Да, он подарил Андерсону боксёрскую грушу, сказав, что можно закрепить её на потолке в студии Себа, учитывая, что сейчас никто этой комнатой не пользуется.
Но себе он сказал, что сделал это только потому, что хотел, чтобы Блейн чувствовал себя как можно больше дома в квартире, за которую платил.
А вовсе не потому, что в порыве пост-сексуальной искренности, тот признался однажды, что у него только два способа выпустить пар: секс с незнакомцами и бокс.
И потом, он мог говорить с Блейном о Себастиане, как ни в чём не бывало.
И это помогало ему чувствовать себя менее виноватым за то, чем они занимались в этих стенах.
И один раз в кафе, где часто завтракали.
И ещё, в машине Курта, едва выйдя из кино.
И в другой раз – почти – в тупичке позади ресторана, где работал Курт.
Почти, потому что вышел Кевин, чтобы позвать Курта по окончании паузы, прежде чем стало слишком поздно.
Ну, ясно, короче...
Оба упорно не желали говорить о нём, будто он представлял часть прошлого, и, тем не менее, вели они себя уже, как если бы это было именно так.
– Почему Себастиан подарил тебе кота? Он всегда их терпеть не мог! – спросил Блейн однажды вечером, взяв на руки Брандо.
Этот кот, даже в таком плачевном состоянии нисколько не утратил аппетита, и, едва оказавшись на коленях, тут же потянулся, чтобы сцапать кусочек пиццы, который был у него в руке.
– Именно поэтому, – ответил, лаская хвостатого обжору, Курт. – Он считал, что, даря мне нечто, что ему самому не нравилось, но что готов был терпеть, лишь бы порадовать меня, он доказывал мне свою любовь.
– Да, это было так похоже на Бастиана, – пробормотал Блейн, не замечая, что применил глагол в прошедшем времени.
Как, впрочем, и Курт, который некоторое время назад непременно уловил бы это и немедленно поставил бы ему на вид.
На самом деле, они использовали свои воспоминания о Себастиане, чтобы быть ещё ближе, и даже не отдавали себе в этом отчёта.
Но Курту было необходимо, чтобы имя Себастиана упоминалось и чтобы, таким образом, он постоянно присутствовал между ними.
Это было как бы напоминанием для Блейна.
Или, по крайней мере, так это воспринимал Андерсон, даже и не пытавшийся избежать этого тяжкого испытания.
В действительности, это было, да, напоминанием, к которому Курт прибегал часто, это правда… но только для него самого.
Бёрт Хаммел очень устал.
Трёхчасовой перелёт из Лаймы был лишь последним ударом, вообще-то он уже целую неделю чувствовал себя не очень хорошо.
Грипп, наверное.
Однако, когда Кэрол объявила, что у неё неожиданно появилась возможность взять две недели отпуска, ему показалось, что было бы здорово организоваться и сделать сюрприз Финну и Курту, которые в последнее время, из-за занятости Рэйчел и аварии Себастиана не могли выбраться из Нью-Йорка, чтобы погостить дома.
И потом, он хотел увидеть дочку Сантаны и Бриттани, для которой он уже согласился стать крёстным отцом.
Кроме того, скоро был день рождения Курта, и Бёрт хотел провести его с сыном в этом году.
Сейчас Кэрол отправилась к Финну, и они планировали собраться все вместе вечером, чтобы поужинать в каком-нибудь заведении неподалёку.
Заплатив за проезд, Бёрт вышел из такси, которое остановилось перед домом Курта.
Он привычно подумал, что никогда не смог бы привыкнуть к такому городу.
Но его сын был счастлив здесь.
Хотя, в последнее время он был немного потерян, словно сбился с пути.
Об этом и многом другом Бёрт хотел бы поговорить с сыном, если бы только всё не осложнялось тем, что произошло с Себастианом.
Дело в том, что Бёрт знал своего сына и знал поэтому, что ни одно из решений, принятых им за последнее время, не было действительно продиктовано его сердцем.
Но он также знал, что, даже если у них всегда были открытые и честные отношения, в тот момент он не мог явиться перед сыном и сказать ему, что он всё делает неправильно.
