Хаммел принялся носиться из одной комнаты в другую, одновременно одеваясь и собирая вещи, которые, как он думал, могли понадобиться Сантане или Бриттани.

Он больше не коснулся темы поцелуя, и Блейн последовал его примеру.

– Прикасаться к нему... это как рай для меня, – продолжил Блейн. – Это всё ещё так, спустя всё это время, знаешь? Моя вина, если он ничего не помнит, если ему пришлось пережить то, что он пережил. Я запутался, Бас, да. Но я помню обещание, которое дал тебе, и я здесь, чтобы выполнить его. Я смогу держать её далеко от него, как ты хотел и... и... Я смогу взять себя в руки и заставить умолкнуть всё… всякое чувство, которое, думаю, ещё испытываю к нему. Да, я смогу это сделать. И прекратить то, что происходит между мной и им… я отдалюсь от него и сумею устоять… да, я могу это сделать. Много ли надо? Я делал кое-что и посложнее, правильно? Когда ты очнёшься, тебя всё ещё будет ждать твой Курт, Бас. И ты сможешь сам решить, что нужно сделать… Боже, даже если ты его не заслуживаешь! Три года. Целых три года ты изменял ему с Тэдом! Знаешь, каково мне было, когда я узнал об этом? Я приехал сюда, чтобы врезать тебе! А вместо этого застал его. И тебя... вот такого... Нет... Слишком многое ты должен объяснить мне! За тобой тоже должок, Бас. Только, мать твою... проснись! Тебе не отделаться так просто! Ты должен проснуться и объяснить мне всё! Если ты сыграешь со мной такую шутку, клянусь, я заставлю тебя заплатить. Ты должен мне это, блять… проснись!

Блейн не заметил, что плачет.

Глядя на своего друга, лежащего там неподвижно, он чувствовал, как его буквально разрывает между гневом, яростью, страстью, усталостью...

Он чувствовал себя разбитым от всех этих эмоций.

И усталым. Определённо, слишком усталым.

– Быть с ним рядом, касаться его... вдыхать его запах… это пытка, от которой я никогда не отказался бы. Я не думал… даже представить себе не мог, что буду ещё чувствовать это после восьми прошедших лет. Всё это время я просто обманывал себя. С глаз долой – из сердца вон… это действительно мой случай. Но, как только я снова увидел его, я понял, что мое сердце вернулось домой. Хм... да, знаю… эта фраза больше подходит дамочке с ПМС, а не гею со стальными яйцами, как бы сказал ты. Но это – правда. Однако, Тэд прав. Он меня использует. Он ничего ко мне не испытывает, даже не помнит меня… и моя близость не пробуждает в нём ни единого воспоминания... и я знаю, что это к лучшему, но не могу не страдать от того, что он не помнит… понимаешь, даже нас! Как ты и говорил, наверное, ты всегда был прав. Я – единственный, кто в конце концов будет страдать, правда, Бас? Что мне делать, а? Мне нужен мой друг Бастиан. Мне нужен ты. Ты должен проснуться.

– Эй, Блейн, – голос Мерседес, стоявшей у двери, немного испугал его.

– Не хочу беспокоить, но... она родилась. Почти четыре килограмма, здоровенькая. Бриттани тоже в порядке. Сантана говорит, что скоро их можно будет увидеть.

– Ух… замечательно! – воскликнул Блейн, искренне обрадованный. Он не слишком давно был знаком с Сантаной и Бриттани, но успел привязаться к ним. Да, даже к Сантане.

– Больно видеть его таким, – подойдя к кровати, сказала Мерседес едва слышно, словно боялась разбудить Себастиана.

– Да. Но он выкарабкается. Я уверен. Он проснётся... он сильный.

– Давай, пойдём посмотрим на новорожденную!

Бросив последний взгляд на друга, Блейн молча вышел из палаты вслед за Мерседес.

И снова, ещё раз, никто не заметил слабого движения руки Себастиана.

Нет.

Он не потеряет ещё и Блейна.

Это не повторится.

И не из-за Хаммела.

Такими были первые мысли, пронёсшиеся в голове Тэда, когда тем утром, придя в больницу, он наткнулся в одном из залов ожидания на этого самого Хаммела, доверчиво жавшегося к Блейну.

Что они там делали? Что-то случилось с Себастианом? Может, он проснулся?

Они смеялись!

