Кто из них был жертвой, а кто палачом в этой истории?

Вновь подняв взгляд, он увидел, что мать смотрит на него.

Со смесью беспокойства и материнской заинтересованности.

Этот взгляд заставил его почувствовать себя крайне неловко.

И напомнил то, о чём он не хотел думать.

Он резко поднялся с дивана, произнося на одном дыхании:

– Сейчас Курт должен идти, – и тон его голоса не допускал возражений.

– Но, Шустрик, мы ведь ещё не успели поговорить о том случае, когда ты принял участие в конкурсе обжорства. В итоге, его стошнило прямо перед судьями, Курт, нужно было его видеть! – продолжил его брат.

Но Блейна не интересовало больше ничто и никто в этой гостиной.

Остались только он и его разочарование.

Снова.

Ну, ладно… была ещё и его ревность, по правде сказать.

– Нет, Купер, мне пора идти, а Курт пришёл навестить меня, помнишь? Хоть сейчас и кажется, что он здесь ради тебя. И как бы ни была увлекательна игра «Уничтожим репутацию моего брата», я от неё немного устал и уже здорово опаздываю. Так что… конечно, если только Курт не хочет остаться здесь, даже если я уйду, чтобы составить компанию тебе…

Окей.

Отвратительный выпад.

И тон, который он использовал, был, безусловно, чересчур ядовит.

Но он знал, что Купер делал.

Он не был наивным и всё понял.

Брат хотел показать ему на практике, что Курт просто хотел внимания.

И ничего более.

И что его мало волновало, от кого это внимание получить.

Купер делал это ради него.

Но это не меняло факта, что Блейн с удовольствием поколотил бы его. И Курта вместе с ним, если уж на то пошло.

Потому что, если Куп действовал не заинтересованно, по какой такой причине Курт так бесстыдно флиртовал с его братом?

В самом деле ему настолько необходимо внимание, что от кого получать его, ему безразлично?

Боже! Значит Блейн не представлял ничего особенного даже как партнёр по траху?

Он так устал быть тем, кто страдает.

Тем, кто отдаёт и никогда не получает.

Тем, кто вечно ждёт, наблюдая издалека за кем-то, кто никогда не видел его и его боли.

Он не такой, чёрт возьми?!

– Ах, да, Блейн прав, – спохватился Курт слегка огорчённо, поднимаясь мгновенно. – Я вообще пришёл без приглашения. Мэм, – продолжил он, повернувшись к Джули, – было очень приятно познакомиться, и простите, если я явился к Вам в дом, даже не предупредив.

– Не говори так даже в шутку, Курт, я была рада встретиться с тобой. Можешь заходить когда хочешь, – ответила она, обращаясь больше к своему сыну, нежели к нему, но тот, как заметил Курт, глядя на него украдкой, казалось, и не слышал её, срывая с себя пиджак и этот нелепый галстук Далтона.

Боже! Какой эффект производило на Курта вид Блейна, раздевающегося с такой злостью.

Купер, подскочивший к нему, чтобы попрощаться, на мгновение вновь завладел его вниманием.

– Курт, – сказал он просто в качестве салюта.

– Куп. Надеюсь, доктор Лэйсон сумеет завоевать сердце прекрасной Сары. Он заслуживает её больше, чем Дрейк.

– О, заслуги в делах сердечных не в счёт, – ответил тот загадочным тоном ему на ухо, приобняв его. – Но оставайся с нами, и увидишь много интересного в ближайших эпизодах, – подмигнул ему Куп заговорщически, чем вызвал улыбку Курта.

– Хорошо, тогда я пойду... Только… ты не проводишь меня до машины, Блейн? – спросил затем Курт, глядя на него немного обеспокоенно.

– Конечно, Курт, – ответил тот, стараясь казаться, насколько мог, холодным и отстранённым. Что ему прекрасно удалось.

Когда они вышли, Купер и Джули посмотрели друг другу в глаза, а затем Куп воскликнул:

– У меня дурные предчувствия…

Джули не ответила.

В тот момент она только беспокоилась о Блейне.

Курт не знал, что его привело туда.

С какими намерениями он предстал у двери его дома.

