Только в тот момент, он понял, что задержал дыхание.

– Это из больницы. Нужно ехать немедленно. Это была Сантана... у Бриттани начались схватки, скоро родится их дочка!

====== Глава 9. Adagio. ======

Блейн прочувствовал значение выражения «остаться без слов» одним прекрасным майским днём восемь лет назад.

Он находился в Лайма Бин, небольшом заведении, которое часто служило ему пристанищем, когда необходимость в дозе кофеина достигала пика, или общество отца становилось ещё более угнетающим, чем обычно.

Он был там в компании своего лучшего друга, Себастиана, и смотрел на самого красивого парня, какого ему когда-либо приходилось видеть, пока этот самый парень направлялся к их столику.

Он уже заприметил этого парня месяцем раньше, в этом же месте.

Как и Себастиан.

Но, в то время как друг имел счастье встретить его в коридорах Далтона две недели спустя, во время шпионского десанта в пользу одного соперничающего с ними хора, сам он лишь сейчас получил возможность утонуть в синеве этих глаз, не в состоянии вздохнуть.

Буквально.

Пока Себастиан поднимался, направляясь навстречу юноше и приветствуя его крепким (слишком, по мнению Блейна) объятием, он застыл неподвижно, любуясь им.

Чертами лица, цветом кожи.

Идеальным силуэтом, который ни в малейшей мере не скрывала облегающая одежда.

Любовь с первого взгляда.

Это было понятие, до той поры ему неизвестное, во что он, к тому же, никогда не верил.

Но в тот момент, прислушиваясь к собственному сердцу, что рывками поднималось в горло и пугающе ускоряло ритм, он понял, что, похоже, был неправ.

Он до сих пор помнил, что они сказали друг другу в тот день.

– Блейн Андерсон, это Курт Хаммел, – представил их Себастиан, а затем кивком пригласил Курта присесть за их столик.

– Очень приятно… да, я Блейн, – отозвался он, каким-то чудом сумев вернуть себе дар речи и подавшись вперёд, чтобы пожать протянутую руку.

– Курт, Курт Хаммел, и мне очень приятно. – И, Боже! Даже его голос был восхитителен.

– Итак, Курт, что привело тебя сюда в этот час? Разве ты не должен быть на репетиции хора? – поинтересовался Себастиан, пытаясь сходу захватить всё его внимание.

Он буквально перед этим признался Блейну, что Курт для него отличается от других, что он всерьёз его интересует, и, судя по тому, как по-джентльменски вёл себя Смайт, Блейн подумал, что, кажется, это правда.

– Я крайне нуждаюсь в кофеине, Себастиан. И да, обычно в это время у меня занятия хора, но сегодня я не хотел оставаться в школе, – объяснил Курт ровным голосом.

Его взгляд иногда робко задерживался на Блейне, смущая того совершенно необъяснимым образом.

– Плохой день? – спросил вдруг Блейн, снова уловив в его прекрасных глазах тень печали, которую уже успел заметить, пока тот стоял в очереди.

Курт посмотрел на него почти потрясённо, опустил голову, краснея и...

Ох! Блейн был уверен, что никогда в жизни не видел ничего более милого и трогательного.

– Ужасный, на самом деле, – произнёс он еле слышно.

Казалось, Блейн внушал ему робость куда сильнее, нежели Себастиан, и это было... любопытно.

– Что случилось? – спросил Блейн, не задумываясь, прежде чем понял, что, возможно, позволил себе лишнего. – Ох, прости. Я учился раньше в государственной школе и знаю, каково быть единственным открытым геем в подобной среде. У меня тоже было немало проблем в связи с этим.

Курт посмотрел на него совершенно ошарашено.

И, вполне возможно, говорить подобное человеку, с которым ты едва познакомился, было самую малость неуместно...

Но Блейн хотел, чтобы Курт знал, что он тоже гей.

Гей и свободный.

Гей, свободный и заинтересованный.

Очень заинтересованный.

– Себастиан мне сказал… надеюсь, ты не против. В конце концов, мы все в одной лодке, нет? – пояснил он, наконец, поняв его замешательство.

– Нет, нет. Совсем не против. До сих пор мне не с кем было поговорить об этих вещах. А теперь я знаю двух парней, которые… что ж, скажем, и в неудачный день может случиться что-то хорошее! – и улыбка Курта после этих слов буквально отправила в нокаут бедное сердце юного Андерсона.