Потому что он прекрасно понимал, по какой причине, тот поставил свою жизнь на паузу.
И пусть он не одобрял этих жертв, тем не менее, понимал, даже не считая их достаточными, причины, которые привели его сына к такому выбору.
Подойдя к двери, он остановился на мгновение, чтобы отдышаться.
Лифт всё ещё был сломан, а его сердце не выдерживало определенных усилий.
Наконец, он глубоко вздохнул и позвонил.
И его сердце снова пустилось в пляс, когда дверь открылась, и он увидел парня, который стоял за ней.
По правде говоря, Бёрт чуть не схлопотал ещё один сердечный приступ, потому что перед ним был не просто какой-то там парень.
Нет, там был Блейн Андерсон.
Тот, кто принес в жертву многое в своей жизни, чтобы спасти жизнь его сына.
– Папа! Какой приятный сюрприз! – воскликнул Курт, бросаясь в объятия отца, который с радостью ответил на это объятие, пока Блейн, всё ещё стоя у распахнутой двери, оторопело наблюдал за ними с открытым ртом.
Он учёл всё, все возможности.
Друзья, знакомые, даже просто любопытные, которые могли бы, против всяких ожиданий, узнать как его, так и Курта, и связать их с фактами восьмилетней давности.
Но он ни в малейшей мере не подумал о вероятности, что в Нью-Йорке мог появиться единственный человек, помимо Мерседес, который действительно знал, кто он такой и кем он был, в свою очередь, для Курта.
– Это... – начал Курт, отпустив отца и указывая взглядом на Блейна.
– Блейн Андерсон, я знаю, – закончил за него Бёрт, удивляя сына и заставляя слегка запаниковать Блейна.
– Откуда ты можешь это знать?
Взгляд Бёрта быстро метнулся от одного к другому.
– Он сам мне и сказал, когда открыл дверь и представился, – сказал он, наконец.
Стало быть, Бёрт понял, как обстояли дела, и Блейн моментально расслабился.
Насколько он мог оставаться расслабленным в то время как отец с сыном, сидя в гостиной, оживлённо болтали о том о сём.
Так продолжалось, по меньшей мере, минут тридцать.
Блейн время от времени пытался оставить их под предлогами типа: «Кофе сам не сварится», но Бёрт не позволял ему покинуть комнату, он задерживал его новыми вопросами, и вскоре парень понял, что мужчина просто ждёт подходящего момента, чтобы устроить ему допрос с пристрастием.
И как только Курт удалился к себе переодеться для ужина, Бёрт буквально налетел на Блейна.
– Что ты здесь делаешь?
– Я здесь из-за дел, которые касаются Себастиана, мистер Хаммел. Ничего, о чём Курту следовало бы беспокоиться, – произнёс Блейн с несколько преувеличенной медлительностью.
Он был всё ещё взволнован из-за того, что оказался перед этим человеком, который принял его когда-то в своём доме как второго сына, и однажды ночью позволил остаться спать в гостевой комнате после особо серьёзной ссоры с отцом.
– Ты знаешь Себастиана, сынок? – спросил мужчина слегка озадаченно.
– Очень давно, на самом деле.
– Это для меня новость. А Курт… он...
Блейн прервал его сразу, зная, что мужчина имел в виду.
Впрочем, это ведь было именно то, о чём они говорили в тот вечер, когда Блейн решил окончательно исчезнуть из жизни Курта.
– Нет. Он ничего не помнит, иначе меня бы здесь не было.
Но Блейн спросил себя, было ли это действительно так.
За несколько ночей до этого, Курт проснулся, крича из-за кошмарного сна, которого не мог вспомнить.
Блейн видел панику в его глазах, и потом Курт сказал что-то насчёт скалки, и его сердце остановилось.
В ту проклятую ночь было и это среди всего прочего, Блейн помнил слишком хорошо.
Но затем он продолжил, говоря о ком-то, кто во сне гнался за ним, чтобы избить его с этой битой или скалкой, и Блейн почти успокоился.
Должно быть, это был просто кошмар, потому что никто не гонялся за Куртом с битой или чем-то другим в ту ночь и никто не бил скалкой. Не его.
Значит, это точно был просто кошмар.