Но Хаммел знал, что с момента, когда явилась мать Блейна, он только и надеялся на то, чтобы опять остаться наедине с ним, чтобы целовать его снова и снова.

Даже слушая разглагольствования Купера, он продолжал ощущать присутствие Блейна в комнате.

Сильнее всех других.

Его глаза постоянно возвращались к нему, чтобы иметь подтверждение, что он всё ещё здесь, рядом с ним.

Он пытался отключится от него.

Уделять больше внимания Куперу, потому что… да, ладно! Когда бы ещё ему представилась возможность поговорить с настоящей звездой?

Даже живя в Нью-Йорке, не то чтобы ему встречались знаменитости в баре около дома.

Но это было бесполезно.

Блейн был там, и Курт его… чувствовал.

Он чувствовал его – внутри и вокруг.

Постоянно.

Пока он следовал за ним к машине, оставленной перед домом, Блейн казался далёким, почти безразличным.

Как и в доме.

И после того поцелуя, Курт не понимал, почему.

Он пытался испытать его.

Но даже его непрерывный флирт с Купером ни к чему не привёл.

Может, Курт неверно понял все сигналы.

Возможно, для Блейна он только тот, с кем можно трахаться время от времени, и Андерсон был так нежен и заботлив только ради Себастиана.

Эта мысль разъедала его изнутри.

Он никогда ни о чём не просил, и, со своей стороны, Блейн никогда не обещал ничего.

Уж точно, не клялся в вечной любви. Но Курт поверил его словам, когда он сказал, что всегда будет рядом, если он ему нужен.

Почему же сейчас Андерсон вёл себя так, будто присутствие Хаммела только раздражало его.

– Прости, Курт, но я должен это сделать, – сказал вдруг Блейн, резко останавливаясь и разворачиваясь в его сторону.

Затем медленно приблизился к Курту, глядя на его губы с желанием.

И Курт вспыхнул.

А потом расплавился.

И... ах, да. Прошу тебя… да.

Потому что он сдерживал сердце в ожидании этого момента.

И не мог думать ни о чём, кроме этих губ на своих.

Кроме этих рук, что ласкали его и крепко сжимали в своём кольце.

Он жаждал их всем своим существом.

Но Блейн остановился в двух сантиметрах от его рта, перевёл взгляд на его плечо и аккуратно разгладил ткань.

– Там была пылинка, – только и сказал он, отступая, отнимая у него тепло своего тела, свои руки, свои губы, свой... всего себя.

«Ублюдок!» – видимо эта мысль достаточно отчётливо отразилась на лице Курта, учитывая наглую самодовольную улыбку, которую Блейн обратил к нему.

Великолепно!

В кои-то веки Курт послал к чертям здравый смысл и отправил в отпуск мозг...

Он последовал за своим сердцем, и то место, куда оно привело его, оказалось на редкость отвратительным.

В порыве злости, он собирался нырнуть в машину и исчезнуть, когда сильные руки Блейна железной хваткой вцепились в его предплечья, мгновенно лишая свободы действия.

Андерсон медленно приблизился к нему, пока Курт не почувствовал его горячее дыхание против кожи на шее.

Отчего во всём его теле зародилась дрожь.

Его заметно колотило, и он прекрасно сознавал, что Блейн всё ощущает через это жаркое прикосновение.

– Если хочешь моих поцелуев, Хаммел, тебе придётся постараться куда сильнее. И уделять мне намного… намного больше внимания, – прошептал тогда Андерсон ему прямо на ухо.

Затем он отпустил свой захват и протянул ему руку для прощального пожатия.

Подняв глаза, Курт увидел, что Блейн улыбается.

Он выглядел менее отстранённым и менее злым.

И, определённо, более нахальным.

Что это было? Провокация?

Хорошо, если Блейн хочет играть, Курт готов.

Он пожал руку Блейна и сказал:

– Буду знать, Андерсон. Значит, я тщательно подготовлюсь к завтрашнему вечеру, поскольку ожидаю получить больше… гораздо больше, – добавил он кокетливо, наблюдая, как взгляд Блейна мгновенно потемнел от возбуждения. – До свидания, – заключил он уже спокойнее, садясь в машину, когда понял, что тот не собирается отменять их встречу.

Он вовсе не забыл то, что хотел сказать Блейну.