙАДИ, который был здорово похож на Мэтта Бомера* и с которым у него имели место довольно близкие контакты, пусть не секс в полной мере, но, в любом случае, весьма интимные, целых два раза, поэтому он не был слишком шокирован.

И хотя он знал, что в некотором смысле Эрика появилась на свет в результате измены Бастиана, всё равно был убеждён, что его долг делать то, чего сам Себастиан сейчас не мог, но что, он был уверен, Смайт бы наверняка продолжал делать, не случись того, что случилось.

Курт не задумывался о том, что Себастиан тайком летал в Чикаго, не только чтобы перепихнуться с Тэдом, но и чтобы повидаться с ней.

Потому что он знал, что малышка ни в чём не виновата.

И не видел связи между ней и изменой с Тэдом.

Это были две совершенно разные ситуации.

И даже за предательство с Тэдом он не чувствовал себя в праве винить Бастиана.

Пока нет.

Конечно, если он задумывался об этом, у него всё внутри переворачивалось, и подступала невыносимая тошнота…

Но, с другой стороны, кто он такой, чтобы судить, когда сам так много позволил себе с Блейном?

Он был в отношениях с Бастианом, когда это произошло впервые.

И неважно, что Бас лежал на больничной койке в коме, больше того, это даже усугубляло всё.

Курт изменил ему в момент гнева и одиночества, и в результате этого предательства другой мужчина овладел не только его телом, но и, прежде всего, душой и сердцем.

И в некотором смысле он продолжал изменять ему до сих пор.

Потому что не в силах был отказаться от тепла кожи Блейна, но, самое главное, он не мог отказаться от чувств, которые питал к нему и которые его переполняли с необъяснимой, но неодолимой силой.

Нет, если подумать хорошенько, несмотря на гнев и ревность, он не мог ни винить, ни судить Бастиана, и не имело значения, если эти два случая были совершенно различными.

Они не были различными для Курта, и этого было достаточно.

И потом, было больше, куда больше, обстоятельств, которые необходимо было учесть.

Потому что, если опустить все пустые философские разглагольствования… Себастиан для него оставался Себастианом.

Парнем, который не только был его первой и единственной любовью до сих пор, но также его лучшим другом, его наперсником, тем, на кого он всегда полагался.

Он любил его, и продолжал любить по-прежнему, несмотря ни на что.

И он потерял его по вине пьяного ничтожества, внезапно, а не потому, что их любовь умерла.

Вот почему он направлялся в больницу.

С тех пор как он вернулся из Лаймы, Курт не появлялся там, и сейчас ему было необходимо понять некоторые вещи.

Увидеть его снова, чтобы убедиться, что он в порядке, прежде всего.

Насколько это было возможно, естественно.

Увидеть его снова, чтобы убедиться, что он всё тот же Себастиан.

Но, главное, он хотел увидеть его, чтобы понять, готов ли он сказать ему «прощай» или нет.

Он должен был сделать это ради всех, кто был вовлечён в эту историю – не только ради Бастиана и Блейна, но и ради самого себя.

Потому что он уже знал, что не хочет быть с Блейном, лишь бы не чувствовать себя одиноким.

Он хотел быть с ним, потому что он был... Блейн.

И это было правильно.

Но ему действительно было нужно понять, готов ли он попрощаться с Себастианом, или нет.

Потому что было ещё слишком много неясного.

Когда он был с Блейном, казалось, что теперь для него существует лишь он.

Но, стоило ему подумать о Бастиане, его охватывала невероятная ностальгия, и Курт чувствовал, как ему сильно его не хватает.

Он должен был понять.

Иначе ему никогда не удастся построить ничего ни с Блейном, ни с кем бы то ни было ещё.

Кто-нибудь другой мог бы сказать, что судьба уже решила за него, какой путь выбрать, погрузив Себастиана в кому.

Но Курт никогда не рассматривал ситуацию с этой точки зрения.

