Это видео пригодится Теду, чтобы узнать, с кого требовать возмещения за ущерб.

Сыновья Лоренцо были достаточно большими, чтобы попасть в исправительную колонию за подобные выходки; и чем больше у неё на руках было доказательств их виновности, тем хуже становилось их положение.

Люси не забыла, что обещала заставить их заплатить за то, что эти подонки сделали с Брандо.

Она просто ожидала подходящего момента для нанесения решающего удара.

А тем временем, натравливать на Лоренцо соседей с требованиями возмещения ущерба, нанесённого его отпрысками, с доказательствами, предоставленными Люси, на руках, было даже весело.

Видимо, десять лет пристального наблюдения за приключениями Джессики Флетчер дали свои плоды.

Возвращаясь домой, на лестничной площадке миссис Бингли обнаружила Мадлен Смайт.

Та стучала в дверь Курта и, когда Люси сказала, что они отправились в больницу, потому что их подруга рожает, миссис Смайт удивила её, обронив невольно «Может, это и к лучшему».

– Знаешь, Мадлен, я ещё помню тебя девочкой, когда ты приезжала сюда погостить у твоей бабушки. Бегала как заводная туда-сюда по коридору с этими твоими взъерошенными косичками. И смеялась куда больше, чем сейчас. Но уже тогда ты была на удивление нахальной и противной. Клянусь, в жизни не встречала девочки более гад... эмм… невыносимой, чем ты, Мадлен, – сказала ей миссис Бингли в одном из своих многочисленных порывов безудержной искренности. – Тебе бы следовало вынуть уже эту швабру из жо... эмм, заднего прохода, девочка моя. Этот парень – хороший человек. Твоему сыну не могло повезти больше, это я тебе гарантирую.

– Если делаешь правильный выбор, но всё равно всё кончается плохо… значит, и правильный выбор может оказаться неверным, Вам так не кажется, миссис Бингли? – спросила её Мадлен.

– Я не поняла, о чём ты. Но могу сказать, что это не вина Курта, если твой сын сейчас в коме, и я надеюсь, что ты не это имела в виду. Очень на это надеюсь.

– О, нет. Мой сын такой же, как я. Это мне хорошо известно. Упрямый. Эгоистичный. Временами думает только о себе. Но здесь дело сложнее, и из них двоих, у Хаммела куда больше тайн, похоже. А сейчас мне пора идти. Всегда приятно поговорить с вами, Люси, – проговорила задумчиво Мадлен, прежде чем развернуться и быстро уйти прочь.

– Хотела бы я сказать то же самое, – только и нашлась сказать в ответ Люси, у которой эта странная встреча оставила неприятный осадок.

Когда тем вечером Курт зашёл забрать Брандо, он выглядел каким-то рассеянным и немного задумчивым, и она решила, что не стоит сообщать ему сейчас о визите той женщины.

Во всей этой истории, безусловно, что-то не сходилось.

Но, уж точно не Люси следовало распутывать этот клубок.

Мадлен находилась в аэропорту и ждала своего рейса, который, естественно, задерживался.

Досье, что она нервно вертела в руках оказалось даже более содержательным, чем она рассчитывала.

Но в том, что было там написано, не оказалось ничего полезного, ни, тем более, приятного.

В течение многих лет она не могла найти никакой интересной информации о Курте.

Как сказала однажды Мэри, её помощник, этот Хаммел вёл жизнь более монотонную, чем затворник в монастыре.

Потом частный детектив, которого она наняла, связал имя Андерсона с документами из архива на Курта.

И вот тогда открылось много интересного.

Если так можно определить тот ужас, который предстал перед ней.

Много раз она обвиняла Блейна в том, что случилось, считая его чудовищем, не заслуживавшим дружбы её сына.

Теперь же выяснялось, что он не только не был виновен ни в чём, но что вообще вся ситуация была гораздо сложнее, чем казалось восемь лет назад.

И что она промахнулась по-крупному.

И сейчас она терялась, не зная, как использовать полученную информацию.

Слишком многое менялось в свете этих новостей.

Она могла ожидать чего угодно, но не этого.

Как ей следовало поступить? Её сын знал обо всём? Должен был знать.

