Безусловно, у него были другие дела и планы.
Тем не менее, миссис Андерсон – которая затем представилась ему как Джули и потребовала, чтобы он обращался к ней только так – не пожелала слушать извинений, крепко схватила его за руку и практически потащила за собой в гостиную.
Женщина забросала Курта вопросами о его работе и карьере.
Она расспрашивала так подробно и с таким искренним интересом, что Курт подумал, что Блейн, должно быть, действительно успел прожужжать ей все уши о нём за эти три дня.
И вот теперь они втроём сидели на роскошном диване, в этой убийственно старомодной гостиной, и ожидали, когда подадут чай.
Да, Курту необходимо было всё его мужество, чтобы понять, за каким чёртом он впутался в эту крайне неловкую и странную ситуацию, и, прежде всего, как выйти из неё, никого не обидев.
И о том, чтобы просить помощи у Блейна, даже речи идти не могло.
Тот выглядел ещё более взволнованным, чем он сам, в этом пиджаке, из которого давно вырос, и в этих тесных брюках, так удачно облегающих в нужных местах, что почти...
НЕТ!
Курт, хватит!
Это неподходящий момент, чтобы думать о некоторых вещах!
– Эй, куда вы все пропали? Камера готова, – раздался вдруг мужской голос.
Когда Курт поднял глаза, чтобы посмотреть, кто только что вошёл в гостиную, ему показалось, будто земля уходит у него из-под ног.
ЭТО. БЫЛО. НЕВОЗМОЖНО.
– Купер, это Курт Хаммел, мой друг из Нью-Йорка, – поспешил сообщить Блейн брату, который застыл посреди комнаты при виде парня, сидящего рядом с матерью.
– Ага. И он здесь… в нашем доме, – ответил тот сквозь зубы Блейну, глядя на него как-то странно, и по его тону можно было сказать, что он чуть ли не потрясён этим обстоятельством.
Всё это удивило Курта, который перевёл растерянный взгляд с одного на другого.
– Да, разумеется. Он здесь. Эмм, Курт, это... – собрался представить его Блейн, но Курт в порыве энтузиазма подскочил, как пружина, с дивана и прервал его, воскликнув:
– О, я знаю, кто это. И... о, Боже мой. Он...о, господи! Доктор Кристофер Лэйсон из Страстей. Я обожаю этот сериал.
От этих слов выражение Купера мгновенно утратило оттенок подозрительности, и на его лице расцвела искренняя и весёлая улыбка.
– О, Курт! Для меня истинное удовольствие познакомиться с тобой! Ты только что стал моим новым лучшим другом, поэтому, пожалуйста, обращайся ко мне на ты, – игриво произнёс Купер и, подойдя к Курту, совершенно неожиданно заключил его в тёплые объятия, что немало смутило Хаммела и заметно ослабило напряжение, в котором Блейн пребывал с того момента, когда Курт ступил на порог этого дома.
Его брат и мать поняли.
Даже если он не успел сказать им многое, что следовало бы, они поняли ситуацию в полной мере.
Они вели себя так, будто действительно видели Курта впервые, и в случае его брата это так и было.
Он видел его на некоторых фотографиях с Блейном, да, но никогда лично.
Блейн расслабился ещё больше, видя, как Курту комфортно с Купером и его матерью.
Несмотря на заметное волнение из-за знакомства с теле звездой, к которой он, к тому же, имел небольшую слабость – Блейн немало повеселился, когда в Нью-Йорке Курт заставлял его смотреть с ним сериалы брата и восторгался его бицепсами, удивляясь тому, что Блейн не разделял его восхищения – видно было, что ему хорошо и спокойно с этими людьми.
Несмотря на то, что Хаммел вспомнил его адрес, сам дом и обстановка ничего ему не напомнили, что, в сущности, казалось Блейну вполне закономерным.
Он был в этом доме всего два раза: один раз на ужине и другой чтобы помочь ему забрать вещи, и, с учётом ситуации, в том случае им не представилось возможности провести экскурсию по дому.
Кроме тех двух случаев, они всегда виделись или в доме Курта, или в Далтоне.
И на его мать, Курт, казалось, реагировал вполне спокойно.