– Ну, правильно... чего там! Не стесняйтесь, беседуйте, как если бы меня здесь не было! Да без проблем!!! Пойду-ка я лучше, возьму ещё кофе, – пробурчал недовольно Себастиан, вставая и направляясь к прилавку.

Смайт не любил оставаться в стороне, и Блейн это знал.

Но ничего не мог с собой поделать – всё его внимание было поглощено Куртом.

Из рассказов Себастиана Блейн знал, что у Хаммела возникли неприятности с одним футболистом-гомофобом из его школы, и тот факт, что сам Андерсон уже прошёл через это, мог оказаться полезным, правильно?

Короче говоря, он ведь действовал совершенно без задней мысли.

Ага. А то как же...

– Слушай, я знаю способ поднять настроение. Музыка всегда помогает. Соловьи выступают сегодня в магазине Gap здесь рядом, почему бы тебе не пойти с нами и не послушать?

– Но я ведь состою в хоре, который с вами соперничает! И я уже приходил к вам в школу, чтобы шпионить. Себастиан, должно быть, рассказал тебе о той моей неуклюжей попытке, которая моментально провалилась. Разве тебе не следует держать меня подальше от определенных вещей?

– И чего ради? Зная Себастиана, уверен, что он тебе уже расписал в деталях весь наш репертуар для региональных. Он иногда бывает слишком напыщенным и самоуверенным. И потом, ты ещё не слышал, как пою я – настоящий лидер Соловьёв.

– Точно, именно Себастиан напыщенный и чересчур уверенный в себе… ты ни с кем его не спутал? – спросил Курт, насмешливо прищурившись.

– Пойдем со мной, – сказал Блейн, вставая и протягивая ему ладонь.

Курт посмотрел на него немного растерянно, а затем, ничего не спрашивая, улыбнулся и взял его за руку.

Это было идеальное сплетение сердец и душ – не только соприкосновение кожи.

Пока они бежали под дождём из Лайма Бин, игнорируя окрики Себастиана, не желавшего оставаться брошенным в одиночестве, рука об руку, Блейн думал, что это самый счастливый день в его жизни.

Первый из многих, он надеялся.

Каждый раз эти воспоминания накатывали на Блейна с той же силой.

Срок давности не лишал их яркости.

И потом, они подкрадывались всегда в самые абсурдные моменты.

Вот, как сейчас, например, в палате Себастиана, пока он сидел на стуле, уставившись на его неподвижное тело.

И вспоминал свой первый разговор с Куртом.

И то, как после этого, в Далтоне, в течение двух дней друг дулся на него, не удостаивая ни словом, ни взглядом.

И как Джефф попытался выступить в роли миротворца, за что схлопотал неслабый хук справа от Смайта.

И как тот самый Смайт, позже, узнав, что Блейн пропустил репетицию с Соловьями, чтобы помчаться в Лайма Бин к Курту, что был в те минуты в отчаянии, заявился к Андерсону в комнату, мрачный как туча. В первый момент Блейн решил, что тот собирается и ему врезать.

Но вместо этого услышал: «Помоги ему, Блейн. У тебя получится. Ты его понимаешь», – и быстро, как и вошёл, Смайт исчез.

– Думаю, я всё ещё люблю его, Бас. Нет, чушь собачья... Я знаю, что ещё люблю его! – не выдержав, произнёс вдруг в тишине комнаты Блейн.

Он вошёл, хоть и нельзя было, в неурочное время в палату Себастиана.

Поблизости не видно было ни врачей, ни медсестёр, и вокруг царило спокойствие. Тишина.

Было ещё слишком рано для утренних визитов.

Сантана с Бриттани отправились в родильное отделение часом раньше, а Курт и Мерседес совершали обзвон родных и близких, чтобы сообщить всем, что девочка скоро появится на свет.

Сама Лопес предупредила только Курта, свою бабушку и отца малышки.

И Блейн чувствовал себя там лишним в тот момент, хотя Курт практически умолял сопровождать его в больницу, потому что был слишком взбудоражен, чтобы вести машину.

Он будто бы в одно мгновение позабыл о поцелуе Блейна, на который, к слову, ответил.