Волна радости захлестнула его сердце, и он даже не осознал, что движется к их весёлой компании, пока не услышал собственный голос, полный надежды:

– Он проснулся?

Все повернулись к нему.

– Тэд! Что ты здесь делаешь? – спросил Блейн, немедленно направляясь ему навстречу.

– Бас, он...

Выражение Блейна погрустнело, когда он понял ход мыслей друга.

– Нет. Родилась малышка Сантаны и Бриттани. Извините, – сказал он затем, обращаясь к другим. – Это Тэд Харвуд. Тэд, это Мерседес и Курт, – после чего Андерсон прошептал ему на ухо: – Прости, я забыл тебя предупредить.

– Эй, хоббит, шевели задницей, иди взглянуть на маленькую Джудит! – выглянула вдруг из соседней палаты Сантана. – Давай, Мерседес, ты тоже, Курт уже видел её. Скоро привезут Бриттани. Если она появится раньше меня, передай, что я люблю её, Хаммел!

– Разве ты не сообщила ей эту потрясающую новость уже раз сто сегодня?

– Лишний раз напомнить никогда не помешает, Курти! – крикнула в ответ Лопес, прежде чем утащить за собой Блейна и Мерседес, оставляя Тэда с Куртом наедине.

– Ты мог бы постараться чуть больше в поиске адресов и номеров телефонов, – взорвался, внезапно для Хаммела, Тэд, возмущённо глядя на него.

– Что, прости? – спросил Курт, несколько обескураженный всей той ненавистью, что уловил в его словах.

Этот Тэд и ему не слишком-то нравился, и он подозревал, что эта неприязнь во многом обуславливалась тем, чем они с Блейном, по словам Сантаны, занимались перед его домом, но, честно говоря, такая неприкрытая ненависть со стороны Харвуда его озадачивала.

– Если ты знал, что у Бастиана есть друзья в Чикаго, мог бы и сообразить, что они хотели бы знать, что случилось, нет? – выплюнул Тэд, даже и не пытаясь больше сдерживать гнев, который кипел у него внутри.

– Я не... я не думал об этом в тот момент, я был немного... – проговорил Курт, заикаясь, поскольку искренне не понимал, почему он должен был чувствовать себя виноватым.

В конце концов, это же сам Себастиан никогда не говорил ему о своих друзьях из Чикаго, правильно?

И подобное необъяснимое нападение со стороны кого-то, кого он совершенно не знал, не имело никакого смысла для него.

И начинало бесить.

– Ах, да… точно, ты не подумал. Ты вообще думаешь когда-нибудь о ком-то, кроме себя, Хаммел?

– Нет, ок… я тебя не знаю и не позволю судить меня!

– Нет, ты меня не знаешь, – откликнулся тот со странной усмешкой. – Но я друг Себастиана, его очень близкий друг, чтоб тебе было известно. Ты хоть можешь себе представить, каково это было, узнать об этой аварии только спустя восемь месяцев, и случайно, к тому же? И потом… Блейн. Я и его друг тоже, и то, как ты поступаешь с ним... он рассказал мне, что произошло, и я считаю, что это полный абсурд.

Действительно Блейн сделал это?

На самом деле он рассказал всё этому Тэду?

Что ж, возможно, это было логично.

Насколько Курт понял, между этими двумя что-то было, чего сам Блейн, никогда не отрицал.

Вот… это было нечто, что, определённо, ему не нравилось.

– Он говорил об этом с тобой? – спросил он, немного оскорблённым тоном.

– Конечно, он говорил со мной. Почему бы и нет? Я его дорогой и близкий друг, – сказал Тэд, делая отчётливый акцент на последних словах, как если бы хотел, чтобы они как следует запомнились Курту. – И я не могу молча на это смотреть. Ты просто эгоист. И из-за того, как ты ведёшь себя с Блейном тоже. Почему бы тебе, для разнообразия, не поступить честно и не сказать ему, что ты хочешь только кого-то, с кем трахаться, пока твой парень лежит в коме, а? Что будет, если завтра Себастиан проснется? Я скажу тебе. Ты вышвырнешь Блейна из дома, глазом не моргнув. Ты его используешь. И когда его сердце снова будет разбито, мне придётся залечивать раны. Боже… ты ведь даже представления не имеешь, какой наносишь ущерб, да тебя это и не интересует, верно? Блейн заслуживает большего, чем это.

Тэд знал, что нападает на Курта по неправильным мотивам.