Он был мягок и доброжелателен с этой женщиной, проявлявшей к нему столь живой интерес, но не подавал никаких признаков, что узнаёт её.
Женщину, на которую он когда-то кричал, срывая голос, из-за того, как отец обращался с Блейном.
Женщину, которая не раз и не два встречалась с ним тайком от самого Блейна, чтобы узнать, как жил её сын после того, как ушёл из дома.
Женщину, с которой он вступил в настоящий заговор, чтобы устроить ему идеальный праздник на восемнадцатый день рождения.
И он не узнавал её.
Впрочем, он не узнавал и парня, которому подарил свой первый поцелуй.
Парня, который бросил вызов его страхам и посвятил ему песню перед всей школой.
Парня, который готов был сопровождать его на школьный бал, несмотря на избиение в его старой школе, если бы представилась возможность.
Парня, с которым он впервые занимался любовью.
Парня, который пожертвовал собой, чтобы спасти его, или, по крайней мере, попытаться.
Чему ж тут было удивляться?
Увлечённый наблюдением за реакциями Курта под смех матери и привычную чепуху, что нёс Купер, Блейн, не следил за разговором и почти в нём не участвовал, разве что речь заходила о нём лично. Как, например, когда Купер принялся рассказывать об одном инциденте...
– Не надо, Куп... Не говори об этом, прошу тебя, не...– взмолился он без особой надежды на успех. Естественно, брат сделал вид, что не слышит.
– Короче говоря, стою я там, разговариваю с Джорджем Лукасом о его новом фильме, и ты не представляешь, чего мне стоило с ним встретиться, а мой братишка скачет вокруг и тянет меня за куртку, требуя, чтобы я пошёл с ним. Но я не мог упустить такой шанс, потому что… это же был Джордж Лукас, и из меня получился бы идеальный новый. Тогда, этот юноша становится в позу, орёт во всю глотку, что я противный, а потом...
– Что? – спросил Курт, полностью поглощённый рассказом. Это была одна из многих способностей Купера – умение вовлечь людей в то, что он делал и говорил.
– Нет, не говори, – умоляюще протянул в последний раз Блейн, уже стопроцентно уверенный, что это, в любом случае, бесполезно.
– Он поднял ногу и сделал пи-пи на Джорджа Лукаса, как собачка, – продолжил Купер.
– О, господи… Поверить не могу, он всё-таки сказал это! – воскликнул Блейн, пока остальные, включая его мать, покатывались со смеху.
– О, Боже мой! Ты пописал на Джорджа Лукаса? – спросил Курт в полнейшем изумлении.
– Нет, не совсем на него. На его ботинки, если быть точным.
Смех Курта заставил замереть сердце Блейна на мгновение.
Слишком давно он не слышал, чтобы Хаммел смеялся так открыто.
На секунду он задумался, как было бы прекрасно, если бы это был простой вечер в семье.
На который он пригласил своего парня, чтобы провести немного времени с матерью и братом.
Ничего более.
Правда, отличалась от его мечты, разумеется.
Больше того, правда состояла в том, что Курт практически не обращал на него никакого внимания после того захватывающего поцелуя в дверях.
И Блейну не нравилось, как он смотрел на Купера.
Курт, казалось, был совершенно очарован им.
– Курт, хочешь ещё чая? – спросил он, пытаясь привлечь его внимание.
Ничего.
Он его даже не слушал.
И эта сцена заставила его подумать о том, как всё будет, если Себастиан проснётся.
Это было здесь совершенно ни при чём, одно не имело отношения к другому, и тем не менее… он не мог не представить себя жалким невидимкой, которого не замечают, игнорируют… забывают ещё раз.
Он снова увидел себя в роли неудачника, который издалека наблюдает, как его любимый ловит каждое слово из чужих уст.
Мог он опять рискнуть так сильно?
Да. Мог.
Но вопрос был в другом... хотел ли он этого?
Нет, не снова.
И ещё вот в чём был вопрос... во всей этой ситуации, какая часть выбора была за ним, и какая за Куртом?
Если он согласился на это без каких-либо обещаний, чтобы получить хоть каплю того, что хотел и не мог иметь… это была его вина или Курта, который ничего не обещал, а просто брал только то, что ему нужно и что, в любом случае, и так ему предлагалось?