Все девять месяцев он ждал пробуждения Себастиана – не его смерти.

И даже сейчас, несмотря на то, что постепенно он начал привыкать к мысли, что Бас никогда не вернётся, Курт всё же жил в ожидании этого момента.

Поэтому он так сильно сдерживал себя с Блейном.

Для него Бас не был просто полутрупом, навечно чуждым этому миру.

Для него Бас просто ждал подходящего момента.

Для того, чтобы вернуться или попрощаться навсегда.

И он всё ещё ждал его.

Ждал, несмотря на то, что теперь в его жизни был Блейн.

Чьё присутствие было таким реальным и прочным, что Курт затруднился бы объяснить, как такое возможно.

И Курт любил его, в этом он был абсолютно уверен.

Любовью, столь глубокой и всеобъемлющей, что это даже пугало.

Так значит, вот что произошло? Он просто разлюбил Себастиана, потому что полюбил Блейна?

Шагая по безлюдному коридору больницы, слишком тихому и чистому, он спрашивал себя, действительно ли всё сводилось к этому?

Истории любви заканчиваются каждый день.

Оставалось только понять, случилось ли это с его…

Едва войдя в комнату, он увидел Нэнси, которая склонилась над Себастианом, закапывая ему в глаза специальный раствор.

Процедура, которую следовало повторять пять-шесть раз в день, чтобы избежать сухости конъюнкти́вы.

– Доброе утро, Нэнси, – поприветствовал он её радостно, потому что обожал эту женщину.

Она не была безразличной и торопливой, как другие медсёстры, которых он знал.

Напротив, всегда была готова задержатся, чтобы поболтать с ним и была на редкость внимательна к потребностям Бастиана.

– О, смотрите-ка, кто тут у нас! Прекрасный принц пришёл проведать свою великую любовь! Слышишь, Себастиан? Курт здесь. На твоём месте, я бы уж постаралась открыть глаза, потому что сегодня, глядя на него, просто дух захватывает, знаешь? – пошутила женщина, как и всякий раз, когда он заставал её в палате. – Как дела, милый? – спросила она затем, глядя, как Курт усаживается рядом с Бастианом и осторожно целует его в лоб.

Его запах.

Вот, чего ещё так не хватало Курту.

Этого запаха, что пробивался сквозь раствор дезинфектора и прочие лекарства, и воскрешал в памяти Курта вечера, которые они проводили вместе, просто сидя на полу и хохоча над очередным фильмом или занимаясь любовью в теплой постели.

Этот запах всё ещё хранила кожа Себастиана, как и воспоминания Курта.

Целая жизнь, полная взлётов и падений, теперь оставшаяся в прошлом.

Но которая могла ещё воскреснуть в будущем Курта.

И настоящая проблема была именно в этом.

– Как ты считаешь, судьба зависит от случая или от нашего выбора? – спросил вдруг Курт медсестру.

– От случая! На все сто! – ответила Нэнси, заканчивая закапывать капли в глаза Себастиана и принимаясь их слегка массировать. – Потому что, если бы это было не так, у меня был бы зад как у J. Lo. вместо усов, и мне не пришлось бы тратить восемьдесят долларов на депиляцию сегодня вечером, – заявила женщина, задорно подмигивая Курту. – Он сегодня очень восприимчив. Попробуй спеть для него, – добавила она, прежде чем выйти из комнаты, оставляя их наедине.

Петь.

Он был там не за этим.

И суть в том, что теперь он и сам не знал, зачем именно пришёл.

Поэтому Курт начал петь.

Единственную песню, которую пел в таких случаях.

Не «Glad you came», которую Себастиан посвятил ему на региональных, а его любимую песню, которую он всегда пел, хотя Курт продолжал поддразнивать его из-за чрезмерной сентиментальности текста, что шло вразрез обычным вкусам Бастиана.

– I wake in the morning

Tiered of sleeping

Get in the shower

And make my bed alone