Но Хаммел… он знал?

Когда металлический голос объявил её рейс, Мадлен взяла досье и сунула его в сумку.

Она подумает обо всём позже, по возвращении из деловой поездки.

Одно можно было сказать с уверенностью: ей о многом придётся поговорить.

Оставалось только решить, с кем именно – с Куртом или с Блейном.

Курт уронил голову на плечо Блейна, опьянённый его запахом, а вода вокруг них продолжала течь.

Когда тот притянул его ближе, надавив одной рукой на обнажённую спину, а другую сжимая вокруг талии, он обнял его за плечи.

Он отправился за Блейном в душ, не говоря ни слова.

Разделся и вошёл.

Блейн был потрясён, увидев его. Но не стал задавать вопросов.

Ничего не произошло.

Они просто смотрели друг на друга молча некоторое время.

Довольно долго, хотя ни один из них не мог бы сказать, сколько в точности.

Потом они начали целоваться.

Как накануне вечером.

И когда поцелуй стал слишком жарким, они оторвались друг от друга, и Курт уронил голову на плечо Блейна.

Струи падали на спину Курта, и он спрашивал себя, как можно испытывать одновременно такое тепло и такой холод.

Блейн поцеловал его в кончик носа, очень осторожно и с нежностью – пожалуй, слишком романтично, – подумал Курт, чьи руки, словно по собственной воле, принялись ласкать мягкие кудри, завитки которых от воды становились ещё более очевидными.

Ощущение от этих лёгких прикосновений заставило Блейна вздрогнуть.

– Курт, что… это? Что мы делаем? – прошептал он с оттенком тревоги в голосе.

Курт закрыл глаза.

Он ожидал этого вопроса.

И противоречивые ощущения от тепла дыхания Блейна, что ласкало его лицо, и холода воды, что била по спине, вовсе не помогали держать себя в руках, чтобы не сказать правду.

Он чувствовал себя расслабленным и спокойным, впервые за несколько месяцев.

– Я не знаю! Я... можем мы быть только друзьями, которые…

– … иногда занимаются сексом? Это то, чего ты хочешь, Курт? Друга с привилегиями?

Нет.

Курт от Блейна хотел гораздо большего.

Он хотел узнать его, хотел прижимать его к себе, ласкать его, чувствовать.

Хотел, чтобы он остался.

И он испытывал к нему плотское желание, да. Постоянно.

Но больше всего хотел, чтобы он был рядом.

Как сейчас и даже ближе.

Но этого он не сказал, потому что не мог.

А, может быть, и не хотел.

Однако, как сказал Тэд, Блейн заслуживал больше этого, Курт был уверен.

Только, он не мог быть тем, кто даст ему это большее.

Всё, что он мог сделать, это быть честным и оставить ему выбор.

И затем принять любой ответ, какой бы он решил дать ему.

– Да. Я хочу этого, – произнёс он с уверенностью, которой не испытывал ни в малейшей мере в тот момент. – Я доверяю тебе, Блейн. Не знаю почему, в сущности, я тебя не знаю, но это так. Ты можешь?.. Я хочу сказать, можешь это быть ты… без обязательств... Я люблю Бастиана, и это не может измениться, но я действительно хотел бы… – он не закончил фразы, но это и не нужно было, потому что Блейн понял.

Снова, даже без слов.

Блейн печально улыбнулся и прижал Курта чуть ближе.

Это было его «да», и Курт понял.

Блейн знал, что ввязывается в неприятности библейских масштабов, в нечто, что утащит его на ещё большую глубину.

Он сознавал это.

Но это был его Курт.

И если этого он хотел, если это было ему нужно, то он получит это от Блейна.

– Хорошо, Курт, – сказал он просто.

«Отведи мне эту убогую роль, если от этого тебе будет лучше, если это сделает тебя счастливым, в конце концов, я должен тебе это», – подумал он.

И всё же, какая-то часть его души ещё надеялась.

И как всегда поступают те, кто любит по-настоящему, он решил игнорировать остальное и слушать только эту её часть.

Хотя...

Он был уверен, что шум, который он услышал, был звуком ещё одного кусочка его сердца, только что разбившегося вдребезги.